Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина - Страница 63

Поняла это Керидти, силы собрала и прошептала: "Не отдам".

А как сказала, так растворился дух в воздухе, и лишь раскаты хохота она услышала и голос: "Пожалеешь об этом, Керидти. Не видать тебе покоя".

А Керидти смотрит – сквозь стволы поселение виднеется, совсем близко она к дому-то, оказывается, была. Побежала она по тропке, до хижины своей добралась, а родителям ничего не рассказала. А сама думала, гордая собой: вот, мол, перед похитителем сердец устояла.

Да только с той поры никто улыбки на ее лице не видел. Ходила Керидти унылая, с глазами печальными, ничего ее не радовало. Тосковала она по духу, никак взгляд его забыть не могла. Страдала и думала: зачем сердце не отдала? Хоть и умерла бы, зато миг счастья испытала.

И снова отправилась Керидти ночью к озеру и там позвала духа: "Похититель сердец, приди, отдам я сердце!".

Да только никто не ответил.

И много ночей так Керидти ходила, призывала его. Вот уже волосы ее побелели, а она так и не забыла духа. И склочная стала она, и желчная, все поселение ядом изводила, а особо доставалось от нее юным парам. 

Однажды, будучи уже древней старухой, опять к озеру отправилась, да только обратно в селение не вернулась. Тело ее потом, днем, нашли. Но дух-то ее, говорят, в мир тени пути не нашел и до сих пор здесь бродит, похитителя сердец разыскивает. А заодно людям вредит. То с пути собьет, то криками запугает".

– И в чем смысл этой сказки? – в недоумении нахмурился Аданэй.

Вильдерин только пожал плечами:

– А какой смысл тебе нужен, Айн? Это ведь просто история…

Они надолго замолчали, как всегда зачарованные видом ночного озера, по глади которого плавали кувшинки и, подрагивая, стелилась лунная дорожка. Осень робко подкрадывалась к Илирину, ветер дул все чаще, и ночи становились прохладнее.

Вильдерин поежился. Вот придет зима, и походы на озеро придется прекратить: мокрый снег с дождем не очень-то располагают к длительным прогулкам. Зима в Илирине длилась недолго, но сырая и слякотная погода, влажный снег и грязь утомляли кого угодно и за короткое время.

– Ну что, как обычно, с разбегу? – спросил Аданэй, скидывая одежду.

Вильдерин вяло кивнул и промолвил:

– И почему сейчас не лето… – однако последовал примеру друга, и скоро к обычным ночным звукам прибавился шум разгребаемой  воды.

***

Лиммена пряталась за стволами деревьев и старалась не шевелиться.

Надо же, как интересно! То, что Вильдерин иногда приходил сюда, она знала. Юноша рассказал об этом, когда однажды ночью она не застала его в комнате и наутро устроила любовнику допрос. Лиммена тогда так обрадовалась, что он отсутствовал не из-за какой-то сопливой девчонки, что даже не стала наказывать юношу. Более того, молчаливо согласилась с такими вот тайными вылазками. Но она и предположить не могла, что Вильдерин таскал с собой Айна! И, судя по фразам, которыми они перебрасывались, таскал уже довольно давно.

Сама царица тоже частенько посещала это место из-за целебного источника, у которого даже дышалось легче. И всегда ночью, поскольку не желала привлекать к своей болезни излишнее внимание, а в нелепые россказни не верила. Даже удивительно, как она до сих пор, до сегодняшнего дня, не столкнулась здесь с Вильдерином или с ними обоими.

Царица  дождалась, пока оба раба бросятся в озеро, и только после этого выглянула из-за деревьев и подошла к берегу. Что ж, она подождет их здесь. И мало им не покажется! И как осмелился ее покорный раб, ее верный пес притащить с собой друга, не спросив позволения?!

В последние недели любовник – точнее, бывший любовник, уточнила Лиммена для себя – действовал ей на нервы и даже вызывал легкое отвращение. Она часто ловила себя на том, как неосознанно выискивает в его лице и фигуре мельчайшие недостатки. И, что самое удивительное, находит. А ведь раньше Вильдерин казался ей почти идеальным. Странно все это. Хотя, если подумать, может, и не очень. С тех пор, как появился Айн, странным для нее выглядело слишком многое.

Так, ну и какое же наказание ей придумать для этих двоих? Впрочем, Вильдерину хватит и гневного взора, чтобы он почувствовал себя виноватым, опустил глаза и застыдился. А вот для Айна нужно выдумать что-то более суровое. Более жестокое. Плети? Пытки? Что-нибудь такое, чтобы он вопил от боли и ползал на коленях, вымаливая прощение!

Увидев, как двое поплыли к берегу, Лиммена подошла еще ближе к кромке озера, однако все еще пыталась держаться тени: луна сегодня слишком ярко светила, а ей ни к чему, чтобы ее заметили раньше времени. Пусть это станет неожиданностью.

Когда рабы начали выходить на берег, Лиммена двинулась им навстречу. Как она и ожидала, заметив ее, они так и застыли по колено в воде. Царица ничего не сказала, только гневно воззрилась на невольников, чтобы те понервничали.

Но Айн скоро скинул оцепенение и вышел из озера, а Вильдерин, немного поразмыслив, последовал за ним, стараясь избегать взгляда царицы. Губы юноши мелко дрожали не то от холода, не то от страха, мокрые черные волосы липли к коже, а тело, сжатое и напряженное, стремилось сохранить остатки тепла. Лиммена будто наяву увидела незаконченное движение Вильдерина: казалось, он вот-вот бросится к лежащей на земле накидке из тонкой шерсти и закутается в нее, пытаясь согреться. Но естественно, раб не посмеет этого сделать в присутствии своей повелительницы.

"Ничего, пусть померзнет, – подумала Лиммена. – Он просто жалок!"

Бывший любовник вновь вызвал у нее смутное отвращение. Она перевела взгляд на Айна. Тот, напротив, выглядел спокойным, стоял непринужденно, будто не чувствовал холода. Это неестественно! Даже ей, в сухой одежде, прохладно в эту ночь. А безумные мальчишки только-только вышли из воды. Что за колдовство? Словно перед ней дух, какой-нибудь похититель сердец из рассказа Вильдерина, а не человек.

Отогнав нелепые мысли, Лиммена наконец нарушила тяжелое молчание. В голосе ее зазвенела сталь:

– Вы, презренные рабы! Да как вы осмелились оскорбить это место своим присутствием?!

– Повелительница, – прошептал Вильдерин, и вознамерился продолжить, но Лиммена оборвала его:

– Избавь меня от жалких оправданий, – в интонации ее послышалось презрение, и Вильдерин это почувствовал. Однако не замолчал:

– Повелительница, ведь ты сама мне позволила…

– Тебе. Но не твоему другу. Да и что касается тебя – это было раньше. Тебе понятно, что такое "раньше"? Сейчас все изменилось, – она ухмыльнулась, увидев, как вытянулось лицо любовника – бывшего любовника, снова поправила она себя.

Вильдерин, все еще дрожа от холода, посмотрел на нее измученным взглядом и снова показался ей жалким.

– Что ты на меня смотришь? Я не разрешала поднимать глаз! – возвысила она голос. – Ты провинился, и я еще решу, как тебя наказать, а сейчас убирайся! Сейчас же! И своего дружка забирай, – она мельком взглянула на Айна. Поза того казалась все такой же расслабленной, и лишь по выражению лица можно было догадаться, что ему не все равно.