Конан и день льва (CB) - Евтушенко Валерий Федорович - Страница 32

Между тем, всадники неслись настолько стремительно, прижимаясь к гривам лошадей и выставив вперед копья, что стрелы не причинили им особого вреда, лишь кое-где несколько человек свалились под копыта своих коней или были ранены. У боссонцев закончились стрелы и они отступили назад, а копейщики Гродера опустились на одно колено и уперлись копьями в землю. Но напор тяжелой панцирной конницы был столь стремителен, что всадники разорвали цепь копейщиков и с ходу врезались в ряды мечников, используя ударную силу разогнавшихся коней, копий и мечей. Строй мечников прогнулся и его середина стала поддаваться натиску конницы. На этом, собственно говоря, и строился расчет Конана — позволить тяжелой коннице увязнуть в рядах мечников, а ударом кавалерии Просперо опрокинуть приближавшуюся пехоту противника. Киммериец видел Нумитора и Аскаланте, рубившихся с мечниками Гродера, но сам пока в ход сражения не вмешивался, намереваясь лично возглавить атаку своей конницы на пехоту принца и графа Туны. Троцеро также внимательно наблюдал за сражением и на лице его блуждала торжествующая улыбка. Он почти был уверен в победе, так как шесть тысяч всадников его рыцарской конницы находились в резерве, а у Нумитора и Аскаланте резервов не оставалось.

Тем временем, мечники Гродера вместе с оставшимися в живых копейщиками стали замыкать фланги, окружая всадников Нумитора. Напор тяжелой конницы угас и Гродер приказал своим мечникам атаковать активнее. Нумитор и Аскаланте видели, что мечники Гродера пытаются их окружить, но их собственная пехота уже была ближе чем в тысяче шагов и они рассчитывали, что она сходу нанесет удар по Гродеру. Но в этот момент Конан подал сигнал Просперо атаковать и, лично возглавив часть конницы с сотником Рагномаром, ринулся на пехоту аквилонцев. С другого фланга по мечникам Нумитора и Аскаланте нанесли удар Просперо с Альбаном. Но мечников Нумитора было гораздо больше, чем тяжелой конницы повстанцев и они быстро восстановили свои ряды, перейдя в контратаку.

— Пора! — решил Троцеро, подавая сигнал своим рыцарям, укрывавшимся за холмом. Шесть тысяч всадников в блистающей броне со знаменами и штандартами с изображением вставшего на дыбы леопарда, выставив вперед копья, понеслись вперед, обтекая холм, прямо на мечников Молниеносного легиона. Не ожидавший такого поворота в ходе сражения Нумитор, дал приказ своим всадникам отходить, но мечники Гродера уже зажали его конницу в плотное кольцо.

Удар рыцарей Троцеро был страшен. Строй мечников Молниеносного легиона прогнулся, а затем разорвался. Конан и Просперо тоже усилили натиск. Казалось еще немного и Молниеносный легион бросится в бегство. Но произошло то, чего не ожидали ни Троцеро, ни Конан. Из лесного массива со стороны Хорота показалась тяжелая конница, на ходу перестраивающаяся в боевой порядок.

— Их не меньше десяти тысяч! — воскликнул Просперо. — Это Ульрик! Они нас раздавят. Надо отходить!

Альбан продублировал приказ и всадники стали разворачивать коней, но рыцари Ульрика уже врезались в их строй, разорвали его и понеслись к всадникам Троцеро. Воспрянув духом, мечники Молниеносного легиона удвоили свои усилия, а Нумитор, торжествуя, усилил натиск на мечников Гродера. Спустя несколько минут повстанческая армия стала разбегаться в разные стороны. Конан со стоном ярости, пытался остановить бегущих нанося удары по их спинам плашмя своим мечом, но все было бесполезно. Всех охватила паника и каждый несся куда попало, не разбирая дороги. Лишь Троцеро в окружении большинства своих рыцарей устремился к переправе через Хорот, сохраняя порядок, но и то было видно, что ряды его конницы заметно поредели.

Вероятно, разгром повстанческой армии был бы полным, но аквилонские солдаты наткнулись на обоз повстанцев за холмом и стали грабить телеги, прекратив преследование. Дорога к Хороту на всем протяжении была черна от бегущих людей, часть конницы стрелой мчалась к лесу, рассчитывая найти там укрытие.

Конан и Паллантид с группой своих гвардейцев переплыли Хорот и, когда на землю опустилась ночь, укрылись в одной из пещер, неподалеку от того места, где несколько дней назад был лагерь принца Нумитора. К ним присоединилось еще несколько десятков солдат. Почти сразу разразился сильный ливень, что Конан расценил как добрый знак, так как по такой погоде их никто не станет искать.

— Нергал побери этого Ульрика! — в сердцах произнес киммериец, греясь у разведенного в пещере костра. Впервые у него возникла мысль, что, возможно, граф Каллиодис ведет двойную игру, хотя он сразу же ее отбросил. Скорее всего, граф обладал не всей информацией. Горечь поражения терзала сердце киммерийца. Сегодня, когда уже победа, казалось, была в его руках, он проиграл, а Повстанческая армия после кровавой битвы разбежалась и собрать ее теперь будет не легко. Собственно говоря, потери были не очень большими, но солдаты, потерпевшие поражение — плохие воины. Им нужно одержать победу, чтобы восстановить моральный дух. Но о победе вообще думать не приходится, с ним в пещере тут было сейчас не больше сотни воинов разных родов войск и все они были подавлены случившимся. Положение выглядело безнадежным. Конан знал, что аквилонцы на той стороне Хорота добивают раненых и выискивают живых повстанцев, поэтому тех, кто не успел скрыться в Пуантене, скорее всего, ждет плен.

Его беспокоила судьба Просперо и Гродера, за Троцеро он переживал меньше, зная, что граф собрал большинство своих рыцарей и, наверняка, переправился с ними через Хорот. Скорее всего, он уже приближается к Терроне. «Хоть это радует!» с облегчением подумал киммериец. Он волновался, куда подевался Просперо, но рассчитывал, что удача и в этот раз не покинет его, всегда выходящего сухим из воды, приятеля.

Все сидевшие в пещере жались друг к другу у костра, пытаясь согреться, так как большинство вымокли до нитки перебираясь через Хорот вплавь, используя подручные плавсредства, как и сам Конан. Он попытался их пересчитать, получалось около сотни. Киммериец сокрушенно вздохнул, подумав, что придется начинать все сначала. Он выставил у пещеры часовых и они всю ночь приводили в нее тех, кто здесь случайно оказался. К полуночи их набралось еще человек сто и, укрывшись плащом, киммериец погрузился в сон, так как завтра предстоял тяжелый день.

Проснулся он, когда совсем рассвело. Дождь перестал. В пещере слышалось бряцание оружия, шум приглушенных голосов. Киммериец поднялся на ноги, протирая глаза ото сна, и наткнулся на насмешливый взгляд Просперо.

— Вставай, Командор! — приветствовал его пуантенец. — Нас ждут великие дела!

— Просперо! — радостно сжал его в объятиях Конан. Он вывел приятеля из пещеры, чтобы их разговора никто не слышал, так как на хорошие новости не рассчитывал.

— Хвала Крому, ты жив! — сказал он. — Но, где ты был и что с Троцеро?

— Я с частью своих людей укрылся в лесу. Ночью во время ливня мы перешли на эту сторону реки и сейчас со мной около двух тысяч всадников с конями. Троцеро ускакал со своими рыцарями в Террону. Думаю, и нам надо присоединиться к нему.

— Нет, меня волнует судьба барона Гродера, надо дождаться его, без мечников мы долго не продержимся, как и без лучников. Просто надо из этой пещеры выбираться и, наверно, опять уходить за Алиману. Будем начинать все сначала!

Они стояли на фоне багрового диска восходящего светила. Занимался новый день — день новых ратных трудов, тревог и надежд.

Часть третья

Глава первая. Львиный рык

Графу Троцеро, действительно удалось переправиться с большей частью своей конницы через Хорот и к утру следующего дня он уже был в Терроне. Освободившись с помощью ординарца от стальных лат, граф переоделся в свою обычную одежду и, хотя не спал всю ночь, отдыхать не лег, а заперся в своем кабинете, приказав никого к нему не пускать. Он сидел за столом, опершись на него локтем и, подперев ладонью подбородок, погруженный в глубокие размышления. Пожалуй, впервые он задумался о том, что, позволив амбициям возобладать над разумом, совершил большую ошибку. Ему казалось, что корона Нумедидеса сама падает ему в руки, стоит лишь ее подхватить, но действительность оказалась иной. Безумен Нумедидес или нет, но власть из своих рук он упускать явно был не намерен. Троцеро понимал, что любая власть только тогда чего нибудь стоит, когда может себя защищать, и на месте Нумедидеса поступил бы точно также. В том, что Повстанческая армия потерпела поражения от королевских войск граф никого не винил, понимая, что сила солому ломит. Ведь для многих повстанцев это сражение было первым в их жизни и они, испугавшись внезапного появления многотысячной конницы Ульрика, стали разбегаться, вовлекая в бегство и остальных. Паника заразительна, думал граф, если бы повстанческое войско состояло из профессиональных воинов, исход этого сражения мог быть совсем другим.