Охотники на принцесс (СИ) - Болдырева Ольга Михайловна - Страница 8

Ага, мольбы.

На коленях, строго после лобызания сапог.

Хотя всего-то нужно сказать, что есть небольшой и слабенький (не факт, что сработает) ритуал (как же я теперь ненавижу это слово!), с помощью которого эльфы могут ощущать родную кровь. А для его проведения требуется некоторое время. И крыша над головой, под которой должны находиться теплая и мягкая постель, а также горячая ванна и несколько смазливых служанок, готовых потереть уставшему эльфу спину.

Конь Киллиана на секунду остановился, словно бы в задумчивости, гордо взмахнул нечесаным хвостом, после чего вопрос о зеркальности (как и о чистоте) камней, можно было смело снимать с повестки дня. Видимо, мироздание тактично намекало, куда я могу засунуть свои размышления о ванных и служанках.

Редкие прохожие, не задействованные в торжестве, с интересом оглядывались нам вслед, не понимая, как в столь знаменательный момент можно куда-то уезжать из дворца, где сейчас происходит все самое интересное и красочное. К счастью, из-за сгустившихся сумерек мало кто мог узнать в сгорбленной фигуре Киллиана демона, а во мне — наследного эльфийского принца.

— Киллиан… — с трудом заставив флегматичную Грушу двигаться быстрее и нагнав демона, я попытался привлечь внимание.

— Нет!

— А-а… — из-за такой категоричности я впал в некоторый ступор, которым и воспользовалась Груша. Пришлось снова пришпоривать кобылку, чтобы та не забывала переставлять копыта.

— Нет!

— Но я же…

— Нет, нет и еще раз нет! — в мою сторону Киллиан даже не смотрел.

— Ты не услышал вопрос! Вдруг это важно?!

— Ага, а ты бы меня еще бабушкой любимой назвал, потянув время, чтобы красивее оформить мысли. Было бы что-то действительное важное — сразу бы без вступлений выдал.

Р-рр! Ненавижу! Гнусный, мерзкий демон!

Сжав кулаки и представив, будто мысленно душу Киллиана, я сосчитал до десяти и немного успокоился.

— Бабуля… звучит неплохо!

— Не хуже, чем «солнышко», «детка» и «Нери», — довольно оскалился демон и, все-таки обратив внимание на мое удивленное возмущение, пояснил: — Знаешь, Нери, иногда бывает полезно погулять по галереям эльфийской резиденции во время заключения мира (исключительно, чтобы насладиться картинами и внутренним убранством!) и совершенно случайно услышать обрывок твоего разговора с Серебряной владычицей. Интересная у тебя мать, остроухий.

Кажется, я позеленел от злости и стал совсем, как орк.

— Могу поспорить: каждый раз, когда ты слышишь «детка», раздумываешь, не броситься ли на собственный меч, — продолжил глумиться сволочной демон, довольно оскалившись и понимая, что я не в том положении, чтобы огрызаться. — Даже не знаю, как тебя называть: Нери или солнышко? «Детка» все-таки звучит пошловато даже для меня, хотя если хорошенько попросишь…

— Если ты сейчас же… — руки уже тянулись к мечу, хотя я прекрасно осознавал, что демон расправится со мной в два счета, особенно не утруждаясь, после чего спокойно приступит к поискам Иллинэль (верное направление я ему уже подсказал, а кровь скоро укажет путь).

— Что? — презрительно хмыкнул Киллиан: — Что ты сделаешь, если я продолжу? С лошадки свалишься?

И тут же совершенно неожиданно сделал паузу, после чего продолжил нормальным тоном, перестав издеваться.

— Ладно, глупо было срываться на тебе, Нераэль. Я понимаю, что ты сам стал жертвой обстоятельств.

Да неужели! А я и не догадывался!

Однако тот факт, что демон это признал, впечатлял. Стоило сделать встречный шаг.

— Если тебе так уж хочется коверкать мое имя, можешь использовать Лэй или, на худой конец, Лель, — великодушно разрешил я, хотя последний вариант больно царапнул что-то в душе, почти забытое, похожее на сумбурный сон. Но это было всяко лучше изобретения матушки, от которого меня каждый раз передергивало.

— Лель? — конечно же, уцепился за предложенное Киллиан. — Странная вариация.

— Один знакомый… был. Очень давно, еще в детстве.

Не знаю почему, но в этот момент мне хотелось поделиться воспоминанием. Совершено дикое желание, особенно, с учетом недавних мыслей. Быстро подавив его, я удивился этому минутному порыву.

— Люди… — с некоторой тоскливой задумчивостью отозвался Киллиан. — То, что для нас одно долгое мгновение, для них — целая жизнь. Именно поэтому я дал себе зарок не заводить близкие знакомства со смертными. Едва успеешь к ним привыкнуть, как оборачиваешься и понимаешь, что стоишь у могильного камня.

Демон потряс головой, словно тоже отгонял наваждение, заставляющее вытаскивать нечто спрятанное глубоко внутри; после чего мрачно уставился на пустую улицу и пришпорил коня.

— Но! — попросил я Грушу.

Естественно, она сделала вид, что меня не услышала. Только после того, как я несколько раз не сильно (боялся, что Груша из исключительно лошадиной вредности решит показать чудеса галопа) стукнул ее по упитанным бокам, кобыла резвее зацокала по мостовой, догоняя демона.

Я же уныло вспоминал.

Ксана привезли откуда-то с юга, из такой дали, что он даже на человека был похож весьма смутно. Немногие моряки, побывавшие в тех местах, рассказывали, что весь мир там обжигающе бел и мертв. Немолодого раба родители купили случайно. Владыка Медного королевства провозил эльфийскую делегацию по столице и предложил заглянуть на закрытый аукцион, где торговали самыми любопытными экземплярами. Там матушка и увидела южанина с удивительным цветом кожи, будто облитого расплавленной бронзой, страшным шрамом на шее, как если бы ему пытались отпилить голову, и разноцветными глазами: правый малахитово-зеленый с ярко-желтыми вкраплениями, а левый темно-синий, почти черный, с тонким янтарным ободком вокруг зрачка.

Счастье, что отец был не ревнив, ибо с какой же страстью и жадностью матушка вцепилась в раба! Она хохотала, что купила себе в личное пользование древнего божка: у одного из оркских племен несколько тысячелетий назад, еще до того, как к этим дикарям постучался прогресс, был покровитель воинов — смуглый и тоже с разными глазами.

Ксан интереса не оценил, как и рабского ошейника на мощной шее, и совершил около пятидесяти попыток сбежать. Легко догадаться — неудачных.

Меня южанин не то, чтобы пугал, скорее, вызывал смутное волнение. Смотрел Ксан спокойно, снисходительно, как бы сообщая, что делает огромное одолжение, играя роль раба; но стоит только захотеть, и он мгновенно станет свободен. А еще южанин сражался в удивительной манере, не прибегая к помощи мечей или чего-то другого, он превращал в оружие собственное тело: ноги, руки, зубы. Совершенно по-дикарски яростно и жутко. Отец, посмотрев, как легко раб побеждает в тренировочных схватках лучших воинов гвардии, приказал Ксану заниматься со мной. К тому моменту уже стало понятно, что из меня не выйдет ни толкового мага, ни умелого мечника, ни дальновидного политика — я оказался совершенно бездарен. Поэтому родители понадеялись обучить меня хоть чему-то. Отказать южанин, конечно, не мог.

Надо признать, я не был старательным учеником и прекрасно понимал, что человек не посмеет причинить мне сильную боль или навредить здоровью. Впрочем, Ксан не особо стремился делиться своими знаниями. Поэтому, после нескольких простых упражнений, время тренировок мы проводили, к обоюдному удовольствию, в разных углах зала: я — с какой-нибудь приключенческой книжкой, привезенной из людских земель, а южанин, кажется, спал с открытыми глазами: он садился в странную позу, скрещивая ноги, и погружался в забытье.

Нашу речь Ксан кое-как научился понимать, но сам едва выговаривал отдельные слова эльфийского языка. Особенно трудно дела обстояли с твердыми согласными, которые южанин в независимости от необходимости пытался смягчать, искажая последующие звуки. Спустя несколько чудных метаморфоз «Нераэль», от которого потихоньку откусывались буквы, превратилось в «Лель».

— Остроухий! — из воспоминаний меня вырвал недовольный окрик демона: — Ты совсем обнаглел!

Как выяснилось, воспользовавшись тем, что я выпал из реальности, Груша сначала встала на месте, а потом осторожненько отошла с дороги по направлению к чьему-то опрятному домику, и теперь объедала высокий кустарник, так неосторожно выглянувший из-за забора.