Инкубийственные тайны (СИ) - Смирнова Ирина "cobras" - Страница 15

Забывшись, Азмирк принялся считать все окна, но аусваинг дернул его за руку, и парень чуть скривился от боли. Странно, что кость до сих пор не захрустела… Своих пальцев Азмирк уже давно не чувствовал.

Нахмурившись, аусваинг поизучал лицо юноши, как будто пытаясь найти там ответ на свой незаданный вопрос, потом вдруг ослабил захват. Отметив промелькнувшее на лице пленника облегчение, удовлетворенно фыркнул.

Весной в этом новом мире тоже пахло, но не так осязаемо, как у храма и тем более в лесу. Тут больше пахло жизнью, причем военной — пот, лошади, отходы лошадей…

Аусваинг уже не бежал, а просто шел по улице. Не тащил за собой, а вел за руку. Так что юноша успевал крутить головой, разглядывая встречающиеся на пути дома.

Мимо проехала телега со свежескошенной травой, и Азмирк глубоко вдохнул, наслаждаясь. Парой запряженных в телегу лошадей управлял человек, ну или аусваинг в обличье человека… В храме рассказывали, что они умеют перевоплощаться.

И, кстати, учитель говорил, что свою страшную крылатую ипостась они используют только во время войн, драк или в процессе оплодотворения. А в этом городке уже четверо пробежавших мимо молодых аусваингов были именно рогатыми и крылатыми.

Возница на телеге был первым встречным, похожим на человека. Он очень заинтересованно оглядел Азмирка и уважительно кивнул идущему рядом с юношей высшему.

Лишь теперь юноша вспомнил, что совершенно обнажен. Не то чтобы его смутило осознание полной открытости тела, но вот то, как его изучал мужчина, ему не понравилось. Пальцы сами собой сжались в кулаки, захотелось с размаху залепить этому человекоподобному по наглой морде.

— Остынь! Можно подумать, раньше на тебя так никто не смотрел, — усмехнулся аусваинг, приобняв Азмирка за талию и подтянув к себе поближе. Юноша попытался вырваться, но хватка у монстра была стальная. Пришлось просто проводить телегу и ехидно улыбающегося возницу злобным взглядом.

Выдохнув, Азмирк попытался вновь сконцентрироваться на чем-нибудь отвлекающем, но умиротворяющее спокойствие не возвращалось. И даже любопытство куда-то исчезло. А на поверхность выплыли тщательно запрятываемые страхи.

Пока он стоял на поляне у жертвенного камня — все было понятно. Ужасно, жестоко, но понятно. Что ожидает его здесь? Почему выбрали именно его? Хотя… выбрали-то Кнека! Потому что маленькие древние ведьмы пытались дотянуться именно до него. Нет, лапали они своими сморщенными крючковатыми пальцами всех, но Кнек вызывал наибольший интерес.

А вот чем Азмирк заслужил изменение своей судьбы? Или…

— Ты спрашивал, какому богу я буду молиться в последние минуты жизни? — аусваинг, целеустремленно тянущий юношу за собой, обернулся, едва заметно кивнул и слегка напрягся. Ответ, очевидно, все же имел какое-то значение.

«…А если он сейчас развернется и снова вернет меня на ту поляну?» — промелькнула трусливая мысль, напугав до потери уверенности в правильности своего решения.

Азмирку даже пришлось помолчать несколько секунд, снова собираясь с силами.

«Пусть Тевавор уже давно отвернулся от нас, но другие боги еще прислушиваются к нашим молитвам. Ложь одобряет только бог притворства, а остальные любят правду. И если я промолчу — получится, что я стыжусь своей богини… или что я — трус, которому не хватило смелости признаться».

— Я молился Наина, богине воинов.

Аусваинг хмыкнул удовлетворенно-довольно: «Хороший выбор!» и снова потащил Азмирка за собой.

Глава 10

Практически слетев с лестницы вниз, в общий зал, Урстенера оглядела сжавшихся при виде нее людей, часть из которых все еще стояла в сторонке с конвертами, растерянно-недоуменно прислушиваясь к настойчивому желанию поскорее уйти из этого дома. Часть уже прислушалась и ушла, а кое-кто еще ждал своей очереди, чтобы получить свое месячное содержание.

Женщине пришлось с трудом сдержаться, чтобы не послать оставшихся подальше и подождать еще десять минут, шагая от стены к стене и поглядывая на Эрстена. Число сомневающихся в том, стоит ли уходить сразу или все же подняться наверх за вещами, резко уменьшилось. А когда Урстенера принялась изучать их, окидывая плотоядно-хищным взглядом каждого, тут и у некоторых из прислуги сдали нервы… Зал довольно быстро опустел.

Выбрав из оставшихся с десяток крепких с виду мужчин и троих женщин, аусваинги объяснили им, что надо привести в порядок второй этаж, вынести оттуда все лишние вещи, упаковать их по коробкам, подписать имена хозяев и спустить на первый этаж, убрав в какую-нибудь кладовую. Но при этом всем несколько раз было сказано, что в нежилые комнаты заходить строжайше запрещено.

И Итшуан, молчаливой тенью следовавший за Урстенерой повсюду, сам внутренне ощутил отчаянное нежелание даже заглядывать в эти нежилые комнаты. Но это было как временное помутнение, быстро исчезнувшее.

Повару было велено позаботиться об ужине, но на стол не накрывать до возвращения новых хозяев. Горничной — приготовить три спальных комнаты.

После чего аусваинги выскочили на улицу и принялись тихо, но довольно эмоционально обсуждать что-то на гортанно-рыкающем и совсем непонятном Итшуану языке.

Через минут пять-семь они договорились между собой и Урстенера повернулась к инкубу:

— Так, напрягся и представил свой храм во всей красе. Надеюсь, ты справишься, — последняя фраза была высказана с таким сомнением в голосе, что юноше стало даже не обидно, а неприятно.

Почему эта красивая женщина воспринимает его как обузу, глупую и бесполезную?! Вроде бы повода считать себя совсем уж глупцом он не давал…

Затратив немалое усилие, чтобы скрыть обиду, Итшуан сосредоточился на воспоминаниях. Храм, в котором он вырос, предстал перед ним как наяву. Он столько раз любовался его простой, незамысловатой красотой, ровными белыми стенами, большими окнами, широкими арками дверей, невысоким забором, за которым виднелся лес, куда часто уходили медитировать монахи… Площадкой для тренировок, в одном углу которой почти все время сражались на мечах старшие, а в другом — молодые рахса-каны приседали, отжимались и подтягивались, стараясь добиться еще более выдающихся результатов. Лучники тренировались отдельно, метать копье учили тоже на другой площадке, огороженной забором повыше…

Итшуан так хорошо все представил, что даже запах почувствовал и словно вновь услышал, как поют по утрам птицы в лесу, прилетая иногда во двор, чтобы поклевать крошки возле столовой.

Но вместо привычного чуть дурманящего аромата из молельни, аппетитных ароматов еды из кухни и цветочно-травянистой свежести двора он вдруг глубоко вдохнул тяжелую удушающую вонь гари и сладковатый запах скотобойни, на которую приходилось иногда ходить отрабатывать повинность всем рахса-канам.

Трое аусваингов в боевой ипостаси разрывали на части лежащее на камне тело… человеческое тело!..

Итшуан с трудом удержал рвотный позыв и отвернулся. Неподалеку, связанные и на коленях, стояли четверо парней. Они мало общались, но инкуб знал их, каждого, с одним даже несколько раз сражался под присмотром старшего.

— Что здесь происходит?!

Юноша даже не сразу осознал, что выкрикнул свой вопрос, гневно уставившись на Эрстена, потому что Урстенера отошла к камню и о чем-то разговаривала со своими соплеменниками.

— Зачем?.. — у Итшуана не хватило слов, чтобы выразить все свои чувства, поэтому он просто обвел рукой вокруг и вновь посмотрел на аусваинга, ожидая объяснений.

Мужчина лишь пренебрежительно пожал плечами. С его точки зрения, единственной значимой неприятностью было то, что храм разрушили до их появления. И теперь им будет сложно разгадать новую загадку от Матери Всего Сущего. Конечно, небольшой откат в прошлое никто не отменял, но как этот откат повлияет на будущее — неизвестно. Скорее всего, Урстенера откажется рисковать… К тому же это будет касаться взаимодействия между аусваингами, то есть возникнет вероятность нарушить закон.

Не дождавшись ответа, Итшуан направился к своим четверым связанным знакомым. Накинутая на него личина при перемещении спала, так что парни его узнали, оживились, но помалкивали.