Слово из трех букв - Аббакумов Игорь Николаевич - Страница 19

— Если бы мне пришлось разрабатывать систему пассивной защиты, то я сделал бы ее иначе. Да и система фильтро-вентиляции, сразу видно, что разрабатывалась человеком, имеющим за плечами судостроительную школу. Фортификатор ее сделал бы иначе.

— Это слова или есть готовые соображения?

— Имеются. Я ведь даже подготовил файл с вариантом решения этих проблем.

— А почему вы решили, что больше в таких делах понимаете?

— Понимаете Мария Ивановна, все инженерные науки произошли от нас. Ведь что такое морские суда? Это по сути дела фортификационные, производственные или жилые комплексы, для которых опорой служит не фундамент, а самоходный понтон обтекаемой формы. Самолеты? Да тоже самое, только на динамической опоре. А уж ваши эти звездолеты и того проще.

Да, самомнения в человеке хватает. Хотя на дурака совсем не похож.

— Леонид Юрьевич, от того, насколько честно вы ответите на мой вопрос, зависит мой ответ. Насколько вы были искренни с Бонифацией Ипатьевной?

— Я понял вас. Скажу честно: она сейчас для меня всего-лишь мостик, по которому мне нужно перейти на другой берег. И я сомневаюсь, что это надежный мостик. Но другого у меня просто нет. Вас такой ответ устроит?

— Вполне!

Честно говоря, я была не в восторге. Все-таки Бонифация мне не чужой человек. Сколько продлится этот самый «синдром розовых очков»? Валеологи уверяют, что его продолжительность у мужчин не превышает трех месяцев, а у женщин он длится в три раза дольше. Значит, спустя девять месяцев, наша циничная и поглупевшая от любви профанесса очнется и все правильно поймет. Она не дура, но любовь и не таким отключает мозги. А дальше что? С этого кобеля как с гуся вода. Он ведь заранее приготовился к неизбежному, как он думает расставанию. А вот Бонифация может сломаться и потерять весь тот задор, с которым до этого шла по жизни. Ладно, Окончательного ответа я не дала, значит поспрашиваю еще.

— И ради того, чтобы выполнять работу рядового по сути дела инженера, вы решились на эту комбинацию?

— Не совсем так. Сам по себе, я мало чего стою. Но в качестве руководителя группы я смогу принести вам существенную пользу.

— И велика ваша группа?

— Пара-тройка адъюнктов могут дать свое согласие. Возможно и большее число, если только они не побоятся изменить свою судьбу. Кроме того, я сумею привлечь многообещающих юношей из партикулярных учебных заведений.

— Руководителем группы значит? А вас не смущает тот факт, что Российская Академия Наук ни за что не признает полученных кем-либо «гиперборейских» званий?

— Не смущает. Наши старые козлы уже высказывались на этот счет. Для нас главное то, что выборы в Гиперборейскую Академию Наук прошли без нарушения правил и международное сообщество ученых их признало действительными. А что касается России… Думаю, что указ его императорского величества расставит все на свои места.

Похоже, что он уже все продумал и готов на любые жертвы ради достижения успеха. И если он не боится портить отношения с собственным начальством, значит знает себе истинную цену.

— Значит так, господин капитан Корпуса Военных Инженеров, прежде чем дать свое согласие, я вынуждена вас предупредить. Здесь у нас принято относиться к людям душевно, по семейному. Поэтому войти в наш круг вы сможете лишь под торжественный марш. Думаю, что вы поняли, что это за марш.

Леонид Юрьевич понимающе кивнул.

— Мы действительно помогаем людям добиться в жизни успеха, притом не только карьерного успеха. Счастья в личной жизни мы тоже желаем. Поэтому мое требование к вам одно — не делать Бонифацию Ипатьевну несчастнейшей из женщин. Это не обсуждается. Это непременное условие ваших возможных успехов.

— Решительное требование! А если я оступлюсь?

— Тогда вы просто покинете наш круг. Возможно, что тоже под торжественный марш. Но это уже будет прощальный марш. У нас ведь все по-семейному. А семья к горю своих родных не может остаться равнодушной.

— Мне нравятся ваши условия! Право они забавны. Обещаю вам, что Бонифация Ипатьевна будет счастливейшей из женщин. Если конечно вы не станете выдавать ей моих маленьких тайн, о которых ненароком узнаете.

Ну наглец! Ну скотина! Требует, чтобы я его еще и покрывала! А вот хренушки тебе! Обойдешься! Я просто нос свой не буду совать в ваши дела. Именно это я ему и обещала, а там пусть сам разбирается. Главное, для меня сейчас, чтобы работа не стояла. А там тебе времени на кобеляж не особо будет. Да и сомневаюсь я, что Серушко, когда пройдет поразивший ее синдром, будет столь чувствительна, как сейчас. Как бы мил человек тебе не пришлось узнать на деле, насколько тяжел каблук благоверной.

Глава 7. Круги на воде

Все-таки иномировое происхождение дает мне огромное преимущество в сравнении с обитателями этого мира. Местные видят лишь свой вариант развития и считают его правильным и естественным. То, что все могло сложиться по-другому, твердо знаю лишь я и отец Кирилл. В самом начале своей эпопеи, я причину расхождений в развитии наших миров видела лишь в том, что здесь финансовый капитал сосредоточили в своих руках совсем иные люди. Вместо мало связанных с конкретной страной своего пребывания евреев, концентрацией финансового капитала занялись монархи. Как ни крути, но для монарха страна пребывания — это родная страна и народы ее населяющие ему не чужие. Именно это удерживало их от слишком резких шагов, последствия которых невозможно предугадать. В моем мире, для безродных космополитов не было особой разницы, кто и как расплатится за побитые ими горшки. Революции и мировые войны, сотрясавшие мой мир, для них были благом. И все потому, что ни единого раза, в отличии от законных властей, они не отвечали лично за последствия своих финансовых махинаций. За последствия кризисов и войн отвечали прикормленные ими правители. Пока я не попала сюда, мне даже в голову не приходило, что за обычные финансовые операции можно кого-то убивать прям на месте. Здесь же было все не так. За такие вещи отвечали головой и троном. И хотя это было достаточно давно, но все прекрасно усвоили: за торговлю воздухом — смерть! Да, стабильность здесь ценили и ставили превыше всего. Но переборщили с этим делом. В итоге многие достижения моего мира здесь просто неизвестны.

Великие потрясения, которым подвергался мой мир, приносили не только кровь и страдания. Они выталкивали на верх тех людей, в ком имелась творческая жилка. Без Крымской войны, не расцвел бы талант Льва Толстого. Без Первой Мировой бойни, творчество целой плеяды писателей не было бы востребовано обществом. Я уже не говорю о тех шедеврах, что породила Вторая Мировая. Ну а про технические достижения и говорить нечего. Многое что оказалось невостребованным, благодаря тому, что военным этого мира не было нужды уничтожать людей десятками миллионов и разрушать под корень промышленность врага. И сколько не ищи, здесь не найдешь тех систем вооружения, что являются обычными в моем мире. Ни межконтенинтальных ракет, ни стратегической авиации, ни подводных ракетоносцев. Кстати, насчет последних, еще интересней. Подводные лодки здесь запрещены! Почему? А потому, что их сочли оружием пиратским, а их экипажи — бандой пиратов. Благодаря этому запрету, здесь известны глубоководные исследовательские аппараты типа батискафов, но боевых подводных лодок тут нет.

Ракетная техника тут конечно имеется, но вооружены ей только боевые корабли. Дальность действия этих ракет не очень велика. Не больше, чем у Фау-2 из нашего мира. И все эти ракеты твердотопливные. Они оказались более удобными для вояк. А жидкотопливные? Неужели ими никто не занимался? Оказывается, занимались! Причем достаточно давно. Наши моряки, когда начали конструировать заатмосферные летательные аппараты, первым делом поинтересовались историей вопроса. Оказывается, в этом мире первым создателем жидкотопливных ракет был ученый из Перу Педро Паулет Мостахо. Первая силовая установка для ракет была им создана аж в конце 19 века и в 1900 году им была запущена первая в мире ракета с жидкостным реактивным двигателем. А спустя два года в небо взлетел первый реактивный самолет его конструкции! На год раньше, чем возникли аэропланы с винтовым двигателем. И кто его знает, может быть авиация и стала бы сразу реактивной, но у Паулета нашелся не менее талантливый соперник. Спустя год, в небо поднялся самолет с винтовым двигателем, который создал выдающийся бразильский изобретатель Альберто Сантос-Дюмон. В отличии от аппарата Паулета, самолету Сантос-Дюмона не требовались для взлета ни наклонные рельсовые пути, ни иные эстакады, ни катапульты. А самое главное — самолет Сантос-Дюмона был управляемым. Это и решило судьбу здешней авиации. Первым, кто заинтересовался аппаратом бразильца, было Министерство Почт и Телеграфа Российской Империи. Оно и помогло изобретателю организовать свое дело в России. С той поры, фирма «АСД и Сыновья» стала лидером российского авиапрома. А Паулет не сдавался. Его проектом «торпедоплана» заинтересовались голландские военные моряки. Но именно они и заставили его отказаться от первоначального замысла, использовать жидко-топливные двигатели. Предпочтение было отдано твердотопливным. Были у него и другие проекты. Я например считала, что многоступенчатые ракеты, это изобретение К.Э Циолковского. Но оказалось, что Паулет до этого додумался гораздо раньше. Правда, как и у Циолковского, замысел остался лишь на бумаге. Осталась на бумаге и идея талантливого перуанца об использовании для полета на Луну ракеты с ядерным двигателем. Но тут уж причина отказа мне понятна.