Подлунное Княжество (СИ) - Бабернов Сергей - Страница 42

Кто-то начал относиться к Злате с покровительственным сочувствием, кто-то с пренебрежительно-равнодушным высокомерием, кто-то (справедливости ради стоит заметить — немногие) с язвительно-колким презрением… Дикарка из простонародья повела себя дерзко и вызывающе — жалельщицы были отшиты моментально, насмешницы получили достойный отпор, а когда одна, особенно остроумная заложница, лишилась части своей шевелюры, Злату оставили в покое. В вакууме. Впрочем, её это не особо и расстроило. Учёба ей нравилась гораздо больше, чем лежак у бассейна с противной тёплой водой. Общество кухарок и садовников, она предпочитала бесконечному обсуждению дорогих нарядов и будущих женихов.

Старая боярыня, отвечавшая за заложниц, позволила девушке покидать пределы дворца до захода солнца. Простолюдинке, чудом оказавшейся среди благородных детей незачем заботиться о чести и проводить время за непонятными её крестьянскому умишку разговорами. Даже хорошо, что дикарка будет, как можно меньше находиться среди богатых сверстниц. Мало ли какие дурные привычки могут перенять наивные девушки у сумасбродной гордячки, которая (страшно подумать) сама себе рубашки штопает…

Пожилая блюстительница нравственной чистоты заложниц не на шутку бы удивилась, прознай она, как проводит время чудом оказавшаяся в благородной компании крестьянка. Вопреки убеждению боярыни, Злата вовсе не слонялась по торговым рядам, разглядывая дешёвые товары и бижутерию. Не кокетничала напропалую с городскими повесами. И не наблюдала с открытым ртом за многочисленными базарными склоками. Девушка предпочитала всем соблазанам столицы, прогулки по княжескому зверинцу и уединённую скамейку в городском саду.

Появление провинциальной красавицы не прошло незамеченным. И в купеческих слободках, и среди боярских сыновей, и в казармах всадников скоро заговорили о золотоволосой простолюдинке. Кое-кто из тех, о ком грезили красоградские невесты, попытался проложить тропку к сердцу крестьянки. Что происходило на самом деле между девушкой и ухажёрами, можно было только догадываться, однако, вскоре претендентов на благосклонность Златы заметно поубавилось… Они совсем исчезли после прилюдной пощёчины, полученной молодым боярином Иваном, который любил рассказывать, как ему не составило особого труда заполучить поцелуй красавицы, и некоторых подробностей пылких объяснений парней пересказанных девушкой дворцовым кухаркам. Кому, в конце концов, охота стать посмешищем, добиваясь любви строптивой крестьянки?

Ратибор несколько раз встречался со Златой на улицах столицы. Девушка ему понравилась… Но мог ли он, недавно попавший в отряд всадников, рассчитывать на успех там, где опростоволосились те, о чьих похождениях рассказывали легенды. Уж если золотоволосая насмешница сумела ославить их, то ему уж и подавно надо держаться на расстоянии от бойкой на язык заложницы.

Времена наступали тревожные. Разоблачённый Мериддин бежал в Степь, к Справедливому. Самозванный князь из удачливого разбойника, коим раньше пугали непослушных отроков, превращался в реальную силу. Всё чаще и чаще его шайки пересекали границы, грабя селения и уводя пленных. Всё чаще и чаще ветераны поговаривали о скорой войне.

Из Красограда в приграничные крепости то и дело посылались гонцы. Яромир велел доставлять командирам гарнизонов самые свежие данные разведчиков, требовал от наместников собирать ополчение, передавал тайные указы соглядатаям. Всадники почти не покидали сёдел, разъезжая из одного конца Подлунного в другой.

Жарким летним днём, Ратибор возвращался из Поморья. Наместник западной провинции заключил с бурзумцами договор о защите границ. Всадник отвозил боярину приказ князя о немедленной переброске отряда северян к границам Степи. Головорезы Справедливого потеряли всякий страх и обложили приграничные селения данью. Яромир надеялся с помощью наёмников осадить мятежников, а заодно и дать повод для размышлений тамошнему наместнику, который не особо ретиво сражался с бандами самозванца.

Задание провалилось. Нет, приказ Ратибор, конечно же, передал, но вот выполнять его наместник не торопился. Завёл песню о недавно появившихся орингах, о необходимости защищать собственные земли, о непомерной цене, которую запрашивают северяне за службу. Всадник из всего этого нытья уяснил одно — бурзумцы в ближайшее время, скорее всего в Красограде не объявятся. С этим и ехал к князю. С этим, а ещё со своими наблюдениями. Не понравилась Ратибору обстановка в Поморье. Словно в чужом государстве побывал. Народ на форму всадника косится, за спиной шушукается, кое-кто и открыто усмехается. Бояре и купцы, так те вообще без обиняков рассуждают — Красоград, мол, сам по себе, а мы сами по себе. Не пропадём. Всё это на тревожные мысли наталкивает, особенно если учесть разгорающийся на восточных границах мятеж…

Размышления о политике не привели ни к чему кроме головной боли. Стоило ли вообще забивать этим голову? Приказ, в конце концов, выполнен. Ответ наместника и свои наблюдения всадник князю передаст. А там уж пускай Яромир и его советники решают, как быть дальше. Они для того во дворце и собраны.

Избавившись от тяжких дум, Ратибор глянул в небо. Благодать! А высота, какая?! А ширь?! Счастливы птахи неразумные! Знай себе, маши крылышками да посматривай сверху, как люди друг другу глотки грызут! Или кузнечики… Или… Благостные мысли оборвались чем-то непонятным, но удивительно красивым.

Ратибор оглянулся. Завораживающе — грустный звук вплетался в звенящую музыку летнего полудня, разливаясь в воздухе, заполняя пространство… Песня! Всего лишь простая крестьянская песня, которую можно услышать зимним вечером в любой избе, где собрались незамужние девушки… Но каков голос?! Как он сливается с щебетом птиц, гимнами кузнечиков и шёпотом листвы?! Словно сама природа, по какому-то неясному порыву, решила исполнить обозначенную человеческими словами мелодию…

Ратибор слушал грустную историю любви нищего изгоя и насильно выданной замуж крестьянки, позабыв обо всём. По щекам побежали слёзы. Всадник не замечал. Не замечал, что его конь всё ближе и ближе подходит к камню, из-за которого доносятся чарующие звуки.

Опомнился, когда песня вдруг оборвалась. Вздрогнул, возвращаясь к реальности. Ещё пара шагов, и он увидит волшебную певунью, которая наверняка не является человеческим существом. Может, она даже невидима… Может… Конь обошёл занявший обочину дороги валун, и Ратибор увидел Злату. Девушка сидела, склонив голову, не замечая стука копыт.

Ратибор вытер влажные щёки. Ещё не хватало, чтобы насмешница рассказала по всему Красограду о рыдающем над песней всаднике! Но неужто мгновение назад её голос заставил сердце Ратибора сжаться, а глаза наполниться слезами? Разве дерзкая крестьянка способна на что-либо, кроме как осыпать насмешками лучших парней Красограда?

— Привет, — девушка подняла глаза, и всадник не увидел знакомых всем неудачливым ухажёрам насмешливых искорок. Зелёные, напоминающие воду стоячего пруда, глаза Златы полны тоски. Ратибору на какое-то время стало трудно дышать. — Вообще-то сейчас время обеда…

— Я из Поморья возвращаюсь.

— Ааааа, — девушка, потеряла всякий интерес к Ратибору, принявшись плести венок из васильков. — Я уж подумала, что кто-то в вашем дурацком городе отваживается поступить не так, как заведено. Обед пропустить, например…

— Ты красиво поёшь, Злата…  — Ратибор чувствовал, что его щёки начинают полыхать ярче заходящего солнца. — Кто бы мог подумать…

— А про что вы вообще думать умеете, кроме одного?! — девушка откинула не доплетенный венок. — Индюки столичные!

Ратибор ощущал себя по-дурацки, словно пришёл на княжеский приём с расстёгнутой ширинкой. Он проклинал себя за то, что выбрал эту дорогу, а потом, увлёкшись песней, попёрся смотреть на певунью. Всадник попятился, спина его упёрлась в морду коня. Вскочить в седло и удрать подальше от ядовитой девчонки, всё равно теперь ославит на всю столицу…