Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Войны с Японией
(От поражения к Победе. К 110-летию окончания Русско-японской войны 1904–1905 г - Золотарев Владимир Антонович - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

Почетный председатель

Национального комитета

историков России С.Л. Тихвинский

ГЛАВА 1

ПЕРВАЯ, РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА

«Никакая бдительность не может воспрепятствовать энергичному неприятелю…»: начало японской агрессии

Япония, завершив подготовку своих вооруженных сил, в 1904 г. искала удобного момента для открытия военных действий против России. Имелось в виду внезапным нападением на Тихоокеанскую эскадру русских в Порт-Артуре ослабить ее и тем самым обеспечить себе господствующее положение на море. Затем намечалось высадить сухопутные войска на континенте и развернуть операции в Южной Маньчжурии.

Подготовка к внезапному нападению шла в Японии быстрыми темпами. На острове Цусима, в непосредственной близости от Кореи, в которой уже находилось около 16 тыс. японских резервистов, начались сборы призывников. В западных портах Японии производилось сосредоточение транспортов. В корейские порты Чемульпо и Гензан шел поток военных грузов. Туда спешно доставлялись уголь и продовольствие. Флот из порта Фукуока выходил в море и отрабатывал боевые задачи, производил стрельбы.

Для ведения войны были выделены крупные финансовые средства, проведен внутренний заем.

17(30) января 1904 г. в Порт-Артуре стало известно, что в Сасебо японцы сосредоточили 60 транспортов для перевозки своих войск. По расчетам русского командования, за двое суток эти суда могли перебросить и высадить в Корее до 6 дивизий. Русский военно-морской атташе в Японии капитан 2-го ранга А.Н. Русин сообщал, что в стране прекращены все пароходные рейсы, что большая часть частных пароходов зафрахтована для перевозки войск. Столь решительные меры говорили не о политической демонстрации, а о серьезном намерении Японии в ближайшее время начать войну против России.

Обеспокоенный такими сведениями, Алексеев вновь обратился к Николаю II с просьбой разрешить начать мобилизацию на Дальнем Востоке, а также вывести русский флот в море. Царь ответил телеграммой: «Желательно, чтобы японцы, а не мы открыли военные действия. Поэтому если они не начнут действия против нас, то вы не должны препятствовать их высадке в Южную Корею или на восточном берегу до Гензана включительно. Но если на западной стороне Кореи их флот с десантом или без оного перейдет к северу через 38-ю параллель, то вам предоставляется их атаковать, не дожидаясь первого выстрела с их стороны».

Под давлением неоспоримых доказательств о подготовке войны Японией русское командование на Дальнем Востоке вынуждено было пойти на ряд мер, повышавших боевую готовность войск и флота. Так, учитывая возможность внезапного нападения врага на русскую эскадру, перед заходом солнца сообщение с берегом прекращалось. На ночь заряжались орудия и торпедные аппараты, гасилась часть корабельных огней. Для отражения возможной атаки противника одна смена дежурила у орудий и торпедных аппаратов. Чтобы оповестить эскадру о приближении японских кораблей, каждые сутки назначались два дежурных миноносца. С наступлением темноты они выходили в море, имея задачу «осветить» 20-мильную морскую зону перед Порт-Артуром, а дежурная канонерская лодка с этой же целью высылалась в море, но она контролировала лишь 10-мильное пространство перед рейдом. О замеченном неприятеле миноносцы и лодка должны были докладывать флагману по возвращении в Порт-Артур. Кроме того, для экстренного выхода в море под парами находились два дежурных крейсера. Двум кораблям ставилась задача прожекторами освещать подходы к рейду, чтобы неприятель не мог приблизиться незамеченным.

19 января (1 февраля) приказом начальника Тихоокеанской эскадры были введены в действие инструкции по дежурству крейсеров, стоявших на внешнем рейде судов и эскадренных миноносцев. Хотя некоторые меры по обеспечению безопасности русских кораблей были приняты, они носили половинчатый характер. Так, для кораблей, выходивших в море из Порт-Артура, в инструкции было написано: «Без особых приказаний боевого вооружения к бою не готовить и крейсировать с открытыми отличительными огнями»1.

Вице-адмирал С.О. Макаров, хорошо знакомый с политической обстановкой на Дальнем Востоке, зная характер японцев по своим прежним плаваниям в Тихом океане, не раз предупреждал руководителей Морского министерства о том, что японский флот может внезапно напасть на русскую эскадру в Порт-Артуре и нанести ей тяжелые потери. Накануне нападения японцев на Порт-Артур вице-адмирал Макаров, занимавший в то время должность главного командира Кронштадтского порта, представил на имя управляющего Морским министерством доклад, в котором писал: «…Пребывание судов на открытом рейде дает неприятелю возможность производить ночные атаки. Никакая бдительность не может воспрепятствовать энергичному неприятелю в ночное время обрушиться на флот с большим числом миноносцев и даже паровых катеров. Результат такой атаки будет для нас очень тяжел… Если мы не поставим теперь же во внутренний бассейн флот, то мы принуждены будем это сделать после первой ночной атаки, заплатив дорого за ошибку»2. Это письмо Макарова оказалось в буквальном смысле пророческим. Развернувшиеся в ночь с 26 (8 февраля) на 27 января (9 февраля) события на Дальнем Востоке полностью подтвердили его предвидение. Таким образом, вице-адмирал Макаров, находясь в Кронштадте, оценивал обстановку на Дальнем Востоке гораздо лучше, чем адмиралы Алексеев и Старк, находившиеся в Порт-Артуре.

Морское министерство, неправильно оценивавшее обстановку на Дальнем Востоке, не пожелало прислушаться к разумному совету С.О. Макарова. Положив на его письмо резолюцию: «Хранить весьма секретно, копий не снимать»3, руководители Морского министерства во главе с генерал-адмиралом великим князем Алексеем Александровичем оставили его без всякого внимания и положили под сукно.

Несмотря на опасность стоянки кораблей на внешнем рейде, адмиралы Алексеев и Старк, непосредственно отвечавшие за безопасность Тихоокеанской эскадры, не только не перевели ее на внутренний рейд Порт-Артура, но, оставив эскадру на внешнем рейде, установили для нее совершенно неудовлетворительную диспозицию, по которой наиболее ценные броненосцы были поставлены мористее всех кораблей. В случае внезапной атаки противника они подвергались наибольшей опасности.

Оставив эскадру на внешнем рейде, русское командование приняло некоторые меры предосторожности на случай нападения противника. На всех кораблях вводилось затемнение и ряд других мер. Однако все это не всегда выполнялось. Так, корабли, производившие погрузку угля в ночное время, ярко освещались, чем нарушалась светомаскировка, выставленный на подходах к Порт-Артуру корабельный дозор не обеспечивал обнаружения подхода противника с моря. Разведка на театре не велась. Использование береговых батарей для отражения внезапной атаки противника не предусматривалось. Между эскадрой и береговой артиллерией даже не было установлено связи, равно как и общего сигнала тревоги. Поэтому принятые меры по охране якорной стоянки больше создавали атмосферу самоуспокоенности и понижали бдительность личного состава эскадры, чем обеспечивали безопасность ее стоянки на внешнем рейде.

В военно-морской исторической литературе по Русско-японской войне, и в частности в труде военно-исторической комиссии при Морском генеральном штабе, пишется о том, что русское правительство запретило принимать какие-либо меры, которые могли быть расценены японцами как подготовка к войне и послужить поводом для ее начала. Однако указания правительства, носившие общий характер, не снимали ответственности с командования эскадрой за обеспечение надежной обороны кораблей на внешнем рейде Порт-Артура и состояние боевой готовности эскадры. Бытовала и другая версия: при нападении на порт-артурскую эскадру в ночь на 27 января японцы якобы застали ее врасплох, и весь офицерский состав эскадры в это время находился на берегу, на балу у жены начальника эскадры адмирала Старка. Это утверждение опровергается как общим ходом событий по отражению атаки японских миноносцев, так и заявлениями многих участников этих событий. М.И. Костенко в своих воспоминаниях, посвященных Русско-японской войне, пишет: «По примеру прежних лет, 26 января у начальника эскадры Старка был раут по случаю именин его жены. Одни говорят, что раут был днем, а вечером все были на своих местах; другие же утверждают, что ночью, в момент нападения, некоторые из офицеров задержались на рауте и не могли попасть на свои суда. Многие высказывали и такое мнение, что японцы, зная по примеру прежних лет, как весело праздновался моряками этот день у Старка, именно и выбрали его днем нападения. Тем не менее, мною положительно было установлено, что раут окончился около 4-х часов дня (16), а в 6 часов вечера (18) состоялся совет на „Петропавловске“ из старших морских начальников, для обсуждения мер к охране флота и его действия на случай войны»4.