Подлунное Княжество (СИ) - Бабернов Сергей - Страница 49

— Замолчи!!! — Ратибор саданул кулаком по стулу. — Заткнись! Не доводи до греха!

Отрок, принесший пиво, выронил кувшин. Беовульф ловко подхватил посудину. Поставил на стол.

— Чего уставился?! — прикрикнул он на мальчишку. — У нас разговор серьёзный. Пошёл прочь!

— Я пойду, — Ратибор встал из-за стола. — Спасибо за выручку, — он одарил Беовульфа холодным взглядом. — За науку…

— Сиди! — нога светловолосого дёрнулась под столом, край скамьи ударил всадника пониже колен, сам того не хотя он оказался за столом. — Видишь, какая неприятная штука — правда? Конечно, мне надо бы посочувствовать тебе, восхититься твоими квестами, охаять чародея… ты меня сразу бы другом обозвал. Пили бы мы с тобой до утра, а потом бы разошлись в разные стороны. Я бы так и поступил, если бы не взялся тебе помочь. Тебя когда драться учили, пряниками угощали и учёными разговорами занимали?

— Больше пинками награждали, — всадник пригубил пиво, немного успокоился.

— Зато ты вон, какого верзилу уложить сумел, — Беовульф кивнул в сторону стола, где недавно пировал покойный Кит. — Значит, пинки пошли на пользу. Я тебя сейчас тоже драке обучаю. Только не кулачной…

— Ты чем-то похож на Сиггурда, — признался всадник.

— Мы, северяне, народ суровый. Жизнь заставляет… Не о том сейчас речь. Я говорил не для того, чтобы тебя обидеть, а чтобы ты уяснил — иногда лучше потерять, чем получить желаемое. Поймёшь, когда чародея к праотцам отправишь… Чем больше у человека иллюзий, тем дольше не становится он человеком. Если считать за род людской всё это быдло, — Беовульф третий раз за время разговора обратил взгляд на гуляк. — Ну, по тебе видно — ты ещё не скоро к нашей кампании присоединишься. Я, может, даже и завидую тебе. Представляешь, в окрестностях василиск объявился: так вместо того, чтобы выйти на бой с чудищем, эти уроды целыми днями пьянствуют, чтобы не страшно было, когда василиск до города доползёт… Хотят сдохнуть и сами того не заметить.

— А ты?

— Что я? Мне за сражение с чудовищем никто не платил! Я сегодня в Новойарке, завтра ещё где-нибудь. Мне на его судьбу глубоко наплевать.

— Я видел василиска. Его ласка прогнала.

— Жаль. Одним гадюшником бы меньше стало. Всё бы воздух на время очистился. Ладно, хватит о приятном. Пора полезным заняться. Время поджимает. Тебе до захода надо город покинуть. Слушай и не перебивай.

Начну с того, что я бывший конунг датов. Наслушался саг да песен и решил, что только так жить и должно. Налоги с карлов и ремесленников снизил, откупную для рабов, вообще смешной сделал, хотел даже свеонский обычай ввести, чтобы по отцу вольность переходила, а не по матери. Коли поход воинский — старался избежать грабежей и насилия, только откупом ограничивался. Дружинники у меня за спиной посмеивались, кое-кто к другим конунгам лыжи навострил. Я же по наивности мечтал, что смогу народ убедить в преимуществах справедливого и благородного жития. По той же причине ринулся во владения соседнего конунга. В тех краях лютовало чудовище Грендель, с ним-то я и решил сразиться. О моей победе все скальды поют. Неужто не слыхал? Значит, услышишь ещё…

Конунг в мою честь пир закатил. Да во время застолья шепнул, что мол, зря я Гренделя порешил, надо было помять бока чудовищу да и отступиться. Грендель тот пользы больше приносил конунгу, чем вреда. Простолюдинов напуганных чудовищем легче в узде держать, налоги увеличивать, вроде как на вооружение и усиление дружины.

Не успел я возмутиться, как прибегает перепуганный стражник с вестью, что великанша-ведьма — мать Гренделя — к стенам замка подошла, хочет за сына поквитаться. Я за меч и к воротам. Успел краем уха услышать, как конунг следом за мной отряд посылает с приказом — не должен молодой конунг датов живым вернуться. Одолеет, мол, ведьма — такова воля богов, победит Беовульф — сами знаете, что делать…

Бой был тяжёлым. Великанша утащила меня в свою пещеру. Там я всё-таки изловчился и прикончил отродье… Помнил, однако, что на выходе меня ждёт… Можно конечно и конунговых холуёв к праотцам отправить, и самого негодяя уму разуму поучить. Да только не стал я этого делать… Словно пелена с глаз упала… Вспомнил я и смешки за спиной, и красноречивые жесты простолюдинов, коим я пытался жизнь облегчить и понял, что в этом мире гораздо нужнее живое чудовище Грендель, чем наивный герой Беовульф. От героев хлопот слишком много… Переждал я пару недель в той пещере. Чтобы народ не сунулся, я выл страшным голосом, мечом о щит стучал… Пошли слухи о том, как я прикончил ведьму, но и сам умер от полученных ран, и теперь, мол, каждую ночь наши призраки сходятся в вечном бою. Конунг-предатель оплакивал своего молодого друга, устроил поминальный пир, заодно новый налог ввёл — на воздвижение погребального камня на месте гибели героя. Герои — когда мёртвые — не меньшую пользу приносят, чем живые чудовища.

Я же забрал сокровища, что ведьма со своим отпрыском скопили, и безлунной ночью отправился к границе своих владений. Конунгом датов уже стал мой дядя. Он, конечно, скорбел по безвременно усопшему племяннику, но при этом не забыл разослать во все концы вооружённых людей, которые хватали и заковывали в цепи любого, кто хотя бы немного походил на меня. К тому же он успел совершить успешный набег, где позволил дружине хватать всё, что приглянётся. Моего воскрешения никто не желал…

Я узнал истинную сущность рода человеческого и посвятил себя его частичному уничтожению. Естественно за хорошую плату. Не буду описывать цепь событий, что привела меня в здешние края, перейдём непосредственно к ним самим. Ты слыхал о Девяти Мирах?

— Знакомый волхв говорил, что их значительно больше.

— Может быть. Меня, по правде сказать, сие мало интересует. Качества дерьма не улучшается от его количества… Впрочем, надо признать, что и не ухудшается. Дерьмо оно и есть дерьмо… Так вот, места вроде этого — приграничная зона меж Мирами. Попасть сюда трудно, выбраться почти невозможно. Сюда из граничащих Миров чего только не попадает, перемешивается между собой и получаются всякие василиски, грифоны, единороги и прочие чудеса. Я думаю и приятель мой давний — Грендель — со своей мамашей из этих мест.

— Ты же говоришь — выбраться невозможно, — напомнил Ратибор.

— Почти, — уточнил Беовульф. — К тому же они хоть и необычные, но всё же животные, а зверю лазеечку завсегда проще найти, чем человеку.

— А люди как сюда попали?

— Так же как ты.

— Я на змее прилетел, — признался всадник.

Беовульф удивлённо посмотрел на собеседника, вдруг расхохотался:

— Ай да хуторянин! Признаюсь, утёр мне нос! Я-то думал, что ты, гоняясь за Мериддином, прослышал о драконе, что огненным дыханием посевы жжет или о похотливом кентавре, который купающихся девок да пасущихся кобыл бесчестит, и решил чудовищ к порядку призвать, заблудился, выпал из внешнего Мира. Я ещё и удивлялся — как это тебе заставы удалось обойти?! Ты вместо того, чтобы голову дракону рубить, под седло его! Ловко! Не завидую я тому чародею!

— Мне озёрница помогла, — смутился всадник. — Мы вроде как помолвлены…

— Опоньки! — от избытка чувств Беовульф хрястнул дном деревянной кружки по столу. — Он ещё наяду соблазнил! И помалкивает! Ягнёнком прикидывается! Ай да хват!

— Случайно всё вышло, — Ратибору не нравилось внимание сидящих за соседними столами. — И не было у нас ничего. Отобедали вместе и всё.

— А вот об этом помалкивай, — внезапно посерьёзнел Беовульф. — Ты думаешь, я зря разорался. Ты мой напарник — это раз. О похождениях твоих кто-то что-то услышал, чего не понял — то придумает, драку твою с Китом видали. Перед тобой теперь этот сброд хвостиком вилять будет. Пока слабинку не покажешь. Тогда сразу разорвут. Не знаю как в ваших кабаках, но здесь порядок такой: в кармане у тебя грош — говори, что дома сундук золота, забеременела дворовая девка, тверди, что от тебя, налетел спьяну на дверной косяк, набил шишку, рассказывай, что с сотней разбойников сцепился. Станешь своим парнем.