Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина - Страница 66

Что же ему предпринять? Отпускать айсадку он не хотел, убивать – тем более. Но и держать ее взаперти теперь не имело смысла.

В это время плач наконец-то утих, девушка оторвала голову от колен и посмотрела на Элимера. Веки ее покраснели и некрасиво припухли. Он молчал, по-прежнему глядя в огонь, Шейра тоже не произнесла ни слова. И только когда солнце упало за горизонт, и мир скрылся во тьме, кхан бросил девушке шкуру, которую предусмотрительно взял с собой; он изначально предполагал, что ночь придется провести на берегу.

– Возьми, – произнес. – Ночи здесь холоднее, чем в лесу.

Айсадка с вялой покорностью накинула шкуру на плечи.

– Шейра, – снова обратился к ней Элимер, и она нехотя перевела на него взгляд. – Я не убью и не отпущу тебя. Но и держать взаперти не стану. Ты дала мне клятву, которой я верю. Поэтому я позволю тебе выезжать в отерхейнские степи и даже подарю оружие, ты сможешь охотиться. Но при условии, что каждый раз станешь возвращаться в замок, – добавил он, когда увидел, как апатия в ее взгляде медленно сменяется недоверчивой радостью.

– Не лжешь? – осторожно спросила она, словно боялась услышать насмешку и признание, что все его слова – обман.

– Хоть ты и называешь меня шакалом, это не значит, что я всегда лгу. Я не желаю возвращать тебе свободу, но ее подобие обещаю. Однако учти, я не позволю тебе ездить одной. Тебя всегда будет сопровождать один из моих воинов. Любой, которого сама выберешь. И не потому, что я тебе не верю, а потому, что в тебе слишком легко узнать айсадку. Мои подданные, видишь ли, не очень жалуют людей племен. Разъезжать в одиночестве для тебя опасно.

Шейра не ответила, лишь еще плотнее закуталась в шкуру. Оно и понятно, после заката прошло довольно много времени и резко похолодало. Остаток ночи они провели в молчании, а под утро девушка, утомленная боем и слезами, даже задремала, однако открыла глаза с первым лучом солнца: неизбывная привычка дикого племени.

Обратный путь в Инзар оказался куда легче. Ладья шла по течению, и попутный ветер раздувал паруса. Гребцам почти не приходилось брать весла.

Шейра бесцельно бродила по палубе, с интересом рассматривая береговые шакальи поселения. Деревянные, каменные и глиняные шатры – поселения были очень разнообразны. Иногда она даже замечала крошечные фигурки людей в странной одежде. Особенно удивляли ее женщины, айсадка не могла понять, как они ходят в таком длинном неудобном одеянии? Только сейчас Шейра обнаружила, что до этого дня никогда не обращала внимания на одежду шакалов, ведь ее мысли были заняты совсем другим. Но теперь – другое дело. Девушка безнадежно пыталась отыскать в себе хоть какие-то следы былых мучений – ей это не удавалось. Сейчас она чувствовала лишь радость и странное чувство освобождения. Наверное, она больше не имела права называть себя айсадкой. Ведь темный вождь, словно подачку, бросил ей эту ложную свободу, а на самом деле она по-прежнему оставалась униженной пленницей.

"Ну и что!" – ожесточенно подумала Шейра. Конечно, было бы счастьем убить вождя и стать свободной по-настоящему, но это не удалось, он оказался сильнее и искуснее. А раз так, то куда лучше все-таки видеть небо, и степь, и леса, чем сидеть в заточении и умирать. С внезапной ясностью обнаружила девушка, что не хочет смерти. Выбрать ее, сидя в запертой комнате – одно дело, ведь тогда жизнь хуже гибели. Но если она сможет охотиться, и мчаться на коне, и чувствовать быстрый ветер, то тогда лучше жить, чем умирать. Она понимала: такие мысли не подобают айсадке, но ничего не могла с собой поделать. Возможно, она отважилась бы нарушить клятву, данную темному вождю, и попыталась сбежать: вряд ли духи сильно покарали бы ее за клятвопреступление перед лживыми шакалами. Но кое-что ее удерживало. То, что было дороже и ее жизни, и свободы – жизнь айсадов, жизнь рода. Они свободны, сказал ей вождь. И он не врал, Шейра чувствовала. А если так, она не должна рисковать будущим племени, нарушая клятву. Ведь стоит ей сбежать, и мстительный предводитель, разозлившись, отправит своих шакалов в леса, чтобы они убили всех айсадов. Наверняка и вождь понимал, что страх за сородичей не позволит ей сбежать, и поэтому дал ей подобие воли, а не из-за клятвы. Правда, оставалось непонятным, зачем вообще она ему нужна? Неужели он все еще надеется узнать о пророчестве? Но к чему знать ложное предсказание?

***

В Инзар они вернулись на закате. В порту подали лошадей, и кхан с воинами и айсадкой отправились в замок.

Столичные жители выглядывали из окон и выбегали из домов, ведь они не каждый день видели, как правитель проезжает городскими улицами, мимо рынков и площадей.

Шейра ехала где-то позади, и Элимер придержал коня, пропуская вперед своих людей и дожидаясь девушку.

– Тебе сегодня не следует выходить за пределы замка, – произнес он, как только она приблизилась. – Скоро ночь и холод. Подожди до утра. Можешь прогуляться по саду, если не хочется сидеть внутри.

– Хорошо, – неожиданно легко согласилась айсадка, – тогда завтра с утра. Кто поедет со мной?

– Я уже говорил, можешь выбрать кого угодно.

– Тогда пусть это будет тот темный воин… Ну, тот… он с тобой приходил, когда я шла по дороге шаманов.

– Видольд? – Элимер удивился и вдруг расхохотался: – Девочка, да ты хочешь лишить меня главного телохранителя!

Встретив ее настороженный взгляд, Элимер подумал: "Боится, что я разозлюсь и сделаю ей что-нибудь дурное".

– Хорошо, пусть будет Видольд. Но почему ты выбрала его? – полюбопытствовал кхан, но девушка не ответила.

– Ладно, какая разница. Ты сделала правильный выбор, лучше Видольда никого не найти. Даже я не рискнул бы встретиться с ним в открытом поединке, – в лице айсадки, как и следовало ожидать, ничего не изменилось, и Элимер решил, что пора заканчивать этот разговор:

– Послушай, Шейра, – сказал он, – тебе предоставят комнату. По замку и его окрестностям можешь ходить спокойно, стражу я предупрежу. Если вздумаешь куда-нибудь выехать, то сначала доложишь мне. И возвращаться станешь, когда я скажу. Поняла?

– Пусть так будет, – кивнула она.

– И еще… На людях называй меня Великий Кхан. Так положено. Наедине можешь звать, как привыкла, темным человеком или вождем. Главное, не шакалом, – он усмехнулся. – Хотя я бы предпочел, чтобы ты называла меня Элимер. Это мое имя.

– Я знаю, вождь. Я поняла. При людях звать тебя Великий Кхан. Хорошо.

"А мое имя так и не произнесла", – подумал Элимер и сказал вслух:

– Рад, что мы договорились. Придешь ко мне утром, тогда поговорим о твоих поездках, – и, подстегнув коня, он скоро вновь оказался во главе движущейся колонны.

"Как-то отреагирует Видольд на обязанность сопровождать дикарскую девчонку? Он своеволен, ему это может не понравиться. Но если он меня ослушается, я должен буду наказать его. А этого мне не хочется. Не стоило потакать желанию айсадки… С другой стороны, я сам не подумал и пообещал ей "кого угодно".

Однако, несмотря на опасения Элимера, телохранитель охотно и едва ли не с радостью согласился на новую обязанность. Вероятно, бывший горец, сам дитя природы, тоже давно соскучился по лесам, холмам и степным просторам. Ведь постоянно следовать за кханом строгой тенью, держа наготове оружие, должно быть, не очень интересное времяпрепровождение для зрелого мужчины.

***

Нетерпеливая Шейра действительно пришла ранним утром. Непонятно только, как она узнала, что кхан находился в малой советной зале и почему ее туда пропустили, но дверь открылась в тот самый миг, когда он начал обсуждать довольно важную проблему с советниками. Элимер живо представил, как выглядело со стороны такое явление айсадки. Положим, Тардин знал о поединке и о его, кхана, обещании, но Варда и обычно спокойный Крэгх уставились на девушку в недоумении. А затем перевели опасливые взгляды на него, видимо, ожидая узреть ледяной гнев. Но увидели лишь сдержанную усмешку. Да уж, презабавное зрелище получилось: на пороге залы, шумно распахнув дверь, возникла светловолосая девчонка с колчаном и луком за спиной и мечом на поясе. Даже не подумав склонить перед повелителем головы и ничуть не смутившись, что отвлекла его от важных дел, отрывисто бросила: