Пограничье (СИ) - Ли Марина - Страница 73

   Сига Мори выждала минуту, пока в зале вновь не наступила тишина, и открыла было рот, чтобы поприветствовать благородного шонага и, возможно, слегка пожурить за опоздание, но наткнулась на презрительное «пф-ф-ф-ф» со стороны подсудимой.

   — Пф-ф-ф-ф, — шона Род скривилась и закатила глаза. — Это переходит уже всякие границы!

   — Что, простите? — судья несколько растерялась. И неудивительно: впервые за время ее богатой практики обвиняемая вела себя столь наглым образом.

   — Я тут мучаюсь, переживаю, не знаю, что и думать, а оказывается... Сил моих больше нет терпеть, — неожиданно заявила подсудимая и театрально заломила руки, что заставило вновь прибывшего оборотня удивленно округлить глаза. — Надоел весь этот фарс.

   Шона Род посмотрела на сигу Мори огромными, полными мокрой зелени глазами и произнесла:

   — Шонаг никак не хочет признать свою ошибку. Я не та, за кого он меня принимает.

   Гринольв в рычании оскалил верхние клыки и весь первый ряд вольных зрителей непроизвольно вжался в спинки кресел.

   — Темная королева подарила мне свободу...

   — Темная королева подарила свободу Сонье Ингеборге Унольв, — рыкнул хрипло вожак клана Лунных волков и хрустнул костяшками пальцев.

   — Вот видите, — шона Род улыбнулась своему оппоненту ласково и снисходительно. — Вы же сами все прекрасно понимаете.

   Сига Мори стукнула по поручню кресла маленьким скипетром, вызывая почти болезненную звуковую волну, и подсудимая, наконец, замолчала, предоставив слово хозяйке сегодняшнего Открытого зала.

   — Вы как-то можете доказать ваши слова, благородный шонаг? — спросила судья.

   — Мне не нужны доказательства, — Гринольв мотнул гривой непослушных волос. — Я слышу запах. И ее запах я не перепутаю ни с чьим другим.

   — Боюсь, доказательства нужны мне, — сига Мори нахмурилась, а в зал вошли четверо приставов и встали невдалеке от разбушевавшегося оборотня. — И запах, мой дорогой, это не та улика, которую я могу пришить к делу.

   Благородный шонаг презрительно хмыкнул, глядя на не внушающие уважения мускулы прибывших тритонов, и довольно оскалился.

   — Тогда клеймо. Отметина, которую на ее левом плече оставил мой брат.

   Губы шоны Род дрогнули, словно она едва сдерживается себя, чтобы не рассмеяться победно.

   — Что вы скажете на это? — судья наклонила голову, а подсудимая снова почесала правое предплечье, оглянулась на главную дверь и ответила:

   — Нет никакой отметины. И не было никогда.

   — Она врет! — немедленно заявил оборотень, а зрители, предвкушая пикантное зрелище, затаили дыхание.

   Медленно, словно нехотя, прелестно имитируя смущение, шона Род расстегнула пуговицы на декольте своего платья и неспешно оголила левое плечо. Гринольв шумно выдохнул и неверяще уставился на бледную кожу с россыпью едва заметных веснушек.

   — Этого не может быть, — наконец выпалил он и вдруг ринулся вперед, опережая растерявшуюся стражу, схватил казавшуюся совершенно равнодушной шону за талию и, ткнувшись носом в основание шеи девушки, громко зарычал:

   — Ты!! Я знаю, что это ты...

   Кожа подсудимой приобрела неприятный зеленоватый оттенок, а затем костюм благородного шонага украсил обед удерживаемой им девушки.

   — Простите, я... — зрители в первых рядах повскакивали с мест, когда шона, отшатнувшись от оборотня, склонилась, опершись руками о собственные колени, и избавилась от завтрака, — ...не люблю, когда меня... трогают...

   Рукавом вытерла рот и как-то затравлено и беспомощно оглянулась по сторонам.

   — Шонаг, оставьте несчастную в покое, — сига Мори с трудом удержалась от того, чтобы вскочить с места и немедленно броситься на помощь бедной девочке. — Как видите, отметины нет... Напомните, я не ошибусь, если скажу, что поставленная однажды она не пропадает и после смерти.

   — Не пропадает... — Гринольв снова втянул воздух широкими ноздрями и скрипнул зубами. — По крайней мере, раньше никогда не пропадала...

   Комментировать его высказывание никто не стал. Шона Род старалась держаться от своего обвинителя как можно дальше и, по возможности, даже не смотреть в его сторону, зрители пребывали в состоянии легкого шока, разрываясь между чувством естественной брезгливости и острой жалости в отношении подсудимой, что же касается судьи...

   Судья приняла решение.

   — Ну, что ж, — сказала она. — Мне все понятно, дело за присяжными. И, полагаю, можно будет переходить ко второй части заседания.

   Занавес за сидением сиги Мори зловеще колыхнулся, расходясь в разные стороны, и по ногам присутствующих потянуло убегающим на улицу холодком.

   — Господа присяжные, пришли ли вы к заключению по делу? — спросила судья, стараясь держаться подальше от пугающего тумана, зловеще клубящегося в Заседательском углу. Из белесой мглы показалась черная перчатка, натянутая на чью-то безымянную руку. Туман перед ней расступился с шипящим свистом, и сига Мори смогла увидеть лист бумаги, традиционно сложенный вчетверо.

   — Пристав!

   Молоденький тритон опасливо приблизился к мрачному углу, в котором присяжные заседатели прятались от мстительных обвинителей, пострадавших, подсудимых, от неудовлетворенных зрителей... В общем, ото всех, кто мог бы как-то навредить им за то решение, которое они приняли.

   Судья ознакомилась с запиской и, наградив все еще бледно-зеленую девушку мимолетной улыбкой, перевела взгляд на мрачного, как грозовое утро Гринольва.

   — Шонаг, вынуждена вас разочаровать. Присяжные пришли к мнению, что девушка, находящаяся сейчас перед нами никак не может быть той, за кого вы ее принимаете.

   — Я оставляю за собой право вернуться к этому вопросу с новыми доказательствами, — процедил глава клана Лунных волков.

   — И я не могу вам в этом помешать, — кивнула сига Мори. — Однако попрошу помнить о том, что шона Род теперь имеет право выставить встречный иск о неправомерном преследовании. И, боюсь, присяжные могут снова оказаться не на вашей стороне.

   Волк обжег судью взглядом, полным ненависти и отрывисто кивнул, после чего развернулся, взвизгнув каблуками, и стремительно направился к выходу, не забыв притормозить у недавней подсудимой и прошептать:

   — И все равно ты моя.

   Шона вздрогнула, словно от удара, но все-таки смогла поднять на вожака глаза, хмыкнула и почти незаметно качнула головой, безмолвно произнося одними губами:

   — Ни-ко-гда.

   Оборотень ничего на это не ответил, но взгляд его сказал сиге Мори о многом.

   Спустя несколько минут место мрачного оборотня занял светлый, как утро в березовой роще, эльф. Местные кумушки зашушукались удивленно и слегка возмущенно, но никто кроме старой Варны, которую все за глаза называли морской ведьмой, не осмелился произнести вопрос вслух.

   — Что за подстава! — громко возмутилась старуха, сплевывая сквозь сточенные желтые зубы коричневую от табака слюну. — А где обещанный красавчик Эй?

   Сига Мори укоризненно покачала головой, а затем улыбнулась смутившемуся эльфу.

   — Мне непонятно ваше возмущение, — судья в притворном возмущении всплеснула руками. — Этот, по-моему, тоже очень хорошенький.

   Эльф покраснел под громкий хохот зала, окинул ясным взором веселящихся русалок и замер, остановившись на зеленоглазой волчице, которая рассматривала его с мрачным любопытством. Он попытался улыбнуться той, которая на ближайшие годы, по всей вероятности, станет его госпожой и вздрогнул, когда милая шона в ответ хищно оскалилась и, потерев раздраженно правое плечо, подмигнула ему. Обычно на женское подмигивание Эстеран реагировал мягкой улыбкой, или выгнутой бровью, или легким заигрыванием, но никак не мертвенной бледностью и осмотром диспозиции в поисках путей отступления.

   — Итак, — сига Мори опустила взор в документ, поданный приставом, — уточните ваши претензии, господин Эстеран Гиль.

   Эльф кивнул, перебросил через плечо толстую рыжеватую косу и заговорил, небрежно играя с кисточкой из кончиков волос: