Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина - Страница 103

– О,  Великая Кханне, – протянула она сочувственно, – должно быть, ты очень утомилась, но спать нельзя. Ведь этой ночью тебе предстоит встретиться со своим повелителем!

Шейра моментально распахнула глаза и вздрогнула. Как же у нее могло вылететь из головы, что еще ничего не закончилось? Ей захотелось расплакаться. Но нельзя. Нельзя. Не при них. Не при этих шакальих женщинах.

А те по-своему поняли ее реакцию:

– Ну вот, ты сразу оживилась, – хихикнула одна.

– Конечно, ведь это будет первая ночь с Великим Кханом. Самая счастливая, – вторила другая, и для Шейры слова ее прозвучали издевкой. Ей захотелось пронзительно завизжать и впиться ногтями, расцарапать, располосовать эти тупые угодливые физиономии, но она только помрачнела еще больше.

– Слушай, – внезапно посерьезневшим голосом обратилась к айсадке старшая из женщин, не переставая расчесывать ей волосы, – я должна объяснить, как в эту ночь следует себя вести. Это очень важно, моя Кханне. Ты не из Отерхейна, а потому незнакома с обрядами первой ночи. Но для начала возьми, выпей это, – женщина протянула Шейре крошечную бутыль. – Тебя это сразу взбодрит, усталость пройдет, сон отпустит.

Шейра послушно вынула из рук женщины бутылек и, припав к горлышку, выпила. Какая разница, что там? Лишь бы от нее отстали! Но вскоре она поняла, что женщина сказала правду. Исчезла тяжесть и голова прояснилась.

Та довольно крякнула:

– Вот, теперь я вижу: ты готова меня слушать, моя Кханне, – и немного помолчала, подбирая слова:

– Запомни, ты теперь повелительница для всех, но – покорная служанка Великого Кхана. Ныне только его слово для тебя закон. Ведь вся империя смотрит на тебя, ты должна показывать хороший пример остальным женам этой страны. Я не знаю, как было в тех краях, откуда ты родом, но здесь – Отерхейн. Ты никогда не должна перечить своему мужу. Ты должна предугадывать и выполнять все его желания. Повелитель не должен раздражаться из-за непослушания собственной жены, ведь у него есть гораздо более серьезные поводы для беспокойства. Тебе ни в коем случае не позволено выражать недовольство, когда тебя наказывают, а если провинишься, то следует, преклонив колени, молить о прощении. Если будешь послушной и тихой женой, то муж твой всегда будет с тобой добр и ласков.

Дальше Шейра уже плохо разбирала, что ей говорили. Она успела похолодеть уже от одного вступления. Уродливая страна с уродливыми обычаями! Но следующая же фраза, произнесенная женщиной, вырвала ее из собственных мыслей.

– Когда кхан вернется, мы отведем тебя к нему. Ты должна будешь войти, склониться перед ним и поцеловать правую его руку. Ту, на которой надето кольцо. А потом произнести обрядовую фразу: "Повелитель мой, отныне и навсегда я принадлежу тебе, и слово твое больше моей жизни".

– Что?! – вырвалось у Шейры против воли. – Я действительно должна это сделать… сказать?!

Женщины растерянно переглянулись, потом одна из них пожала плечами:

– Ну да, Великая Кханне. Так велит Придворное Уложение.

– К-какое уложение? – Шейра не поняла ни слова.

– Ты и впрямь ничего о нем не знаешь? Придворное Уложение – это свод основных законов, правил, традиций, которые определили еще наши предки, – женщина посмотрела на Шейру с гордостью. – Все достойные люди его соблюдают, иначе можно прослыть дикарем или чернью.

"Уродливая страна с уродливыми обычаями, – еще раз подумала Шейра. – И люди здесь столь же уродливы и отвратительны!"

Она уже пожалела, что ради гор согласилась на это позорное замужество. Если бы только она заранее знала, что перед тем, как вновь отдаваться вождю, ей придется подвергнуть себя очередному унижению! А сколько их еще будет! Преклоняться перед шакалом, ощущать в себе его плоть! И, о Духи, потом ей придется носить в себе проклятый плод, зачатый от врага. В прошлый раз ей просто повезло, что этого не случилось.

Но теперь отступать было некуда, и страшная мысль пронзила Шейру. Казалось, даже кровь на миг застыла. Как же она сразу не догадалась – вот зачем шакал решил на ней жениться! Он сказал тогда, что хочет не только ее тело. Он сказал, что хочет, чтобы она покорилась. И придумал, как добиться этого – обманом превратить в такую же рабыню, какими являются все женщины Отерхейна: лишенную свободы, воли, униженную, никчемную! Темный вождь понимал, что она не могла знать об ужасных традициях, о том, что женам в этой стране приходится кланяться мужьям в ноги и прислуживать им.

"Я тебя ненавижу, – злобно прошептала девушка про себя. – Ненавижу! Хоть бы ты сдох!"

***

Элимер смог уйти с пира лишь в середине ночи, и больше всего ему сейчас хотелось погрузиться в сон, ибо вот уже более суток он был его лишен. Как же он удивился, когда спустя всего-то несколько минут дверь в его покои распахнулась, и на пороге появилась Шейра.

Шейра – с рассыпавшимися по плечам волосами, в черном полупрозрачном платье без рукавов, сквозь которое так откровенно и соблазнительно просвечивало тело.

Проклятье! Он совершенно не позаботился о спокойствии айсадки. Она ушла с пира несколько часов назад, и он полагал, что давно и крепко спит. Элимер понимал, что напряжение этого дня не прошло для Шейры бесследно, ей требовался отдых, как, собственно, и ему. Этой ночью он и не собирался притрагиваться к ней. Но теперь! Элимер не мог не пожирать глазами ее тело. Отправить ее обратно оказалось выше его сил. Она сводила с ума, вызывала непреодолимое желание совсем как тогда, в лесу.

Пока он раздумывал, Шейра шагнула вперед, нервно сглотнула, и кхан заметил в ее взгляде страх. И еще холодную решимость сделать что-то. Вот только что именно?

Он едва успел задать себе этот вопрос, когда в голове ярко вспыхнула догадка. Он просто глупец! Наверняка женщины не только переодели и подготовили Шейру к этой ночи, но еще и просветили ее относительно Придворного Уложения. И эта мысль заставила Элимера похолодеть. Он понял, что собиралась сделать его жена. Он должен был подумать об этом раньше и предотвратить нелепую ситуацию. Судя по всему, она, опасаясь лишить свой народ гор, намеревалась исполнить все, что ей сказали. И ей как айсадке этот обряд наверняка кажется унизительным! А унижения она никогда ему не простит.

А Шейра уже начала медленно склоняться в поклоне.

– Нет, – бросил Элимер, удержав ее за плечи. – Не надо.

Она вскинула глаза в немом удивлении, и он продолжил уже спокойнее:

– Забудь все, что тебе сказали. Придворное Уложение устарело. Но, к сожалению, народ этого не понимают.

Его утверждение не отвечало истине. Хотя знатные люди по-прежнему неукоснительно следовали – или делали вид, что следуют, – старому своду правил, то простой народ давно позабыл большую их часть; уложение неспроста называлось "придворным", оно изначально предназначалось скорее для благородного сословия, нежели для простонародья. Достаточно было вспомнить бойкую трактирную служанку Айю, чтобы понять это.

Шейра по-прежнему безмолвно смотрела на кхана, правда, теперь в ее лице отразилась растерянность.

– Пожалуйста, не бойся,  – произнес Элимер, склоняясь над ней. – Ты теперь моя кханне. Я больше никогда не причиню тебе зла, я никогда не причиню тебе боли. Я никогда тебя не унижу, моя гордая Шейра. Я хочу только любить тебя и ничего больше. С этого дня не ты, а я твой пленник.

Шейра напряглась, но стоило ей поймать устремленный на нее теплый и ласковый взгляд, как страх начал медленно таять. Никогда прежде ни один мужчина не смотрел на нее с таким восхищением, желанием и страстью. Это взволновало, и – чего таить, – польстило, а потому, когда темный вождь прикоснулся губами к ее волосам, и даже когда притянул ее к себе, она не отстранилась. Шейра почувствовала, как от его прикосновений по спине и животу пробежала горячая волна, и это показалось ей странным.