Крайне аппетитный шотландец (ЛП) - Алам Донна - Страница 49

— И что это значит?

— Что ж, уже почти обед.

— Что? Так ты теперь говорящие часы? — не принимая его руки, я вылезаю из машины. — Еще нет и десяти... — я хватаю его запястье, намереваясь посмотреть точное время, следующие слова срываются с языка почти визгом — Это что Patek Phillipe? (Patek Phillipe — Швейцарская компания — производитель часов класса «люкс». Часы этой марки — одни из самых дорогих серийных часов в мире. Символ фирмы — крест испанского ордена Калатравы. Прим.пер.)

Я понимаю, что это они, когда наклоняюсь ближе, всматриваясь в часы. Я знаю, потому что Маркус носил ту же марку, только у этих мужской кожаный ремешок, а не безвкусный золотой, к которому я больше привыкла. Интересно, что стало с его часами. Как бы там ни было, за одни такие можно купить целый дом в большинстве мест планеты. И почему, черт побери, Рори носит такие? В сад?

— Это подделка, — говорит он, отнимая руку. — Я купил их в прошлом году на Ибице. Честно говоря, удивлен, что они все еще работают.

— О, — я опускаю руки по бокам, гнев сменяется облегчением.

— Итак, работа? — спрашивает он, теперь уже улыбаясь во весь рот, и засовывает руки в карманы джинсов.

— Да. Полагаю. — Я скрещиваю руки на груди, отводя взор в сторону, что-то — и я уверена, не в его часах дело — беспокоит меня.

— Давай, дорогуша, — он почти рычит. — Я знаю, что ты можешь это делать с энтузиазмом. Я видел.

И если его слова звучат недостаточно двусмысленно, то взгляд не оставляет никаких сомнений о том, что именно он имеет в виду. Затем его глаза спускаются вниз от моих губ и задерживаются на груди, соски напрягаются от его взгляда, который ощущается практически как настоящее прикосновение. Его губы подрагивают, и он намеренно не отводит глаз, явно наслаждаясь реакцией, которую во мне вызывает. Он давит на мои слабые места — да, как в прямом, так и в переносном смысле — и прекрасно знает об этом. И это ужасно раздражает. Пусть, он и хорош, и пусть, он сам об этом знает, но это не дает ему право заставлять... заставлять меня чувствовать такую злость!

Приятель, всему свое время и место, но не прямо сейчас.

Другими словами, я огрызаюсь. С большой злостью.

— А в чем дело? Чем я занимаюсь, тебя вообще никак не касается. — Эта проклятая улыбка снова появляется на его губах, и несмотря на то, что я представляю себе, как хватаю его за волосы и притягиваю его рот к своим губам, мое кровяное давление вот-вот подскачет до высшей отметки, и не в приятном, сексуальном плане. — К твоему сведению, по договору я работаю двадцать часов в неделю, а на прошлой неделе я провела здесь втрое больше времени. Я не обязана отчитываться перед тобой, но даже если и должна, я бы сказала, что мне не было необходимости появляться сегодня на объекте раньше полудня, потому что тренажерное оборудование доставят после обеда, а еще я могу не возвращаться сюда до среды, когда я встречаюсь с новыми строителями. Понятно?

— Строители?— сведя брови, повторяет он, его голубые глаза темнеют.

— Именно. — Обнаружив, что положила руку на бедро — вызывающе — я быстро меняю позу и скрещиваю руки на груди. — Вижу, со слухом у тебя все нормально.

— Я думал строительный объект законсервировали или что-то вроде того.

— Возможно. — Произношу я чересчур язвительным тоном, надеясь, что он отстанет, может быть, уйдет, а не будет стоять и смотреть на меня... в ожидании ответа. Чуть позже становится ясно, что мне не выиграть это противостояние, поэтому я отворачиваюсь, открываю дверь машины и вытаскиваю свою сумочку. — Насколько я понимаю, стройка приостановлена из-за каких-то договорных споров, но мне кажется нелепым терять время и не закончить тем временем хоть что-то. — С сумочкой в руке, я с силой захлопываю дверь и разворачиваюсь к нему. — Я спросила одного друга, кого бы из местных он порекомендовал для завершения кое-каких работ.

— Каких работ?

— Ну... — Я откидываю челку со лба. — Должен прийти плотник, занимающийся реставрационными работами, чтобы взглянуть на лестницу второго этажа, потому что она абсолютно не внушает доверия в ее нынешнем виде. А второй парень, он своего рода оформитель торговых помещений, и я попросила его рассчитать стоимость завершения работ в зоне регистрации постояльцев и баре на первом этаже.

— А тебя кто-нибудь просил это делать?

— Нет. Я просто навожу справки. Как раз собиралась переслать эту информацию начальству. — Я делаю глубокий вдох, хотя не совсем понимаю, почему. — Это называется инициативой, если ты не в курсе.

Он выглядит потрясенным, хотя мгновение спустя, выражение его лица снова меняется.

— Да, — он почти мурлычет. — Об инициативе я знаю всё.

Опять эти короткие предложения с глубоким смыслом.

— Пфф. — Потому что на самом деле мне особо нечего сказать на это, не заняв его рот чем-то другим. Например, притянув к себе. — П-почему ты еще не закончил? — я машу рукой в сторону сада, расположенного за домом. — Я думала, что ты пробудешь здесь всего пару дней.

— А что такое, Фин? Пытаешься от меня избавиться?

Упаси меня боже от мужчины, который умеет грассировать "р", потому что я знаю, как ощущается эта самая вибрация — что она вызывает — в определенных чувствительных местах.

Рори подходит ближе, и я делаю шаг назад. Сердце замирает, когда моя задница упирается в дверь машины. Всё происходит словно в замедленном действии, он вынимает руки из карманов, упираясь ладонями в крышу автомобиля, тем самым зажав меня.

— Я собираюсь задержаться на какое-то время. — Он так близко, что его чувственная угроза опаляет разгоряченную кожу на моих щеках. Рори скользит взглядом по моему телу; оно оживает под его вниманием. От его намерений. — Как думаешь, сможешь с этим смириться? — Его глаза опускаются на мои губы, когда я делаю вдох, пытаясь ответить, хотя и не в состоянии найти слова. — Видишь ли, у меня были планы на ту субботу. Большие планы. К сожалению, все пошло не так, как мне хотелось бы... — Пока он медлит, я перестаю дышать. Я почти уверена, что сейчас услышу, как он прошепчет "крошка", потому что у него именно такой тон. Когда этого не происходит, я испытываю сильное разочарование.

— О? — представляю, как мои брови смешно ползут вверх, пока я пытаюсь обуздать свои чувства.

— Да. — Одно слово, произнесенное едва уловимым шепотом, может означать что угодно. Но когда он наклоняется ближе, я думаю, это значит, что он собирается поцеловать меня. И что я разрешу ему, несмотря на мое позерство. И что я, вероятно, позволю ему нагнуть себя над капотом пять минут спустя.

У меня бешено колотится сердце, и я на самом деле взвизгиваю, когда он наклоняется еще ближе, едва касаясь моих губ и затем уха, отталкивается от машины... и выпрямляется. А потом немного отходит, что мне не очень нравится.

— Но, как ты говоришь, мне есть чем заняться. Полагаю, пора приняться за работу.

У меня нет слов, ничего умного не приходит в голову. Все мысли поглощены тем, что он сказал. Приняться за работу. Предпочтительно за меня.

— Тебе что-то в глаз попало? — улыбаясь, спрашивает он.

— Что? Н-нет. Почему ты спрашиваешь?

— Просто ты очень часто моргаешь.

— Я просто думала, — отвечаю ему немного резко, надеясь отвлечь его от хода моих мыслей.

— Надеюсь, о чем-нибудь хорошем. — И опять этот чертовски сексуальный хриплый тон.

— Всего лишь о работе, — огрызаюсь я.

— Полагаю, это намек, что мне пора, — на это раз улыбаясь, говорит он. Снова засунув руки в карманы, он начинает разворачиваться.

— Подожди... — Я протягиваю руку, но быстро опускаю ее. — Что ты там делал? — жестом указываю на конюшни позади него, а точнее, на маленький домик, в котором я ночевала.

— А вот и вопрос, — говорит он с ухмылкой, и мне хочется поцеловать — то есть пнуть — его за это.

— Да, я в курсе, что это вопрос. Так и предполагалось. — Я скрещиваю руки на груди, словно защищаясь от этой ухмылки. — Общественные условности предписывают, что за ним обычно следует ответ.