Любимец моих дьяволов (СИ) - Мелоди Ева - Страница 55

- Нет, это ты дура! Самовлюбленная богачка, папенькина дочка. Мне смешно было, когда ты в мою дружбу и сочувствие поверила! Едва сдерживалась чтобы в рожу твою надменную не расхохотаться. Марина в сто раз лучше, честнее тебя! Она меня нашла, помогла в трудную минуту. А ты… всегда вела себя так, точно я дерьмо, встретившееся у тебя на пути. Даже контракт, ради которого я месяц у владельца агентства отсасывала, увела. Не моргнув глазом – просто больше заказчику понравилась! Ты небось ни разу у Олега не сосала! А почти все девочки – да! Ты же со своим папашей всем как кость в горле была. И даже когда помер – все равно королевой ушла, швыранув в Олега жратвой в ресторане. Думаешь, ты крутая? Тебя зауважали после этого? Нет! Только еще сильнее возненавидели! Как ненавидели твоего отца, странного и невменяемого. Марина правильно сделала что обобрала его… дураков учить надо.

На этом у меня сдают нервы. Вся эта речь, полная ненависти, я могла бы ее проглотить, но упоминание отца – последняя капля, у меня мозг кажется сейчас взорвется от ярости и отчаяния. Нет чувства страха, самосохранения, только бешеная злость и какая-то растерянность, беспомощность, при понимании, что опять в дерьмо вляпалась. Отчаянная обида, что никому верить нельзя, я словно в параллельном мире живу, где добра попросту не существует. Вскакиваю и набрасываюсь как кошка бешеная на Наташу, вцепляюсь ей в волосы. Но уже спустя секунду забегают двое мужчин и нас растаскивают по углам. Один из них, крепко держа меня за локоть, что-то вкалывает в руку, чуть пониже плеча. Испуганно вырываюсь, тру место укола.

- Не боись. Успокоительное, легкое. Больно ты буйная. А тут приличное заведение.

- Сука! – кричит Наташа. – Если хоть одна царапина на лице, я тебе глаза выцарапаю.

- Она дороже тебя раз в триста, - густой бас одного из мужчин. – Дотронешься - сдохнешь, поняла?

- Значит ей можно меня бить, а мне нет?

- Может ее к другой отвести? Есть еще Мира…

- Нет. Сказали с этой оставить. Так, короче, девочки. Еще одна такая выходка и вас польют из шланга ледяной водой. Поверьте, вам не понравится и воспаление легких обеспечено. Подумайте об этом.

- Я за воспаление, - мрачно бурчу им вслед.

- Дура, - фыркает, отбрасывая волосы с лица Наташа. – Тебя в минуту ударной дозой антибиотиков на ноги поставят. Тут конвейер, все быстро и четко. Зато потом поносом год страдать будешь. Этого хочешь?

Ничего не отвечаю. Всплеск эмоций прошел. Нет желания драться. Да и укол видимо действует, меня охватывает апатия.

***

Прошедшие часы я провожу между сном и явью, чувствуя себя овощем. Эмоций нет, только где-то глубоко внутри тяжелейший камень, почти придавивший к земле. А потом меня как куклу ставят на ноги, и куда-то тащат… Ставят под душ. Чьи-то руки моют меня, осторожно касаясь мочалкой. Женские руки, от этого немного легче. Но тошнота от осознания своего положения накатывает волнами. Потом меня закутывают как ребенка в огромный махровый халат. Сушат мне волосы феном, укладывают их. Почти все время мои глаза закрыты. Пытаюсь мысленно отстраниться, перенестись в другое место. Но понимаю, что даже в голове нет местечка, где я могла бы спрятаться. Где было-бы спокойно и уютно и можно было спрятаться от ужасов, которые преподносит один за другим мне жизнь. Мою кожу натирают какими-то лосьонами, благовониями. Теперь я пахну как цветок, и чувствую себя арабской наложницей. Никогда мне не нравилась восточная культура, где женщина – лишь рабыня. Даже самая превозносимая, любимая и лелеемая. Я же всегда мечтала быть на равных. Бросать вызов. И до чего докатилась? Меня продают как товар…

На меня надевают комплект белья: черный корсет, делающий талию невероятно узкой, и одновременно вызывающе поднимающий грудь. Волосы прядями закалывают наверху, некоторые из них спускаются на спину волнами, другие – закрепляют сзади. В тон корсету – узкая полоска трусиков. И прозрачный черный пеньюар… больше ничего.

- Совершенство, - раздается голос женщины, которая все это время колдует надо мной.

- Что, простите?

- Ты совершенна. Фарфоровая статуэтка. Давно здесь не было такой изысканной красоты. Женщина подводит меня к зеркалу, демонстрируя мое лицо. Макияж выполнен очень профессионально – скулы более высокие благодаря искусному нанесению пудры и румян, губы кажутся полными и сочными, глаза – огромными и испуганными.

- Они передерутся за тебя.

- Хоть бы сдохли.

- Ты права. Кто-нибудь обязательно пострадает. Но не ты.

- Надеюсь это буду я…

Странный разговор. Женщина, которая мыла меня и одевала, немолода и похожа на цыганку. Ее предсказание глубоко запало мне в душу. Но я все еще слаба и разум точно в тумане. Это, наверное, к лучшему, ведь подошел сам час продажи…

***

Вот и комната с зеркалом. Мы с Наташей в ней вдвоем.

- Пусть блондинка наклонится. Повернется задом к зеркалу. Раздвинет ягодицы максимально широко.

Я задыхалась от этих унизительных приказов, лицо горело словно мне пощечин надавали. Мужчина, ненавидящий Брейкеров определенно начал свою месть. Мое сознание почти отключилось после этого приказа. Я в полной прострации, на грани обморока. И только едва заметные, короткие, очень быстрые щипки Наташи держат меня в сознании.

- Тебя купили, - шепчет Наташа, когда наконец нам позволяют покинуть комнату. В ее голосе звучит зависть, а меня буквально трясет от унижения, что пережила там. – Только не испорти все. Он сука конечно, что заставил тебя так наклоняться… Но он оочень богат. И вроде как хорош собой.

- Откуда ты знаешь?

- Я тут не в первый раз, обросла уже связями.

- А ты? Тебя взяли?

- На этот раз нет. Но опять приду. Хочу очень. А тебе повезло. Сукам богатым всегда везет.

Меня взяли. От этой мысли трясутся руки. Я не проститутка и не смогу вести себя так, как угодно клиенту.

- Ну где там моя покупка? – раздаются надменные слова, и комната начинает вращаться перед глазами. До боли знакомый голос. Думала, больше никогда его не услышу. И не увижу его обладателя. Признавалась себе, открывая горькую правду, которая заключалась в том, что я безумно скучала.

Передо мной стоит Якоб. Надменный взгляд пронзает меня насквозь.

- Привет, Морковка. Соболезную насчет отца. Вижу, ты не ожидала меня увидеть? – спрашивает с равнодушным спокойствием.

Он прав, я не ожидала. Невозможно описать сейчас мои чувства. В полном шоке. Оглушена, ошарашена. Якоб и есть богач, который имеет зуб на меня?

И в то же время не могу оторвать от него взгляда… Дорогой костюм, сшит на заказ – в этом я разбираюсь… Якоб сильно изменился… стал другим, еще больше окреп. Грудная клетка стала мощнее, плечи – шире, черты лица – грубее. Но ему все это невероятно шло. Его сексуальность стала еще явственнее, затягивая в свою бездонную пучину. К красоте, очаровательному пофигизму прибавилась опасность, притаившаяся в уголках зеленых глаз. Стоило поймать всего один взгляд, и будто прошило молнией насквозь. Дрожь пробежала по всему телу, сердце бешено заколотилось в груди. Все те же симптомы, я так и не излечилась от проклятой зависимости. Вот только теперь стала игрушкой в руках своей одержимости.- Не ожидала… - с огромным трудом удается выдавить из себя.

Странная встреча у нас вышла, согласен, - продолжает Якоб, глядя мне в лицо, на котором, наверное, отпечаталось выражение полного потрясения. – Зато нам ничего не мешает продолжить то, на чем остановились, верно? В конце концов, ради чего люди встречаются в борделях.

Теперь мое лицо горит, словно он ударил по нему. Зачем так жестоко? Одним предложением заставил испытать боль из-за потери отца, и одновременно вспомнить ужасные, раздирающие ощущения, когда лишал меня невинности – грубо, бесцеремонно, с намеренной жестокостью. Близость с Якобом – моя заветная мечта и самый страшный кошмар… Но в то же время между ног все сжимается в предвкушении от его слов. Несмотря на воспоминания о том, как мне было больно с ним, его огромный член, разрывающая на части боль, мои слезы, крики и его невозмутимость. Хотя, как еще он мог себя вести? Я сама виновата. Провоцировала. Потому что хотела. С детства хотела. Бредила им. И чем меньше он обращал на меня внимания, тем сильнее жаждала его.