Архитектор пряничного домика - Донцова Дарья - Страница 6

– Валяй! Ты агента вызвала?

– Отстань!

– Ничего полезного ты не сделала! Зато сразу полезла завещание искать! Ты падаль!

Дочь Стекловой вскочила, бросилась на Настю и вцепилась ей в волосы. Соперница дала ей достойный отпор, она обхватила толстушку и укусила ее за плечо. Света отпрыгнула, посмотрела на свою руку и, прошептав:

– Кровь! Меня убили насмерть, – закатила глаза, подошла к дивану, аккуратно села на него, потом легла.

– Эй, хорош придуриваться, – велела Настя.

– Умираю, – пролепетала родная дочь Валентины, – мне плохо. Я в обмороке.

– И беседую с людьми, находясь без сознания, – засмеялась Настя.

В ту же секунда из прихожей донесся звонок домофона.

Борис встал.

– Лучше останьтесь здесь и окажите помощь Светлане, – попросил я, у меня не было ни малейшего желания присутствовать при выяснении отношений двух дам, – сам открою.

Глава 6

– Просто безобразие, как долго приходится ждать, пока ты соизволишь дойти до двери, – фыркнула Николетта.

– Дорогая, не ругай Ванечку, – нежно прокурлыкала Ирэн, – он чудный. Солнышко, Иван Павлович, мы вам не помешали?

Меня всегда удивляют люди, которые звонят в час ночи и осведомляются: «Не разбудил я вас?» А слова: «Мы не помешали?» – ближайшая родня выше озвученной фразы. Какого ответа ждут незваные гости? «Да, я очень занят, мне не до вас сейчас!» Не так уж много граждан способны на такую честность. И я к ним не принадлежу, поэтому покривил душой:

– Конечно, нет, проходите.

– Ах, Ванечка, – кокетливо погрозила мне пальцем мать Олега, – судя по голосам из кабинета, там клиенты. Мы помешали вашей работе.

– С ними Борис, – улыбнулся я, – давайте устроимся в гостиной. Чай? Кофе?

– Мы по делу, – заявила Ирэн.

– Надо сделать комнату Бэтти, – вклинилась в беседу маменька.

– Бэтти? – повторил я.

– Да, – воскликнула Николетта, – времени мало. Съемка может приехать завтра.

Я окончательно потерял нить беседы.

– Кого снимать будут?

– Всем ясно, что Бэтти, – отрезала маменька, – она должна победить в конкурсе.

– В каком? – осведомился я.

– Твоя манера много и без толку говорить ужасна, – разозлилась Николетта, – мы уже подробно тебе все объяснили: Бэтти нужна комната. Вот и начинай!

– Что? – спросил я.

Николетта подбоченилась:

– Устраивать спальню Бэтти.

– Где? – уточнил я.

– Здесь! – топнула ногой маменька.

– В офисе? – удивился я. – Хочешь, чтобы здесь поселилась какая-то девушка?

– Да! – гаркнула маменька. – И она не «какая-то»! Надеюсь, все, что мы с Ирэн задумали, получится.

Лишь сейчас до меня дошло, что происходит. Бэтти – очередная невеста, которую мне нашли дамы. До сих пор все попытки окольцевать меня оканчивались неудачей. Я ухитрялся удрать со всех вечеринок, куда приглашались прелестные нимфы разных возрастов и объемов. Вот поэтому милые дамы решили пойти в решающее наступление, кандидатка на роль госпожи Подушкиной уютно устроится в офисе потенциального жениха.

Я улыбнулся.

– Николетта, Ирэн, я всегда готов помочь девушке, которую вы хотите приголубить. Она москвичка?

Ирэн села на пуфик.

– Ну… э… не совсем.

Я воспрял духом.

– Наверное, молода?!

– Очень, – согласилась Котина.

– Юное создание не знает столицу, провела детство в тихом месте, – зачастил я, – посмотрите вокруг, в этом помещении есть только одна спальня, остальное – офис. Санузел спартанский. На кухне минимальный набор необходимого. Тут неудобно жить, да и опасно оставлять красавицу одну. Вдруг ей взбредет в голову погулять по ночным улицам? Променад может окончиться плохо. Бэтти нужно устроить в уютной квартире, где есть все нужное для девочки, под пристальным присмотром взрослого ответственного человека.

– Он прав! – подпрыгнула Ирэн. – Здесь приятная обстановка, но сразу понятно: это не личное жилье. Нам оно не подойдет.

У маменьки загорелись глаза.

– Есть идея!

– О да! – оживилась Ирэн. – Понимаю, я за!

– Надо им перезвонить, – ажитировалась Николетта, – переоформить.

– Никки! Гениально!

– Ирэнуля, ты первая сообразила.

– Ах! Я просто уловила ток твоей мысли, заинька.

– Обожаю тебя!

– Кисонька!

– Чмок.

– Чмок.

Дамы расцеловались и убежали. Я остался в полнейшем недоумении. Что происходит? Почему они не стали спорить, настаивать на своем? По какой причине сдались без боя? Это на моей памяти случилось впервые. Если Николетта что-то задумала, она непременно добьется своего, сметет любые преграды, преодолеет все барьеры, растопчет любого, кто попытается ей возразить. И вдруг маменька уходит? Молча? Даже не объяснив мне все мои ошибки? Уж не заболела ли госпожа Адилье?

В холл выглянул Борис.

– Иван Павлович…

Договорить он не успел.

– Вот, вот, вот вы какие! Ненавидите меня, несчастную, – с громким воплем мимо батлера пронеслась Светлана.

Она домчалась до двери, схватилась за ручку, обернулась и простонала:

– Я пришла за помощью. Мама умерла. У меня больше никого нет. Никого. Я одна! На всем белом свете! Никогда никем не любимая. Да, я не блещу умом, но у меня большое доброе сердце. А у этой…

– У тебя большой желудок, – фыркнула Анастасия, которая тоже проследовала в прихожую.

Я ощутил легкое головокружение, и тут ожил домофон.

– Кого еще злым ветром к нам принесло? – выпалил Борис.

Я понял, что секретарь тоже устал. Никогда прежде я не слышал от него подобных выражений.

– Кто там? – поинтересовался Боря, глядя на домофон.

– Наталья Михайловна Варякина, – ответила незнакомая дама, – подруга Валентины Стекловой.

Послышался тихий щелчок.

– Тетя Ната! – обрадовалась Настя. – Мама так переживала за ее состояние.

– Моя мама не твоя мать, – сжала кулаки Светлана.

Борис быстро встал меж двух женщин. Наверное, он, как и я, подумал, что у родной дочери Стекловой разбег от «бедной, несчастной» до «сейчас глаза тебе выцарапаю» составляет одну секунду.

Входная дверь распахнулась, в холл вошла элегантно одетая женщина, возраст которой я не смог определить. Понятно, что ей не тридцать, но это все.

– Света, – охнула она, – что ты здесь делаешь?

– Я что, не человек? – мигом заканючила толстушка. – У меня умерла единственная мамочка. Почему вы к родной дочери покойной с вопросами пристаете? У той вон поинтересуйтесь. Чего она сюда приперлась?

– То, что здесь Настя, я прекрасно знаю, – отмахнулась Варякина, – она по внутренней почте своим сообщила, куда поехала. Но ты, Света…

– Я! Я! Я! – проорала младшая Стеклова. – Сейчас из окна выброшусь!

Завершив тираду, дочь Валентины ринулась прочь из моего офиса.

Борис поспешил к двери.

– Не волнуйтесь, – остановила его Настя, – около подъезда на парковке места нет. Мне пришлось оставить машину на соседней улице. Когда я шла к офису Ивана Павловича, видела кабриолет золотого цвета. Крышу его хозяин закрыл, а сам куда-то ушел.

– Жорж! Любовник Светланы, – протянула Наталья. – Опять он! Я не обратила внимания на тачку.

– Мама умерла, а они бросились завещание искать, – вспыхнула Егорова. – Как дела? Мать очень волновалась!

– Ростику поставили диагноз «эпилепсия», – вздохнула Наталья.

Настя схватилась за щеки.

– Ой!

– Он не подтвердился, – тут же уточнила Варякина.

– Фу, – выдохнула Анастасия.

– Врачи тогда решили, что у него опухоль мозга, – продолжала посетительница.

– Ужас! – выдохнула Настя.

– Сделали КТ, ничего не нашли!

– Слава богу!

– Все это время Ростик находился в сознании, но нес чушь, – печально произнесла Наталья Михайловна. – Его спрашивают: «Сколько тебе лет?» Мальчик: «Восемьдесят девять». Врач продолжает: «Значит, ты старичок». Ростислав ему: «Нет, нет, я молодой, только рэп читал». Вроде отвечает на вопрос, но несет чушь.

Мы с Борисом переглянулись. Варякина же, которая не слышала и не знала о том, как Валентина с самым серьезным видом говорила нам про трех дочерей: Маню, Саню и Таню, продолжала: