Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Хейли Гай - Фарос Фарос

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Фарос - Хейли Гай - Страница 12


12
Изменить размер шрифта:

Кай немало повидал и сделал в своей жизни, но до сих пор его поражала мысль, что самые яркие из огней являются далекими галактиками. Здесь, на самом востоке, их было видно множество. Кай гадал, что за войны там бушуют и есть ли хоть где-то мир. Затем вспоминал, как в Империуме брат пошел на брата, и начинал сомневаться в этом. Его несерьезность, так раздражавшая Летика, на самом деле скрывала горькое понимание, что в вечности будущего есть лишь война.

Мечта Империума погибла.

Авточувства описывали окружающее пространство как непригодное для жизни. Шансы выжить без доспехов у него, конечно, были выше, чем у обычного человека, но все равно далеки от ста процентов. Ультрамаринам нужно было быстро пересечь пространство между кораблем и станцией. По одной его ментальной команде сопла стабилизаторов на ранце развернулись назад, а другая заставила их испустить струи газа, которые перебросили легионера через пустоту. Отряд последовал его примеру. Все они были облачены в броню «Марк III» с реактивными ранцами, однако расстояние между соплами на этом варианте генератора все-таки не позволяло совершать сложные маневры. Кай в очередной раз пожалел, что корабли размера «Нравственности» перевозили так мало видов снаряжения.

Вблизи станция казалась гораздо больше, чем на обзорном экране. Антенны уходили так далеко, что искажались перспективой. Бледные пластины главного корпуса, которые раньше выглядели хрупкими, превратились в огромные плиты, красноватые из-за варп-шторма.

— Мы запаздываем, — сказал Кай сам себе.

Он выпустил из ранца еще одну струю газа, разгоняясь до опасной скорости. Воины направлялись к центральной части. Та была объемнее стыковочного кольца и главной шахты и напичкана оборудованием. Риск, что их обнаружат, на ней был меньше. Подлетая к станции на полной скорости, Кай поднял ноги за мгновение до удара. Отдача прошла сквозь всю броню, а инерция толкнула его вперед, заставив покачнуться, но он удержался, вовремя примагнитив подошвы. Вскоре к нему присоединились братья, так же прочно встав на ноги. Внизу тянулся длинный коридор, который соединял станцию с эсминцем и по которому двигался Летик. Но их цель была в другой стороне.

Кай снял болтер с бедра и поманил своих воинов вперед. Им крайне важно было оставаться незамеченными, и он не решался использовать вокс. Двигаясь украдкой, насколько это было возможно, они пересекли станцию по наружной стороне. Никаких повреждений на ней Кай не заметил. Враги явно саботировали передатчик изнутри, но Каю не приходило в голову ни одной теории, которая бы объясняла, зачем предателям повреждать главный ретранслятор, если они собирались позвать на помощь.

Тревоги Летика передались и ему.

Спрятавшись на самом краю антенны, Келленкир наблюдал за тем, как небольшая группа Ультрамаринов выходит из бронированного люка на хребте их корабля. Их было пятеро — ничтожное число, но на фоне грандиозных дорсальных орудий они странным образом казались гигантами. Тяжеловесными, квадратными, как промышленные агрегаты, и высокими. И почему пелена спала с его глаз только сейчас? Подобные существа не могли называться людьми. Они перестали ими быть и превратились во что-то гораздо худшее.

— Мы — машины на фабрике войны, — прошипел Келленкир.

— Что? — раздраженно переспросил Келлендвар.

— Мысль пришла.

— Только не нужно их озвучивать, брат. Ты рискуешь всех нас выдать. Засада провалится.

Келлендвар сидел на толстой пластальной балке, соединявшей рога антенны. Его голова находилась на уровне ботинок Келленкира, и последнему ничего не стоило бы наклониться и вонзить боевой нож в шею брата. Броня «Марк IV» была такой уязвимой в этой области. Он представил скрежет, с которым острие пробьет металлизированный замок и с каким сопротивлением клинок войдет сначала в плоть, а потом в кость. Это убийство стало бы актом милосердия. Ему давно следовало это сделать. Мысль много, много раз его посещала — каждый день, когда они жили в страхе перед бандами мясников из самой черной темноты Нострамо и в его сердце не было ничего, кроме отчаяния.

Он не убил своего младшего брата тогда и теперь не сможет. Келленкир отстраненно проанализировал свою мотивацию. Ничего благородного в отказе от убийства не было. Что бы они оба ни делали, брату суждено было страдать, как всем разумным существам, но он не понимал этого даже после всего, что они пережили. Может, когда-нибудь Келленкир смилостивится над братом и покажет ему правду.

Он оставил мысли о братоубийстве, и они вернулись в свое убежище в темном уголке его души.

— Они нас не слышат, — с холодной уверенностью сказал Келленкир. — К чему эти игры в солдат? Я охотник и знаю, когда моя жертва меня не видит.

Прятавшиеся вокруг воины зашевелились, услышав, что он нарушает вокс-протокол.

— Ты рискуешь разозлить Скрайвока.

— В варп его! — прорычал Келленкир. — Он нас не слышит. Он трус, отродье раскрашенного щеголя-аристократа, раб правил, которые давно ничего не значат. Кто он такой, чтобы мне приказывать?! Франт из высших семей, родившийся с золотой ложкой во рту и стальным ножом в руке. Он считает себя нашим командиром. Да я его сломаю и не замечу. Мы когтями и зубами пробили себе путь из глубин ночи. Чем он себя проявил?

— Сотней кампаний, брат. Он достойный лорд.

— Достойных лордов не бывает! — фыркнул Келленкир. — Только послушай себя, виляешь перед ним хвостом, как побитая псина, которая надеется, что ее погладят. Мы никому не служим. Если мы ушли от Императора, то можем уйти от кого угодно. Иерархия ничего не значит. Скрайвок мной не командует.

— Он твой повелитель, — настоял Келлендвар.

По изогнутым пластинам его брони кралось отражение Гибельного шторма.

Келленкир улыбнулся, видя, как распадается внутренний порядок.

— Смерть — мой повелитель! — отрезал он.

В ухе Келленкира мягко щелкнуло — Келлендвар переключился на частный вокс-канал.

— Почему ты так себя ведешь? Что с тобой случилось? Ты так озлобился. Мы же свободны! Как ты можешь не наслаждаться этим ощущением? Нас забрали из дома, использовали ради амбиций какого-то незнакомца с далекой планеты. Но он недооценил нас. Способности, которые он нам дал, наши, и применять их мы будем по своему усмотрению. Мы с тобой будем принцами и наслаждаться жизнью! Мы будем хозяевами, а не рабами.

Келленкир неприятно рассмеялся:

— Ночной Призрак ничему тебя не научил. Нет такой вещи, как победа. Примарх знает, что это иллюзия — жестокая уловка смерти, чтобы погрузить нас в отчаяние, когда плоды наших трудов начнут распадаться на глазах. Смерть любит смотреть, как мы страдаем. Чем приятнее жизнь, тем сильнее горе, когда ее радости оказываются фальшивкой. Золотой дворец не убережет от упадка. Стены крепости не защитят от врагов. Если тысяча твоих недругов не сумеют отнять у тебя жизнь, то справится тысяча первый. Ты всегда считал, что вселенная работает по правилам. Имперская Истина, метроном причин и следствий. Ложь! Вот она, правда о мире — в шторме. Это хаос.

— Ты говоришь о смерти, словно это бог.

— Эх, братишка, в Имперской Истине столько лжи. Боги существуют. Взгляни на шторм и увидишь их лица.

— Если такие боги и существуют, мне до них нет дела, — фыркнул Келлендвар. — Их власть простирается только над отчаявшимися, слабыми и любящими поныть о своей судьбе. Над сильными у них власти нет. Оставь бессвязные молитвы Несущим Слово. Я собираюсь жить, полагаясь на собственные таланты.

— Брат, смерти все равно, бог ты или человек, есть ли у тебя таланты или нет. Рано или поздно она заберет всех.

Келлендвар поднял лицо вверх. Его линзы тускло светились алым с нарисованного на шлеме черепа. На мгновение за бронестеклами промелькнули глаза, но в остальном все человеческие черты были полностью спрятаны.

И все же Келленкир почувствовал в брате наивную, детскую мольбу.

— Почему ты сдался? — спросил Келлендвар.

И безысходность, ощущавшаяся в этих словах, наконец достучалась до Келленкира. Он плохо помнил времена до вступления в легион. Дни в тенях и ночи в крови, жизнь во власти более сильных — там не было ничего, что хотелось вспоминать. Только ритм борьбы за выживание и неотступный ужас повседневной жизни еще оставались с ним. Из памяти вдруг выплыл Келленкир, каким он был когда-то — дерзкий грязный ребенок, исхудалый и полностью зависимый от старшего брата.