Опиумная война - Куанг Ребекка - Страница 22

А еще она посещала состязания, чтобы посмотреть на Алтана.

Рин солгала бы себе, не признав, что, глядя на него, получает огромное эстетическое удовольствие. Гибкий и мускулистый Алтан с точеными скулами был бесспорно красив.

Но еще он был образцом хорошей техники. Алтан вел себя в точности так, как рекомендовалось в книге Сээцзиня. Никогда не забывал про защиту, никогда не открывался, никогда не ослаблял внимания. Никогда не показывал, как будет двигаться, не скакал хаотично и не опускался на пятки, а значит, соперник не мог понять, когда Алтан собирается ударить. Он всегда нападал сбоку, а не в лоб.

Поначалу Рин считала Алтана просто хорошим и сильным бойцом. А теперь понимала, что он во всех смыслах гений. Его техника была пособием по тригонометрии, прекрасной композицией из траекторий и отраженных сил. Он всегда побеждал, потому что превосходно контролировал дистанцию и вращения. Он превратил математику боя в науку.

Он дрался часто. В течение семестра все больше кадетов бросали ему вызов — казалось, каждый ученик Цзюня хотел его одолеть.

До начала зимы Рин побывала на двадцати трех состязаниях с участием Алтана. Он ни разу не проиграл.

Глава 6

В Синегарде наступила мстительная зима. Студенты наслаждались последним солнечным днем осени, а на следующее утро обнаружили холодное покрывало снега, укутавшее академию. Снег было приятно созерцать две безмятежные минуты. Потом он превратился в занозу в заднице.

На всей территории они рисковали переломать ноги — ручьи замерзли, лестницы стали предательски скользкими. Все занятия теперь проходили в помещении. Первокурсникам поручили разбрасывать соль по каменным тропам, чтобы таял снег, но из-за скользких дорожек все равно возник поток студентов в лазарет.

Холод стал последней надеждой для тех, кто регулярно наведывался в сад в ожидании, что Цзян все-таки появится и начнет занятия по Наследию. Но одно дело дожидаться в наркотическом саду вечно отсутствующего наставника, а совсем другое — делать это в мороз.

За несколько месяцев с начала семестра Цзян так ни разу и не появился. Студенты иногда наталкивались на него на территории академии — он занимался всякими пакостями. Выбил поднос с обедом из рук Нэчжи и удалился, насвистывая, шлепнул Катая по затылку, гукая как голубь, и попытался отрезать Венке волосы садовыми ножницами.

Стоило какому-нибудь студенту настигнуть его и спросить о занятиях, Цзян громко фыркал и сбегал.

Только Рин часто посещала сад Наследия, но лишь потому, что это было удобное место для тренировок. Раз остальные первокурсники с презрением избегали сада, здесь она гарантированно находилась в одиночестве.

Она радовалась, что никто не видит, как она трудится над текстом Сээцзиня. Основы она усвоила без труда, но уже вторая фигура оказалась дьявольски сложной.

Сээцзинь обожал быструю работу ногами. И теперь диаграммы подвели Рин. На каждом рисунке ноги изображались под разными углами. Сээцзинь писал, что если боец сумеет выпутаться из неуклюжей позиции, то, как бы близко он ни был к падению, он найдет равновесие, а значит, получит преимущество.

Теоретически звучало хорошо. На практике же это означало множество падений.

Сээцзинь рекомендовал ученикам практиковаться в первой фигуре на высоте, желательно на толстой ветке дерева или на стене. Рин с опаской залезла на большую иву, нависшую над садом, и приставила ноги к коре.

Несмотря на отсутствие Цзяна в течение всего семестра, сад находился в безупречном состоянии. Пестрый и яркий калейдоскоп, напоминающий бордели Тикани. Даже на холоде высаженные аккуратными рядами фиолетовые и алые маки были в полном цвету. Кактусы уже в два раза увеличились в размерах и теперь росли в новых глиняных горшках, раскрашенных странными черно-оранжевыми узорами. Под стеллажами все так же переливались слегка раздражающим сиянием светящиеся грибы, похожие на сказочные фонарики.

Рин предположила, что опиумный наркоман проводил бы здесь все дни напролет. Интересно, относится ли это к Цзяну?

Осторожно устроившись на иве, она попыталась встать на суровом ветру, да еще и с книгой в руке, бормоча себе под нос, куда ставить ноги.

— Вытянуть правую ногу вперед. Левую отвести назад, перпендикулярно прямой линии правой. Перенести вес вперед, поднять левую ногу…

Она поняла, почему Сээцзинь считал это хорошей тренировкой чувства равновесия. А еще поняла, отчего он настоятельно не рекомендовал тренироваться в одиночестве. Она несколько раз опасно качнулась и восстановила равновесие лишь через несколько останавливающих сердце мгновений, отчаянно молотя руками в воздухе. Успокойся. Сосредоточься. Поднять правую ногу, повернуть…

Из-за угла появился наставник Цзян, громко насвистывая «Прикосновения Стража».

Правая нога Рин соскользнула. Рин покачнулась, выпустив из рук книгу, и свалилась бы на каменный пол, если бы левая лодыжка не застряла между двумя ветками.

Она оказалась всего в нескольких дюймах от пола и громко выдохнула от облегчения.

Цзян молча уставился на нее. Рин тоже посмотрела на него, кровь прилила к вискам, в голове шумело. Завывающий ветер унес последние ноты его песенки.

— Здрасте, — наконец произнес он. Голос соответствовал поведению — безмятежный и расслабленный, но полный любопытства. В любых других обстоятельствах он мог бы подействовать успокаивающе.

Рин не слишком элегантно попыталась подтянуться наверх.

— Ты там как? — спросил он.

— Я застряла, — пробормотала она.

— Хм… Похоже на то.

Цзян явно не собирался ей помогать. Рин выдернула лодыжку из развилки и мешком приземлилась у ног Цзяна. С пылающими щеками она поднялась на ноги и смахнула с одежды снег.

— Элегантно, — заметил Цзян.

Он сильно наклонил голову влево, изучая Рин, словно прелюбопытный экспонат. Вблизи Цзян выглядел еще более странным. Лицо — полнейшая загадка — и не изрезано морщинами, и не пышет юностью, скорее, нечто неподвластное времени, как гладкий камень. Глаза такого бледно-голубого цвета Рин не видела ни у одного человека в империи.

— А ты смелая, — сказал он, словно подавив смех. — И часто ты висишь на деревьях?

— Вы меня напугали, наставник.

— Фух. — Он надул щеки и выдохнул, как ребенок. — Ты же любимая ученица Ирцзаха, верно?

Рин покраснела.

— Я… В смысле, я не…

— Да-да, она и есть. — Цзян почесал подбородок и подобрал с пола книгу, с любопытством ее полистав. — Смуглое крестьянское чудо, вот кто ты. Он не перестает о тебе болтать.

Рин неловко перетаптывалась, гадая, к чему он клонит. Это что, комплимент? Ей следует его поблагодарить? Она заправила за ухо прядь волос.

— Ммм…

— Ох, только не притворяйся скромницей. Тебе это нравится. — Цзян бросил взгляд на книгу, а потом снова уставился на Рин. — И зачем тебе книга Сээцзиня?

— Нашла ее в архиве.

— Ага. Я отнесу книгу обратно. Ты не смелая, ты просто глупая.

Когда Рин непонимающе уставилась на него, Цзян объяснил:

— Цзюнь запрещает читать Сээцзиня по крайней мере до второго курса.

Она не слышала о таком правиле. Неудивительно, что тот кадет не разрешил ей взять книгу из архива.

— Цзюнь выгнал меня со своих занятий. Я не знала.

— Цзюнь тебя выгнал, — медленно повторил Цзян. Рин не поняла, повеселило ли это его. — Что ж ты ему такого сделала?

— Хм. Ну, в общем, подралась с другим студентом во время спарринга. Он первым начал, — поспешно добавила она. — В смысле, другой студент.

На Цзяна это явно произвело впечатление.

— Глупая и взбалмошная.

Его взгляд блуждал по растениям на полке позади Рин. Цзян обошел ее, поднес к носу цветок мака и понюхал. Потом скорчил рожу. Порылся в глубоких карманах рубахи, выудил ножницы, срезал стебель и отбросил его в кучу в уголке.

Рин стала пробираться к воротам. Может, если уйти сейчас, Цзян забудет о книге.

— Простите, если мне нельзя было сюда приходить…