Warm (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич - Страница 26

Наконец, Харитон выпрямился и осторожно утерся рукавом.

- Что, так жарко, что вообще капец? - спросил Гурьян.

- Вообще. Это... это... надо видеть. Как в печную трубу морду сунул. Тумана никакого нет и в помине, все чисто, я бы даже сказал ясно, но звезд на небе не видать. И все вокруг зыбкое, плывет, а горизонт местами алый до жути. И это, как кузнец скажу, температура там просто смертельная. Это ад на землю опустился. Точно вам говорю.

- Ясно, чертям на стук не открывать, - усмехнулся Гордей.

- Никому не открывать. Только нечисть выживет при такой температуре, - Харитон дотронулся до кожи под глазами и отдернул руку. - Сжег, кажись.

- Ну-ка, дай я посмотрю, - Лукерья взяла свечу и поднесла к лицу кузнеца. - Да, красная. Давай, я тебе маслом помажу.

Она взяла остатки топленого масла из ложки и бережно растерла его по лицу Харитона.

- Хорошо, хоть зенки не пялил, а то бы сжег, как те птицы.

- Я что, дурак, одним глазом смотрел, чтобы второй остался, если что, и тот сощурил.

Хорошо, что ты сразу со спущенными портками не вышел, по совету Гурьяна, - гоготнул Гордей.

- И не собирался. Я сразу понял, что Гурьян уже метит в альфа-самцы, вот и устраняет конкурентов.

- Никуда я не мечу. Надо было понять, куда в туалет ходить. По ходу, даже на лестнице без ожогов не обойдешься.

- Ой, и правда, нам что, прямо здесь, на глазах друг у друга? Я понимаю, по маленькой нужде, но по серьезной как? Здесь ограниченное пространство, запахи будут долго висеть, да и звуки, знаете ли, - расстроилась Аглая. - Не, я на лестницу буду выходить.

- И я, - поддержала ее Фекла.

- Я тоже, - произнесла Лукерья. - А по маленькой, можно из бочек изгородь сделать и ведро поставить.

- Не будем откладывать дела в долгий ящик, приступим к перепланировке жизненного пространства, - Александр слез с бочки и по-деловому засуетился вокруг нее, - куда ставить?

Чтобы не сильно ограничивать себя в жилплощади, под санузел отгородили часть погреба, ближе к двери. В дальнем углу стояла деревянная кадка, освобожденная из-под черносмородинового варенья. Вначале, использование ее казалось кощунством, но, когда подперло, стало не до стереотипов.

По часам на телефоне время уже давно перевалило за полночь. Народ попытался устроиться на ночлег. Не спалось. Несмотря на усталость, чувствовалось какое-то перевозбуждение, мешающее забыться. Не способствовало сну и отсутствие элементарных условий, чтобы найти удобное положение. С пола, укрытого сеном, тянуло ледяной стужей, а на бочках и ящиках быстро затекали части тела.

Александр долго пытался устроиться на бочке, плюнул на все, снял с нижней полки соленья-варенья и лег на нее. Полка выдержала его вес с запасом. Хоть и было холодно у пола, но привычное положение для сна помогло Александру заснуть. Ночью он чувствовал, как раззуделось заживающее после ожогов тело. Автоматически память напомнила про язву на ноге. В течение дня он и не вспоминал про болячку, будто ее никогда и не было. Александр в полудреме решил, что, когда проснется, обязательно проверит, в каком она состоянии.

Наутро, проблема с туалетом «по-серьезному» встала очень остро. Как оказалось, почти все терпели из последних сил, не желая быть первым в этом социальном эксперименте по публичному облегчению. Вначале проверили, изменилось ли что-нибудь снаружи за ночь. Приоткрыли дверь и сразу же получили клубы горячего пара. Температура в погребе поднялась на десятка полтора градусов, что было даже хорошо. После трудной ночи многих трясло от холода.

- У меня есть идея, - сообщил Гордей. - Но она потребует целого дня работы, а то и больше.

- Что ты придумал? - с надеждой спросила Аглая.

- Стена тут кирпичная. Ее можно сломать и за ней выкопать комнату с ямой. Землю можно выносить в коридор, и даже использовать для того, чтобы заделать вход. Это же глина.

- Чем копать? Инструмент весь за забором?

Гордей вынул лопатку, которой накладывали квашеную капусту.

- Этим. А стену разобьем чем угодно. Она тут тонкая, в четверть кирпича.

- Спасибо, Гордей. Мы поддерживаем твою идею, - Аглая взяла его за руки, - правда, девочки?

Женщины согласились.

- А я не дотерплю до завтра, и даже до обеда, - призналась Фёкла.

- Ты не одинока в своем желании, - поддержал ее Гурьян. - Я уже туго соображаю, видимо, нервные окончания передавило где-то.

Так как женщины наотрез отказались ходить в туалет в погребе, пришлось открыть дверь, чтобы на лестнице смешался теплый и горячий воздух. И пока он был терпимой температуры, народ постарался успеть справить свои естественные надобности в кадку.

После этого, можно было наконец-то хорошо позавтракать. Аглая, все еще чувствуя себя администратором, сама решала, что можно съесть сейчас, а что оставить на потом. Ничего мясного в погребе не было. Была только малосольная селедка, из которой делали салаты, либо подавали клиентам целиком. Правда, называли селедку плотвой, чтобы не было вопросов насчет исторической аутентичности. Селедку надо было съесть раньше остального, чтобы она не пересолилась. Завтрак прошел на ура, в тишине, нарушаемой работой челюстей и сопением.

Чтобы не терять времени даром, сразу после завтрака Харитон приступил к работе. Он обстукал стену и, найдя место, где она не соприкасалась с глиняной стеной, ударил рукой. Кирпичная кладка сразу прогнулась.

- Вот тебе и инструмент! - Александр похлопал кузнеца по бицепсу, - сам, как молот.

- Так у них с Лукерьей союз пилы и молота, - Гурьян не удержался от сомнительной шутки.

- Вот я сейчас кому-то язык отпилю, - пригрозила Лукерья.

- Не надо язык, мы его целиком на улицу выбросим, - Харитон, не оборачиваясь, показал кулак, который лег большой тенью на лицо шутника, - и будем держать до готовности.

- Вот, напали вдвоем на одного. Хотите скучно сидеть? Сидите, - Гурьян сложил руки на груди.

- Так тебе скучно? А ну-ка бери инструмент и вперед. Язык у тебя, как отбойный молоток, посмотрим, что ты умеешь руками.

Харитон протянул лопатку в руки Гурьяна. Тот нехотя взял ее.

- Расковыряй цемент и вытащи первый кирпич, - Харитон попросил приказным тоном.

Александру не понравилось, что прошло меньше суток заточения, а уже чувствуется некоторая нервозность в отношениях между людьми.

- Послушайте, работать будем по очереди, например, по полчаса. Аглая пусть следит за временем, а мы, мужики, будем менять друг друга. И не устанем и всё - по справедливости. Идет?

- Нет, ну вы, барин, только и можете, что мудрость изрекать, - в своей манере произнес Гордей. - Я согласен.

Харитон промычал что-то невнятное.

- А нам что делать-то? - спросила Фёкла.

- И вам будет работа, позже. А пока, давайте создадим рабочее пространство, а то Гурьян бедный, как червяк изворачивается.

Александр закатал рукава рубахи и первый начал двигать тяжелые бадьи, бочки и ящики. Мужики кинулись помогать, женщины тоже. Передвинули еще не оклемавшегося Вторушу в самый дальний угол. Он пытался возразить, против грубого обращения, но не успел, его оставили в покое. Через несколько минут делать уже было нечего. Вокруг Гурьяна образовалось достаточно свободного места, чтобы замахнуться.

Дело пошло. Гурьян выбил первый кирпич, а дальше все было просто, соседние кирпичи расшатывали и вынимали. Так получилась арочная дыра, высотой в метр. За Гурьяном в руки взял инструмент Александр, потом Гордей и снова Харитон. Яма в стене росла на глазах и так же быстро прибавлялась куча рыжей глины у входа.

Александр, пока отдыхал, поджег свечу и рассмотрел свою язву на ноге. В неровном свете болячка показалась совсем не такой, какой он привык ее видеть. Она будто скукожилась и подсохла. Можно было подумать, что горячий воздух добил ее. Александр облегченно выдохнул. В последнее время он все чаще думал о ней, как о начале злокачественного новообразования.

Александр осмотрел кожу рук, груди. Краснота почти везде сошла. Немного горели скулы, и осталось еще неприятное чувство в горле. Кожа на ушах вздулась мелкими лопающимися пузыриками. Александр поскреб их.