Смех Циклопа - Вербер Бернар - Страница 20

Лукреция успевает заметить тень. Кто-то, прятавшийся за занавеской, успевает прошмыгнуть в дверь.

Она бросается за ним.

Неизвестный сбегает по лестнице, она тоже.

Он был там! Левиафан пытался меня предостеречь!

У неизвестного тренированные ноги, он набирает скорость.

Что ему понадобилось у меня дома?

Поднятый капюшон не позволяет разглядеть его лицо. Он мчится вниз по лестнице метро, преследовательница не отстает, он перепрыгивает через турникет и выбегает на перрон. Она едва успевает влететь в вагон отъезжающего состава и видит в окно капюшон в проходе, ведущем с перрона к выходу. Она понимает, что незнакомец провел ее, сделав вид, что входит в дверь вагона. Поезд набирает ход.

Раз такое дело, я не стану скромничать. Я должна знать.

Она дергает ручку стоп-крана. Состав тормозит, оглушительно скрежеща колесами. Надрывается звонок. Она вылетает в разъехавшиеся двери и мчится туда, где мелькнул капюшон.

Знакомая фигура ныряет в толпу впереди.

Не дать ему скрыться!

Она решает срезать и сворачивает в боковой коридор, где меньше народу. Она бежит, высматривая его, забывает смотреть себе под ноги и поскальзывается на чем-то желтом. На мгновение она теряет ориентацию в пространстве и во времени.

Только не банановая кожура! Только не сейчас!..

Она тяжело плюхается на ягодицы.

Сидящий поблизости нищий с одетой как маленькая девочка обезьянкой на поводке весело хохочет.

35

36

Зрителям в зале «Дыра мира» не смешно. Артист в перекрестье прожекторов зациклился на анекдотах про заик. Некоторые уже тянутся к выходу. Тем временем комик приступает к очередному скетчу.

Человек в первом ряду уснул и громко храпит, ему не мешает голос комика, неестественно хохочущего над собственными шутками.

– Знаете девиз общества заик? «Дайте нам до… до… до… договорить!»

В конце звучат жидкие хлопки, раздаются даже свистки, кто-то улюлюкает. Комик невозмутимо кланяется, как будто ему устроили овацию.

Зрители не стыдятся отворачиваться от сцены, некоторые, не понизив голоса, называют представление никчемным.

Зал опустел, комик стоит на сцене один, он в растрепанных чувствах.

К нему направляется молодая красотка на высоких каблуках, с осиной талией, с изумрудными глазищами.

– Вам понравилось? – удивленно спрашивает он ее и достает ручку, чтобы дать автограф.

У нее в голове крутятся слова Феликса о том, что низвергнуть первый номер – это мечта нуля.

Она представляется. Реакция на слово «журналистка» – улыбка до ушей. Но ее вопрос вызывает у комика разочарование.

– Нет, Себ – это не я. Себ выступает в малом зале «Дырочка» наверху. Поторопитесь, он сейчас начнет… Подождите, как вам мое выступление? Так, для сведения?

– Очень хорошо, очень! – бросает она и торопится в маленький зал этажом выше.

Занавес поднимается, и комик Себастьян Долин, сценический псевдоним Себ, начинает свой первый скетч с акробатики на стуле. При этом он смотрит в зал.

Там пятьдесят мест, но зрителей всего пять.

Он прерывается.

– Знаете что, раз народу очень мало, а уходить мне не хочется, сыграю-ка я кое-что именно для пришедших: изображу вас, публику.

И Себ создает живые карикатуры каждого из пяти зрителей. Первый удивлен импровизацией. Второй озадачен и не торопится смеяться. Третьему хоть палец покажи, все равно прыснет – не зря же платил за билет. Четвертый устал, вот-вот уснет. Наконец, пятый не в состоянии поверить в происходящее на сцене.

После этого юморист просит всю пятерку пересесть в первый ряд и приступает к импровизациям на темы утренних новостей о событиях в стране и в мире.

Получается трогательно и интригующе.

Кто этот человек? Почему его упомянул Четтэм?

Себастьян Долин излучает обаяние, и Лукреция не может остаться равнодушной. Он способен с неподражаемой легкостью импровизировать в любой обстановке, фонтанируя юмором. Пятерка счастливчиков очарована, хохочет и аплодирует с таким шумом, словно зал набит под завязку. В конце Себ раздает бесплатные билеты на свое следующее выступление.

Наконец счастливцы расходятся.

Лукреция Немрод, оставшаяся в заднем ряду, ждет, что будет дальше.

На сцене появляется директор.

– Ты молодец, – говорит он Себу Долину. – Отлично выступил!

– Неужели? Вы считаете?

– Вот только публики кот наплакал. Дальше так нельзя.

– Дайте мне еще немного времени, пусть на меня поработает молва. Я готов отдавать вам шестьдесят процентов выручки! – умоляет директора комик. – Для успеха шоу нужно время, сами знаете.

– Шестьдесят процентов от трех платных билетов и двух бесплатных – это как-то не очень, Себ…

– Вы слышали, они смеялись! Они были на седьмом небе! Так и быть, семьдесят процентов!

Директор зала морщится.

– Ничего не поделаешь, Себастьян, рано или поздно каждому приходится собирать манатки и откланиваться.

– Мне тридцать семь лет!

– Солидный возраст для юмориста. Ты начал молодым, в двадцать. Семнадцатилетняя карьера. Ты уже юморист в летах, твое поколение вкусило славы, но теперь вас теснит молодежь.

– Уговорили, восемьдесят процентов выручки вам, двадцать мне. Сами знаете, я делаю качественный продукт. Публика тоже в курсе.

– Брось, Себастьян. Чтобы приманить публику, одних бесплатных билетов мало. Я не открою тебе Америку: в наши дни успех зависит от телевидения.

– Но качество моего…

– Сначала телик, качество потом.

Себастьян Долин – красавец-мужчина, спортивный, с волевым подбородком. Директор «Дыры мира», наоборот, толстяк с замашками бюрократа в сером костюме, желтом галстуке и дорогих часах. Разговаривая, он разглядывает носки своих надраенных ботинок.

– Девяносто процентов! – хватается за последнюю соломинку юморист.

– Театр – как булочная: здесь важен оборот. Что толку предлагать самые лучшие круассаны, если нет покупателей? Раз так, остается только сунуть ключ под дверь или уйти в закат. Пойми меня правильно, Себ, мне очень нравится то, что ты делаешь, здесь не о чем говорить. Я самый преданный твой зритель. Но я не меценат, не министр культуры, я просто накопил денег и купил зал. Я в долгах. У меня и так беда с балбесом, выступающим внизу, я не могу себе позволить рисковать.

– Поставьте себя на мое место.

– На него приходят девяносто простофиль, и они разочарованы. От тебя ушли окрыленными пятеро. Арифметика говорит в его пользу. Касса – вот мерило успеха. Для меня это лучший показатель. Ты скорее всего самый остроумный и самый талантливый из всех, кто выступал в этом театре, но люди этого не знают. А почему? Потому что у тебя нет прессы. А молва – это слишком долго. Пойми меня. Я возьму комика Бельгадо.

– Алена Бельгадо? У него все шутки про пинки в задницу.

– Возможно, зато он нравится молодежи, его показывают по главным телеканалам. Наверное, штука в том, что пинки в задницу – греховная тема. Ты бы мотал на ус. Шутил бы более греховно, что ли.