Деревенская Принцесса (СИ) - Шильке Миран - Страница 16

Я слова не подбирала. Всё равно было — обидно это, больно ли. Уж явно не больнее и не обиднее, чем фразочки Истукана. Ему для профилактики завышенной самооценки критику в свой адрес выслушать не помешает. Пусть даже и принудительно.

— Кира, подожди, ну извини, — попытался как-то без особого желания загладить вину Истукан. — Я же не знал…

— При себе свои извинения оставь, — не поворачиваясь, посоветовала я. — Сначала в душу наплюёт, а потом извиняется. Домой сам дойдёшь, я за ручку тебя вести не собираюсь. Не маленький уже. Я смотрю, в себя пришёл, язвишь, значит всё в порядке.

Я отодвинула ветви ивы и вышла из-под купола листьев.

Дождь к этому моменту уже стих, но вдали всё ещё изредка сверкала молния. Гроза пошла дальше…

Воздух был сырым и холодным, то и дело проносились порывы ветра.

Я так замёрзла, что чуть зубами не стучала, но сдерживалась.

Было очень темно — луна, как и звезды, скрывались за плотными тучами, освещения не было никакого. Но глаза уже привыкли к темноте, и я различала, куда именно нужно идти.

Вдруг через некоторое время стали происходить странные вещи. Я услышала сзади какое-то шуршание, будто бы кто-то пробирался среди початков.

— Кто здесь? — спросила я, остановившись и развернувшись.

Кто-то следит за мной? Но зачем? Хочет напугать? Тогда его задумка удалась, мне было страшновато. Ещё бы — одна в ночном поле и какие-то непонятные звуки.

Но, обернувшись, сзади я никого не увидела. И никакого ответа на мой вопрос не последовало. Лишь где-то вдали залаяла деревенская собака, нарушившая полную тишину. Решив, что это возможно какой-то зверь вышел на ночную охоту, я пошла дальше, даже не размышляя на эту тему. Никаких посторонних звуков больше не было. Однако хотелось добраться до дома как можно скорее, поэтому я увеличила скорость ходьбы. Всё-таки находиться одной ночью в поле — ощущение не из приятных.

Но не успела я сделать несколько шагов, как меня в спину что-то ударило. Не очень большое и тяжёлое, а скорее мягкое. Я даже дёрнулась от неожиданности и страха и громко вскрикнула. Резко развернулась, но никого не было. Тропа была пуста.

Лишь на земле валялся наполовину размотанный рулон туалетной бумаги.

Я пнула его ногой и пошла дальше.

Послышалось чьё-то приглушённое хихиканье и шёпот.

Через несколько шагов история повторилась — в меня опять полетел ещё один рулон. А другой, перелетев через голову и размотавшись, упал прямо перед ногами. Длинная бумажная лента повисла у меня на плече.

— Что, выйти в открытую слабо? — развернулась и заорала я в пустоту.

Я уже поняла, что это чьи-то шутки, но мне весело не было.

В ответ послышалось какое-то шуршание и хихиканье. Я увидела, где колыхнулись початки и мигом метнулась туда.

Но те, кто кидал рулоны, всё поняли и принялись бежать. Слышался хруст стволов, шуршание листьев и какие-то голоса. Их было несколько. То ли два, то ли три. И не мужские, а женские.

Я бежала за ними, что было сил, улавливая удаляющиеся звуки. Но корзина в руках мне сильно мешала и осложняла путь. Сердце учащённо билось, дышать стало очень тяжело. Наконец я остановилась, больше не в силах догонять хулиганов и тут заметила мелькнувшую среди стволов заколку. Очень необычную, но которую я уже видела. Она была в форме подсолнуха.

Я тут же поняла, кто это.

— Что, струсила, да? — крикнула я удаляющейся воздыхательнице Истукана вслед. — Боишься, что я отпор дам?

Никакого ответа не последовало, лишь затихающий шум в поле и качающиеся верхушки початков.

Я, немного постояв и успокоившись, что теперь одна, развернулась и стала идти в направлении тропы по поломанным кукурузным зарослям обратно. На сегодня с меня приключений хватит!

Глава 13. Прогулка на закате

На следующий день я не вышла на завтрак в положенное время. Встречаться с Эриком не хотелось, но и делать вид, что ничего не происходит, тоже не могла.

Я сто раз уже пожалела, что осталась с Истуканом. Да и почему Эрик сказал, что тот не тонул? Может, и правда так и было? Но тогда зачем стоило так рисковать своей жизнью и тонуть? Ради чего и кого? Чтобы я испытала жалость к Истукану?

Вопросам не было конца и края. Один цеплялся за другой и они росли, как цепочка, со всё новыми и новыми звеньями.

Больше всего меня мучила фраза Эрика про то, что Кикиморов мне важнее, чем он. Она меня просто врасплох застала… И да, я сказала, что это не так, но похоже, Эрик не придал моим словам значения. А ведь в них так много смысла!

Ну не могу я сказать, что он мне безразличен. Он мне нужен. Теперь уже было понятно, что и я ему тоже важна. Но где слова, где поступки, намекающие на это? Ведь не могу же я как-то давить на парня, чтобы он признался в своих чувствах!

А если терпеть… То сколько? И когда я пойму, что настал тот самый ответственный момент?

Бабушке я ничего рассказывать не стала. Но вечером спросила у нее, где Эрик и, узнав, что он в конюшне, сразу же направилась туда.

Мой дедушка очень любил лошадей. Он меня катал ещё когда они были пони, и я хорошо помнила те счастливые моменты. Но со временем пони превратились в красивых, высоких и прекрасных лошадей с густыми гривами и длинными хвостами.

Две белоснежные и темпераментные, Зорька и Снежинка, когда-то слушались только дедушку. Но теперь, спустя время, как рассказывала бабушка, они так же слушались Эрика. Поначалу, конечно, показывали свой норов, но потом перестали. Видимо, приняли его.

В конюшне было светло и пыльно. Лучи солнца ярко пробивались через щели в деревянных стенах и накладывались друг на друга, образовывая затейливый рисунок.

Пахло сеном.

Эрик стоял и расчёсывал гриву Зорьки, меня он не видел. Но точно мог услышать, только всё равно не поворачивался, предпочитая не обращать внимания.

Зорька, в отличие от Снежинки, имела на лбу тёмное пятнышко. Словно звёздочка.

Она стояла смирно, лишь изредка виляя довольно хвостом.

— Эрик, — позвала я.

Но парень никак не отреагировал. Он словно меня не слышал вообще.

— Эрик, — опять повторила я. — Ты так и будешь обижаться? Я уже и сама пожалела, что не пошла с тобой.

— Отчего же это? — спросил парень, не поворачиваясь. — У парнишки же стресс, он в шоке… Утонул, бедный-несчастный.

Я и не знала, что ответить.

— Потому что Истукан он и есть Истукан, начал говорить гадости всякие…

— Какие? — резко развернулся Эрик. — Про тебя?

По виду парня я поняла, что Кикиморову может хорошо влететь и одним синяком дело тут не ограничится. Поэтому тут же поспешила быстро замять тему.

— Нет, — ответила я. — Но всё равно неприятно.

— Про меня он может что угодно говорить, — сказал Эрик и снова стал расчёсывать Зорьку. — Ему только болтать за спиной и остаётся в мой адрес… Мне на это плевать.

Я подошла к лошади и погладила её по боку.

— Осторожно, иначе… — попытался предупредить парень.

Но Зорька всего лишь повернула голову, спокойно посмотрела на меня и по глазам её стало всё понятно.

— Она меня узнала… Всё-таки не то, что я, когда тебя встретила.

— Ты так и будешь теперь до конца дней себя упрекать? — покачал головой Эрик.

— Нет, больше не буду, — пообещала я. — В последний раз. Знаешь, ты вчера сказал, что Истукан мне дороже, чем ты…

Кучерявый что-то промычал, подтверждая мои слова и недовольно нахмурился.

— Это неправда. Я же вырезала Сердце Любви, ты мог бы всё понять, — осторожно намекнула я.

— Да, знаю, — подтвердил грустно парень. — И так свою вину чувствую. Но не будешь же ты меня теперь постоянно упрекать в событиях многолетней давности? Мы были детьми, я не воспринимал всё серьёзно. Да, я был неправ, но понял всё только тогда, когда ты уехала. Только было поздно… Извини.

— Нет, я просто, — пыталась как-то оправдаться я. — Просто хотела тебе сказать про это, чтобы ты так не думал. Ты же мне дорог.