Гуло: Первая проверка (СИ) - Бабернов Сергей - Страница 54

Первой приходит в себя Анна. Вила бросает на нас дикий взгляд, из её глаз брызжут слёзы. Она быстро закрывает лицо ладонями. Её тело сотрясают рыдания. Мне становится жутко. Перед глазами всё ещё стоит картина изуверского жертвоприношения, а теперь ещё этот плач. Даже не плач, а скорее дикий, с подвыванием, крик раненного зверя.

— Как в ней ещё много от обычной смертной самки, — длинные пальцы колдуна берут и отправляют в рот крупную виноградину. — Люциус, друг мой, куда ты?

Очнувшийся фейри ничего не отвечает. Зажав рот руками он бросается в дальний угол. Его выворачивает похуже, чем меня утром в борделе.

— Эээээээээ, и ты туда же. Ну хоть Убийца-то меня не разочарует?

Негромкий вскрик, даёт знать, что экзорцист возвращается к реальности. Несколько мгновений, он тяжело дыша, безумным взглядом шарит по помещению, но быстро приходит в себя и возвращает привычную маску вселенского безразличия. Только дрожащие руки, несколько сломанных сигарет и никак не желающая гореть зажигалка, выдают его состояние.

— Так он стал бессмертным? — спрашивает Константин, не замечая, что истлевшая сигарета жжёт его пальцы.

— Всего лишь духовно, — отвечает Кранц.

— Как это понимать?

Повелитель зверей словно не замечает вопроса.

— Взволнованные родители и прочие жители села заподозрили неладное, когда увидели запертые ворота и поднятые мосты. Они попытались взять замок штурмом. Впрочем, слуги, перепуганные странными звуками и жутким свечением сами впустили селян и показали святилище некроманта. Там оказались только трупы и полуживой мальчишка. Он ничего не мог рассказать потому что был лишён языка. Да и похоже, после пережитого он тронулся умом, а вскоре, вообще, покончил с собой. Люциус и суккуб исчезли. Позже, некромант объявился при дворе одного монарха и оказал ему ряд значительных услуг, но одновременно заинтересовал инквизиторов. Его арестовали и приговорили к сожжению. Однако, старейшины давно наблюдали за этим смертным, оценили его способности и помогли ему укрыться в Мидине… Вот вам вкратце история некроманта Люциуса.

— Он стал бессмертным или нет? — повторяет Константин.

— Ты не понял, Убийца? Его физическая оболочка уязвима. Ему можно причинить боль, ранить и даже убить, но через некоторое время он возрождается в новом теле. Таков был дар лорда Белиала.

— Я убью это чудовище своими руками! — глаза Анны покраснели, веки припухли, косметика размазалась. Сейчас, она живое воплощение гнева и ярости всех женщин Вселенной, как смертных, так и нашего Племени.

Странно, мы, нежить, в большинстве своём бесплодны (в том смысле, как это понимают люди), но атавизмы, вроде родительских инстинктов (особенно среди женской половины) необычайно живучи. Проходит не один десяток лет, прежде, чем они понимают, что из милых малышей враждебного нам по сути своей племени могут вырасти священники, охотники за головами, истребители нежити, а то и просто отморозки, вроде тех, что сегодня ночью пустили на фарш наши знакомые зомби.

Да, конечно, ритуал Люциуса поражал своей чудовищностью. Но с другой стороны… Разве смертные не сдирают шкуры с живых бельков на глазах матерей тюлених, чтобы их развращённые самки щеголяли в дорогих шубах. Закон природы — причиняешь другим — боль готовься, что её причинят и тебе. Ведь для некроманта селяне значили не больше, чем те же самые тюлени. Потому-то и нельзя позволить ему обосноваться здесь. Всё же, я недавно в Племени Тьмы и кое-какое сочувствие к людям ещё испытываю.

— Тебе представится такая возможность, дитя моё, — успокаивает вилу Кранц.

— Аниматор тоже бессмертный? — вмешивается Константин.

— Аниматор? — смеётся колдун. — Аниматоры — жалкие фокусники, способные поднять мертвеца, выпытать лежащую на поверхности информацию и снова загнать в могилу. Корнелий — бокор — сильнейший из жрецов вуду. Его предок был верховным жрецом на западном побережье земель, что смертные зовут Африкой. Корнелий не только поднимает мертвецов, он подчиняет их собственной воле вне пределов круга Силы. Он заставляет их говорить. Он замедляет разложение. Если бы прошлой ночью его не поджимало время и нашлась бы жертва повесомее, чем две бродячие собаки, всё сложилось бы гораздо хуже и для вас, и для смертных. Но я обрадую тебя, Убийца. Корнелий — обычный человек. На протяжении трёх веков его предки живут в Мидине. Как правило единственный ребёнок в семье — мальчик — становится бокором. По достижении определённого возраста он покидает Город, находит самку среди смертных и возвращается с ребёнком, коему суждено стать наследником знаний. Так длится из века в век. Таково решение Совета.

— Ну, значит с этим-то проблем не должно быть, — я уже готов к бою.

Особенно мне хочется добраться до Люциуса, полоснуть когтями (или ножом) по его брюху, медленно, сантиметр за сантиметром тянуть наружу потроха и слушать, как некромант верещит от боли.

— С тем, кто хранит трёхвековой опыт колдовства проблемы всегда найдутся, — охлаждает мой пыл экзорцист. — Кранц, покажи ещё раз место твоего ритуала.

Кранц снова вызывает карту и указывает на ней точку.

— Замечательно, — Константин встаёт из-за стола. — Через два часа говоришь. Думаешь у нас есть шансы.

Колдун пожимает плечами.

— Внезапность ваше преимущество. И ещё кое-что… Эллиос, дружище, принеси-ка мои вещи.

Фейри притаскивает из тёмного угла кованый ларец. Нелёгкий, судя по виду Люциуса. Кранц помогает установить ларец на стол и откидывает крышку. Внутри он гораздо объёмнее, чем кажется на первый взгляд. Впрочем, стоит ли удивляться подобным мелочам при общении с существом, которое ещё помнит динозавров и способно в мгновение ока принять облик мерзкого чудовища.

— Это вам пригодится — Повелитель зверей кладёт на стол что-то завёрнутое в промасленную бумагу.

Константин разворачивает подарок. Сперва мне кажется, что это морская звезда. Анна корчит брезгливую гримаску и отступает от стола. Я прекрасно понимаю девушку. Перед нами высушенная человеческая кисть с шестью пальцами. Чем-то пропитанная, а потому лоснящаяся словно от жира, коричневая кожа и черные обломанные ногти, не добавляют эстетической привлекательности этому тошнотворному «подарку».

— Рука славы? — экзорцист спокойно берёт высушенную мерзость, рассматривает и прячет в карман. — Благодарю тебя. Никак не ожидал такой щедрости.

— Не стоит благодарностей, Убийца. В данный момент наши интересы совпадают. Ты уже пользовался подобными артефактами?

— Пару раз — против особенно назойливых гостей из Преисподней. Но те руки были обычными — пятипалыми.

— О, это кисть верховного жреца культа Белого Волка. Величайшего мага своего времени. Он не боялся вступать в открытое противостояние с нашими Старейшинами.

— И что?

— Хм, срок пребывания смертных на этой земле ограничен, Убийца, да и оболочка у них чересчур хрупкая… В общем, после смерти жреца, вся его сила перешла в этот артефакт. Он вас защитит от колдовства, но не вздумай с его помощью атаковать. Люциус легко обратит магию против вас, да ещё и в троекратном размере.

— Ну, это я прекрасно понимаю.

— А вот, на случай, если мои коллеги попытаются вызвать подмогу, — колдун выкладывает на стол уже знакомые мне коробочки со скарабеями. — Пожалуй, это всё чем я могу помочь, не нарушая законов Мидина…

— Спасибо тебе, Кранц, — коробочки так же исчезают в карманах экзорциста. — Думаю, прощаться не будем. Я, знаешь ли, суеверный.

Повелитель зверей улыбается, а потом вдруг обращается ко мне.

— Послушай, альфа, я долго сомневался… На протяжении всего разговора… Но, отступать поздно. Дай мне твою руку — для тебя я тоже кое-что приготовил.

— Опять экскурсии в прошлое? — конечно же я не забыл показанных мне колдуном событий. — Знаешь, как-то не хочется.

— Отнюдь, альфа. В этот раз, я дам тебе Силу, как в прошлый раз, только гораздо больше и навсегда. Вам это пригодится.

Колдуну я, конечно же, не верю, но руку протягиваю. Если что, Константин подстрахует. Кранц не хватает меня, как несколько минут назад, а слегка касается пальцами. По всему телу разливается тепло, а перед глазами мелькают картинки. Я едва успеваю различать гигантские папоротники, громадных ящеров, ледяные пустыни, стада мамонтов и битвы, битвы, битвы. Люди в шкурах убивают друг друга дубинами и камнями. Смертные в доспехах рубятся мечами и пронзают врагов копьями. Сталь, кровь, пороховой дым, грохот взрывов. Слуги травят господ. Господа пытают и убивают слуг. Да, похоже, Повелитель зверей прожил действительно долгий век и всё это время, не упускал возможность подпитаться теми эмоциями, что смертные так щедро выплёскивают наружу.