Эльфийский талисман (СИ) - Владимиров Николай - Страница 14

— Так… — замямлил Юра.

Вытащив телефон, он высветил на экране крошечную спутниковую карту, искренне радуясь, что сохранил её именно в телефоне, а не в «облаке». Обернувшись к Володе и выглядывавшей из-за его плеча Анечке, Юра принялся объяснять:

— Смотрите! — начал он. — Вот отсюда мы… э-э… ехали. Вот Фалино, его мы оставили позади, вот Нежданное. Когда это случилось, мы должны были быть примерно вот здесь… Тут вдоль всего северного берега… э-э… посёлки, с Альбертом всегда через них ездили. А сейчас, учитывая, сколько мы уже проехали, мы должны быть примерно вот здесь, между Нежданным и Вельё…

— И здесь у вас всегда был такой лес? — спросил Володя.

— Да, никогда здесь не было такого леса, — уныло ответил Юра. — Обычный лес был. Сосны… э-э… берёзы, немного ольхи и рябины, ивы и ракитник по берегам. Зайцы, лисы, лоси, волки — у деда в избе шкура на стене висит… Как он сам любит… э-э… говорить, агромадная…

— Мда-а, Юрыч! — подытожил Володя. — И что ты нам теперь предлагаешь делать?

— Дальше ехать, — ответил Юра. — Сам посмотри. Прямо к западу от нас… э-э… шоссе, к северу — федеральная трасса. Так и так, мы оказываемся в обжитых местах. Обидно, конечно, что сделаем петлю, да день или два потеряем, но… В общем, ехать надо…

— Как? Опять ехать? — чуть не зарыдала Анечка. — Я и так себе чуть всю попу не отсидела…

Юра лишь виновато развёл руками. Дескать, понимаю, что получилось не совсем так, как обещал, но что же тут поделаешь…

— В самом деле, мальчики! — поддержала подругу Надя, убирая планшет. — Не пора ли нам устраиваться на ночлег?

— На ночлег? — удивился Юра.

— Да, на ночлег, — продолжала Надя тоном строгой учительницы. — На часах почти двенадцать. Сами видите, что сегодня мы никак не успеваем. Переночуем, а завтра все вместе решим, что делать дальше. Да и Интернет, вместе с телефоном, к тому времени включится. Это всё из-за грозы, нам его выключили, или сигналы не проходят.

— Хорошо, если из-за грозы, — согласился Володя. — А вообще-то, Юрыч, сдаётся мне, что Надин права. Отдохнём, поедим, а утром запустим «ястребка» и посмотрим, как выбраться из этого «биосферного заповедника»…

Метрах в двухстах впереди, недалеко от дороги, у подножия ближайшего великана с золотистой корой, чья крона закрывала чуть ли не полнеба, нашлась уютная, чуть ли не самой природой предназначенная для ночлега полянка. Два могучих корня надёжно защищали её с двух сторон, а в основании ствола имелась неглубокая пещерка. Поодаль лежала старая сухая ветка — отличное топливо для будущего костра.

Выйдя из машины, Юра так и замер, чувствуя внутри нехороший холодок. Тёмно-зелёный, в камуфляжных разводах, полированный корпус «Кошки Ми», ещё недавно выглядевший как новенький, покрывали мелкие царапинки, почти неразличимые издали, но хорошо заметные вблизи. В левом борту, чуть пониже украшенного наклейками тонированного стекла, торчала длинная оперённая стрела. Другую стрелу, застрявшую в правой передней фаре, обнаружила обходившая машину Надя. Одна из ламп, составлявших «люстру», оказалась разбитой, а от неровной дыры в боковом тонированном стекле отходили тонкие трещинки.

— Мда-а, Юрыч! — заметил подошедший Володя. — Не повезло тебе…

— Не повезло? — дрожащим от обиды голосом переспросил Юра. — Ты это называешь: «не повезло»? Обещал же Альберту, что верну машину в целости. А теперь он меня убьёт, когда это увидит…

— Поправочка: не «когда», а «если» это увидит, — парировал Володя. — Я, конечно, не специалист, но думаю, что любой приличный автосервис дня за три поправит. Был бы автосервис…

— В самом деле, мальчики, — поддержала Надя. — Главное, мы все целы. А машина… Ну что, машина… В конце концов, это дело наживное…

— Вот, Юрыч! — продолжал Володя. — Зацени, насколько полезно иметь в подругах докторшу. Мы, кто о чём, а она в первую очередь о людях… Вообще, чем устраивать панику, ты лучше все эти стрелы и разбитые стёкла зафиксируй. Выберемся, напишем заявление и всё, до последней копеечки, вплоть до новой машины, стребуем с этих психов.

С Анечкиным фотоаппаратом и Надиным планшетом ребята несколько раз обошли автомобиль, с милицейской пунктуальностью фиксируя многочисленные вмятины и царапины, но в первую очередь — торчащие оперённые стрелы. Острые четырёхгранные наконечники ушли в металл так глубоко, что выдернуть их удалось далеко не сразу.

— Нет, ты только глянь, Юрыч! — возликовал Володя, трогая пальцем блестящий металл. — Наши носящие перья друзья оказались порядочными лентяями. Я буду не я, если это не легированная сталь. Сектанты, ролевики хреновы, и подделать-то толком не умеют. Я чуть было не подумал чёрт знает что…

— Значит, ты… э-э… тоже? — осторожно спросил Юра.

— Что «тоже»? — переспросил Володя. — Нет, Юрыч, чудес не бывает. Мы на Земле. На нашей старой доброй Земле. Так что выберемся — устроим психам развесёлую жизнь. Да и перед твоим Альбертом тоже замолвить словечко не помешает. Но каковы психи! Мечами машут только так, ни полиции, ни огласки, ничего не боятся…

Очень скоро на поляне, неподалёку от «Кошки Ми» встали две яркие палатки-«черепашки», а чуть поодаль весело затрещал костерок, от которого вкусно пахнуло дымом. На расстеленном на траве одеяле появились хлеб и колбаса с сыром, а рядом с ними — два термоса. Удобно устроившийся на коврике-сидушке Володя лениво перебирал гитарные струны:

А как непросто порой

Навстречу врагу подняться,

Не думать о том,

Что будет потом,

Шагая в неравный бой.

Как просто: «Я — не герой!»

Себе самому признаться,

Сломаться, упасть,

На колени пасть,

Покорно смиряясь с судьбой…

— И почему только у вас, у мужчин, если песня — то непременно о войне или о драках? — спросила Надя, дослушав. — Почему вы не можете или не хотите решить свои проблемы как-то иначе?

— Природа наша такая, — усмехнулся Володя, потирая горло, где после клинка осталась смазанная зелёнкой царапина. — Подраться, пострелять… Кстати, о драках…

У Юры, услышавшего знакомую мелодию, привычно сжалось сердце. Песня, которую собирался спеть Володя, была красивой и романтичной. Сам Юра не без основания считал, что именно этой песней приятель сумел очаровать Анечку:

Вот живу, друзья, и вовсе не тужу,

Говорите, не бывает волшебства?

Я о девушке прелестной расскажу,

Что любого может в миг околдовать.

Её волосы — как солнышка лучи,

А в глазах зелёных звёздочки горят.

Говорят, а не поверишь, так молчи,

Что она в себя влюбила всех ребят…

Слово скажет — колокольчики звенят,

Улыбнётся — впору розам расцвести.

Повторить могу который раз подряд:

Обойти весь свет — прекрасней не найти…

Но не даром очень часто говорят:

«Если девушка красива и умна,

То напрасны все страдания ребят,

Непременно выбор сделает она».

Как-то раз ко мне приходит старый друг,

Говорит: «Такое дело, помоги!..

— Откуда?.. Что это за песня? — удивилась Надя.

— Да, дедок у нас на работе один есть, Глеб Георгиевич, — объяснил Володя, продолжая перебирать струны. — Он и сочиняет, дамы ему к юбилею даже сборник издали…

— Мальчики, смотрите! — заскучавшая Анечка показала наверх, где в медленно сгущающихся сумерках загадочно темнели исполинские кроны. — Птица!

— Где? — не понял Юра.

— Вон, на фоне просвета, — объяснила девушка. — Опять промелькнула.

Присмотревшись, Юра увидел, как в темнеющем небе и впрямь пролетела крупная серая птица с длинным клювом и широкими, словно бы сминающимися крыльями.

— А ты, Анхен, как хотела,? — рассмеялся Володя, откладывая гитару и обнимая Анечку за плечи. — Как Юрыч и обещал, мы теперь в лесу, тёмном, дремучем, диком. Здесь за каждым кустом прячутся по волку с медведем…

Ночь опустилась незаметно. Правда, в этом исполинском лесу и темнота была какой-то ненастоящей — казалось, что высоко в небе, выше деревьев горит яркое желтоватое зарево. Тёмно-бурая полоса дороги, что шла в стороне, метрах примерно в пятидесяти, была хорошо различима в этом не слишком ярком свете. Над головой в очередной раз мелькнула серая тень на широких крыльях.