Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Город женщин - Гилберт Элизабет - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:

– Пег! Этого слишком мало!

– Оливия, не дрейфь. Летом всегда меньше народу. И нам ли жаловаться? Хотели бы собирать стадионы – устраивали бы бейсбольные матчи. Или раскошелились на кондиционер. Давай-ка лучше сосредоточимся на новом шоу: на следующей неделе премьера спектакля про южные моря. Если кордебалет начнет репетировать завтра с утра, ко вторнику управится.

– Только не завтра с утра, – возразила Оливия. – Завтра у нас детская танцевальная студия. Я сдала зал.

– Вот умница. Мне бы твою смекалку. Значит, завтра вечером.

– И вечером нельзя. Я опять сдала зал. Под уроки плавания.

Пег оторопела:

– Уроки плавания? Здесь?

– Муниципальная программа. Детей из окрестных домов учат плавать.

– Плавать? Оливия, они зальют сцену водой?

– Разумеется, нет. Это называется сухое плавание. Уроки проходят без воды.

– То есть плавание преподают как теоретическую науку?!

– Вроде того. Обучают самым основам. Дети сидят на стульях. Все это оплачивается из городской казны.

– Ясно. Давай так: сообщи Глэдис, когда зал свободен. Когда нет ни детских танцевальных классов, ни уроков сухого плавания и можно назначить репетицию, чтобы наконец запустить в работу шоу про южные моря.

– После обеда в понедельник, – с ходу ответила Оливия.

– После обеда в понедельник, Глэдис! – окликнула Пег приму бурлеска. – Слышишь? Сможешь всех собрать?

– Все равно я не люблю репетировать утром, – буркнула Глэдис. Я не поняла, значит это «да» или «нет».

– Ничего сложного придумывать не надо, Глэдди, – сказала Пег. – Кусочек оттуда, кусочек отсюда – ты знаешь, как это делается.

– Я тоже хочу участвовать, – подал голос Роланд.

– Все хотят, Роланд, – ответила Пег и пояснила для меня: – Ребята любят спектакли про экзотические страны, Вивви. Потому что в них самые красивые костюмы. В этом году мы ставили пьесы про Индию, китайскую горничную и испанскую танцовщицу. Однажды запустили мюзикл об эскимосской любви, но вышло не очень. Эскимосские наряды никого не украшают, мягко говоря. Сплошной мех, сама понимаешь. Тяжеленные такие. Да и песни не удались. Рифма «снежный – нежный» повторялась столько раз, что под конец у всех уши разболелись.

– Ты мог бы сыграть гавайскую танцовщицу, Роланд, – с улыбкой заметила Глэдис.

– Еще бы! Из меня выйдет отличная гавайская танцовщица! – Роланд игриво покрутил бедрами.

– О да, – согласилась Глэдис. – И ты такой тоненький, того и гляди ветром унесет. Нам нельзя стоять рядом на сцене: по сравнению с тобой я громадная жирная корова.

– Ты и впрямь набрала вес, Глэдис, – вставила Оливия. – Не ешь все подряд, а то на тебе костюм лопнет.

– Между прочим, еда фигуре не помеха! – запротестовала Глэдис и потянулась за добавкой мясного рулета. – Я в журнале прочитала. Толстеют от кофе! Вот его и надо ограничивать.

– Тебе не кофе надо ограничивать, а мартини, – ухмыльнулся Роланд. – Пьянеешь с одного бокала.

– Что правда, то правда, – согласилась Глэдис. – Это про меня все знают. Но посмотрим с другой стороны: если бы я не пьянела с одного бокала, в моей жизни было бы куда меньше секса! – Она обратилась к подруге: – Одолжи-ка мне помаду, Селия.

Та молча достала тюбик из кармана шелкового халата и протянула девушке. Глэдис накрасила губы самым сочным оттенком красного, который я только видела в жизни, и крепко расцеловала Роланда в обе щеки, оставив на них четкие отпечатки губ.

– Ну вот, Роланд. Теперь ты самая симпатичная девчонка среди нас.

Роланд и не думал возражать. Он напоминал фарфоровую куколку и даже, кажется, выщипывал брови (что не ускользнуло от моего экспертного взгляда). Меня поразило, что он даже не пытается вести себя по-мужски. Во время разговора он манерно жестикулировал, точно юная дебютантка. И даже не вытер помаду со щек! Он будто сознательно хотел быть похожим на девушку. (Прости мою наивность, Анджела, – в девятнадцать мне еще не доводилось сталкиваться с людьми, предпочитающими однополую любовь. По крайней мере, с мужчинами. Лесбиянок-то я видела сколько угодно. Все-таки год в Вассаре не прошел даром: даже я была не настолько наивной.)

Тут Пег переключилась на меня:

– Итак! Вивиан Луиза Моррис! Чем же ты намерена заняться в Нью-Йорке?

Чем я намерена заняться? Да вот этим самым! Распивать мартини с артистками бурлеска, слушать рассказы о театре и сплетни мальчиков, похожих на девочек! А еще – познакомиться с теми, у кого в жизни много секса!

Но вслух я этого, конечно, не произнесла. Мне удалось успешно вывернуться:

– Для начала я хочу немножко осмотреться. Понять, что к чему.

Теперь все уставились на меня. Ждали продолжения? Но какого?

– Я ведь совсем не ориентируюсь в Нью-Йорке, вот в чем главная беда, – добавила я, чувствуя себя полной идиоткой.

В ответ на мою глупую реплику тетя Пег взяла салфетку и набросала на ней карту Манхэттена. Жаль, что я не догадалась сохранить тот рисунок, Анджела. Ни до, ни после мне не доводилось видеть схемы прелестнее. Тетя изобразила остров в виде кривой морковки с темным прямоугольником посередине, обозначавшим Центральный парк; тонкими волнистыми линиями были отмечены реки Гудзон и Ист-Ривер; значком доллара в самом низу – Уолл-стрит; музыкальной ноткой вверху – Гарлем, а яркая звездочка в самом центре указывала место, где мы сейчас находились: Таймс-сквер. Центр мира!

– Вот, – сказала тетя, – теперь не заблудишься. Малышка, потеряться на Манхэттене невозможно. Просто читай названия улиц. Они пронумерованы по порядку – проще некуда. И помни, что Манхэттен является островом. Люди часто об этом забывают. В какую сторону ни пойдешь, упрешься в берег. Увидишь реку – поворачивай назад и шагай в противоположном направлении. Запросто сориентируешься. Тут и тупица разберется.

– Даже Глэдис разобралась, – поддакнул Роланд.

– Полегче, солнышко, – осадила его Глэдис. – Я родом отсюда.

– Спасибо! – Я сунула салфетку в карман. – А если вам нужна помощь в театре, я буду только рада поучаствовать.

– Ты хочешь помочь? – Кажется, Пег удивилась. Она явно на меня не рассчитывала. Интересно, что родители обо мне наплели? – Что ж, тогда подключайся к Оливии в конторе, если тебе не претит бумажная работа. Счета и всякое такое.

Услыхав это предложение, Оливия побелела, и я, боюсь, тоже. Меньше всего на свете мне хотелось помогать Оливии, да и она не горела желанием брать меня в напарницы.

– Или можешь работать в кассе, – продолжала Пег, – продавать билеты. Петь ты, конечно, не умеешь? Да и с чего бы. В нашей семье певцов отродясь не водилось.

– Я умею шить, – сказала я.

Наверное, я говорила слишком тихо, потому что никто даже не обратил внимания на мои слова.

– Пег, а почему бы не записать Вивиан в школу Кэтрин Гиббс, где учат на машинисток? – предложила Оливия.

Пег, Глэдис и Селия хором застонали.

– Оливия каждую из нас пытается засунуть в школу Кэтрин Гиббс на курсы машинисток, – пояснила Глэдис и поежилась в притворном ужасе, будто учиться печатать не легче, чем махать кайлом в лагере для военнопленных.

– Кэтрин Гиббс заботится о повышении занятости среди женщин, – парировала Оливия. – Девушки достойны востребованной профессии.

– У меня есть профессия, хоть я и не машинистка, – возразила Глэдис. – И я очень востребована! Востребована вами! Вы же сами меня и наняли!

– Артистка бурлеска – не профессия, Глэдис, – ответила Оливия. – Сегодня работа есть, завтра ее нет. Совершенно ненадежное занятие. А вот секретарши везде нужны.

– Я не просто артистка бурлеска, – с оскорбленным видом поправила Глэдис. – Я ведущая солистка кордебалета. Ведущая солистка без работы не останется! И вообще, если у меня кончатся деньги, я просто выйду замуж.

– Не вздумай учиться на машинистку, малышка, – сказала Пег, обращаясь ко мне. – А если и выучишься, никому не признавайся, иначе тебя засадят за пишущую машинку до конца твоих дней. Хуже только профессия стенографистки. Все равно что заживо себя похоронить. Стоит взять в руки блокнот для стенографии, и уже от него не избавишься.