Когда вдруг решил... что уже... поздно (СИ) - Флёри Юлия - Страница 16

— Неправильно их за это судить. Не зря же они весь год пахали. Каждому хочется полного погружения в сладкую и манящую реальность.

— Для адвоката ты слишком часто пытаешься кого-то выгородить. Хотя о чём это я?.. Нападая на одних, ты защищаешь интересы другого. Сейчас отчего-то стал в позу, обвиняя меня. В чём, кстати? В том, что говорю правду?

— А я заметил, что ты в принципе мужчин не жалуешь. Но ведь тебя в этом не обвиняю! Кстати, откуда эта предвзятость?

— К мужчинам?

Рита уточнила, а Миша сосредоточенно кивнул.

— Один из них очень некрасиво поступил со мной как раз сегодня. Как раз твой друг. Радуйся, что я не выцарапала тебе глаза, с милой просьбой передать ему привет.

— Ты, вообще, очень милая и терпеливая. Я восхищаюсь твоей стойкостью!

— Лесть я люблю ещё меньше предательства. Твоё счастье, что слова были сказаны в шутку. Мы пришли. — Проговорила Рита без должных промедлений и первой свернула в тёмный переулок.

— Ты странно одета для клуба. Уверена, что нас впустят?

— Не одежда красит человека. — Фыркнула Рита и отсалютовала кому-то из охраны. — Не одежда, а знакомства и связи. — Пробормотала, поджав губы. — Идём. — Взяла Мишу под руку. — Сюда. — Дёрнула его к лестнице, ведущей на цокольный этаж. Танцевальный зал, меж тем, остался в стороне. — Здесь два уровня. Нам нужно на тот, что ниже. — Пояснила тут же, почувствовав в мужчине понятное промедление.

Перед закрытой дверью стояли двое охранников. Одному из них Рита с готовностью улыбнулась.

— Привет. Пропустишь двух смертных на бал для Богов Олимпа?

— Привет, привет, искорка. Не чаял увидеть! Алинка на днях забегала, сбросила инфу, что ты в городе. Признаюсь, не поверил. Сколько лет носу не казала, а тут вдруг… А этот, значит, с тобой? — На Мишу беглый взгляд бросил. — Ой, чувствую, будут сегодня морды битые…

— Глупостей не говори! Нас пригласили!

— Ну да, ну да, поистине говорят, терпение людское не безгранично, но есть один, который любит исключения из правил. Раз пригласили — проходи. Выпивка за счёт заведения.

— Одноклассник. Димка-шляпник. — Пояснила Рита, теперь уже стараясь перекричать усиливающуюся по мере приближения к танцполу, музыку.

— Ты сказала, нас пригласили…

— Соврала! Чтобы получить приглашение, нужно поддерживать связи. А чтобы их поддерживать, нужно хотя бы иногда выходить из образа. Твой дружок сделать мне этого не позволил и вот случилось то, что случилось.

— То есть мы несанкционированно проникли на чужую территорию?

— Брось! Этого никто не узнает. — Обворожительно улыбнувшись, Рита едва не бегом преодолела узкий коридор и буквально ворвалась в шумный зал.

Спустилась вниз по высокой лестнице и влилась в толпу тех, кого, то ли в шутку, то ли всерьёз, назвала богами. Снизу несколько раз призывно махнула Мише рукой, приглашая присоединиться. Движениями сливалась воедино с музыкой, пропускала её сквозь себя, раскрывала объятия на входе и болезненно выгибалась, как только один ритм сменялся другим, заставляя опустошить себя заново.

Совсем скоро, казалось, забыла, с кем пришла и для чего. Охотно соглашалась подпустить к себе чужака, без сожаления сменяла одного партнёра другим. Смело открывалась, выпуская из себя тот самый огонь, что таился глубоко внутри. Этим огнём обжигала тех, кто рискнул приблизиться, им же и убивала, вычёркивая мимолётное приключение из своей жизни навсегда. Кружилась, переполненная страстью, азартом, тем самым риском, в отсутствии которого не так давно обвинила его друга. Соблазняла, чтобы тут же лишить надежды. Обещала вечное забвение, чтобы уже в следующее мгновение безжалостно эту вечность растоптать. Она тоже была богиней. Возможно, заблудшей, возможно, когда-то сброшенной с Олимпа. А сейчас обрела себя и по праву заняла место во главе беснующейся толпы.

— Идём со мной. — Прозвучал её голос где-то совсем близко и Миша вздрогнул. Ведь всего на секунду лишил внимания и вот, она уже это почувствовала и захотела исправить.

Соблазнительно двигаясь, настойчиво обвивала руками-путами, заманивая туда, откуда, как шептал разум, не возвращаются. Но её голос был совсем близко, а тот, внутренний, всё больше казался обманчивым, призрачным. Её руки с себя стряхнув, Миша глянул серьёзно и зло.

— Они подмешивают в выпивку какую-то дурь?!

— Самую малость. Только для того, чтобы было весело! — Рассмеялась она, точно ведьма, своим смехом одурманивая пуще любого отвара. — Возьми воды и всё пройдёт. — Шепнула Рита и выдохнула в его лицо так, что дыханием этим заставила взбунтоваться всё нутро. Желание вперемешку с неконтролируемой ревностью поглотило сознание. Неосознанно случился жадный взгляд и цепкий захват, но от него она избавилась так же легко, как и от любого другого. Одной лишь силой мысли, которые ему отчего-то было позволено прочесть.

Воды Миша выпил. Потом ещё и ещё. Физически почувствовал, как дурман отпускает.

— Зачем мы здесь?

— Чтобы танцевать! Чтобы быть собой! Чтобы стать тем, кем был давно и теперь всех и каждого пытаешься убедить в том, что этого не было вовсе. Идём! — Всем телом к нему прижалась и взглядом заставляла согласиться, но его воля была сильнее, и Миша отрицательно качнул головой.

— На тебя приятно смотреть, но находится рядом смертельно опасно. Башню на раз сносит. Знаешь об этом?

— Да нет… Ты просто глаза мне сейчас открыл. — Рассмеялась Рита так, что в целебной силе воды Миша явно усомнился. Вдохнул глубже, на секунду зажмурился, а смех её становился всё громче, поглощал, уничтожал его жалкое сопротивление.

— Был такой, кто уходил от тебя живым?

— Твой друг сегодня. — Улыбнулась она так, что перед глазами всё плыло от неестественного кайфа. — Но ему просто повезло! — Выкрикнула Рита прямо на ухо и отпрянула.

А у Миши в голове прояснялось по мере того, как она удалялась. И понятно стало, что не в выпивке яд, а в её запахе, в её прикосновениях, в дыхании, что невидимой пылью ложится на кожу, чтобы тут же под неё проникнуть. А ещё понял, почему рыжих во времена инквизиции сжигали на кострах. Эта стала бы первой, кого он лично отправил в ад. Слишком опасна, слишком явно ощущает свою силу, власть. Даже чёртова музыка поддаётся ей, словно заколдованная.

Бесцветная клубная мелодия сменилась на знакомую, пусть и бестолковую, песню. И маленькая ведьма внутри неё будто ожила. Слишком остро, слишком больно было пропускать в себя ничего незначащие слова, слишком точно метили они, слишком часто попадали в цель, двигая ей, будто марионеткой. Никаких мыслей, никакого сознания. Только чувства, что живут глубоко в сердце и, будто внутренние демоны, раздирая нутро, сейчас они рвутся наружу.

Миша только взялся за бокал с очередным пойлом, когда потоком воздуха подавился: двое уже взяли его ведьму в оборот. Один из них прижался к ней со спины, что-то настойчиво выговаривал на ухо, надёжно удерживая поперёк груди, второй смотрел пустым взглядом. Высокие и сильные. Будто стражи, что ведут к последнему зареву в её жизни. Она дёрнулась. Сильно, резко, но захват был сильнее, обстоятельства непреодолимее. Своенравно повела шеей, и что-то ответила. Что-то обидное и вызывающее судя по тому, как некрасиво оскалился тот, что до этого смотрел. Миша уже отставил бокал в сторону, чтобы вмешаться, как вдруг остановился, на странную компанию глядя. Это был танец. Общий на всех. И она, будто ядро, заряжала энергией тех, кто сейчас стоял непозволительно близко. Нечто похожее на танец змей, сплетённых в один клубок. Танец эмоций, танец чувств, танец тайных желаний. Когда прикасаться нельзя — обожжёшься. Но желание выше, оно сильнее боли! Тот, что стоял позади, в свободной белой рубашке, что вызывающе мелькала в свете неоновых огней дискотеки, в бестолковой «челентанке» на голове, был смелее. Наглый, въедливый, он не давал ей такой необходимой свободы. Всего на миллиметр от себя отпускал, чтобы тут же назад, в мощное тело впечатать. Извивался, прижимаясь всё плотнее. Так, будто единым целым хотел стать. Блуждающие прикосновения сменялись жадными, желающими захватить, лишить воли и рассудка. Пальцы то едва задевали, то до боли впивались в и без того податливое тело, в успешной попытке им управлять. И зеркальное отображение его движений у того, что стоит перед её лицом. Губы что-то шепчут, дыхание сбивается от сгустившегося напряжения. В какой момент она почувствовала себя птицей, запертой в клетке? В какой момент принялась беспомощно метаться, ломая крылья о жёсткие металлические прутья? Ещё мгновение и он бы вмешался… Всего мгновение и она из клетки упорхнула.