Оберег для невидимки (СИ) - Долгова Жанна - Страница 3

Сдерживать кашель стало невозможно. К этому добавилось сосущее чувство голода. Как же не вовремя! Но разве ж это можно удержать?

…Мой желудок бесстрашно нарушил молчание, издав тонкий жалобный скрежет. Короткое «кхе!» вырвалось из горла следом. Все это в сочетании с моим вздохом стало, видимо, последней каплей для «бесстрашного героя».

Уставившись куда-то поверх моей головы, попятился, резко распахнул дверь и не оглядываясь выскочил из помещения. Створка, с громким стуком ударившись о стену, срикошетила и вернулась в положение «закрыто», хлопнув о косяк. Послышался быстро удаляющийся топот. Несколько долгих секунд я сидела в ступоре от такого поворота. Огляделась растерянно и обомлела: не увидела своих ног, не разглядела рук… ничего!

«Так не бывает!»

Тело, родное, теплое, материальное — чувствовала, но не видела! Пошевелила руками, ногами, оглядела себя со всех сторон… Мамочки! Да что же это? Сделалось дурно. Звон в ушах, мелькающие круги перед глазами и слабость быстро приблизили мое состояние к глубокому обмороку.

Очнулась с тяжелой свинцовой головой. Почувствовала влагу под носом. Не сразу поняла, что это кровь. Потеряв, видимо, сознание, не удержала сидячее положение и своим клювиком тюкнулась об пол. Машинально провела пальцами, стирая юшку над губой, и судорожно всхлипнула, опять ничего не увидев. Держала руку перед глазами, а смотрела на дощатое покрытие. Я прозрачная! Я невидимая! Как такое могло случиться? Впору вспомнить Герберта Уэллса и его «Человека-невидимку». Все мытарства героя и сложности по сохранению его тайны. Рыдала долго, безутешно, тихо подвывая и причитая. А потом сидела опустошенная и уставшая, глядя в одну точку.

Вяло подняла руку, коснулась пульсирующего виска и нащупала у самой кромки волос поджившую рану, края которой ощутимо стягивала засохшая кровавая корочка. След от пули? И та невыносимая боль — результат ранения? Коснулась косынки на шее — одежда и обувь на мне приняли за компанию с телом состояние незримого фантома. Факт, что осталась в банковской униформе, даже обрадовал, пробившись сквозь обрушившуюся на меня беду и безысходность. Оберег. Кругляш, чуть теплый на ощупь, скользнул в ладонь и вызвал всплеск воспоминаний, а за ними и вопросов. Странный старик все знал? Видел моё будущее? И была ли эта встреча с ним случайной? А следом насущное — как мне жить дальше?

Обвела взглядом комнату, где мне «посчастливилось» очнуться. Или вернее будет сказать «ожить». Квадратная, примерно четыре на четыре метра. Стол и два стула у окна, кровать вдоль стены. Напротив — комод-бюро с круглым зеркалом на подставке. Мебель — чистый антиквариат! В углу у входной двери вешалка-стойка для одежды на толстых изогнутых ножках. Какой-то предмет гардероба с неё свисает до самого пола. Пол… На нем мужчина, который не подает признаков жизни. Осторожно подползла к нему, прислушалась: дышит? Грудная клетка едва заметно приподнималась под одеждой в темных пятнах крови — странного вида пиджаком, больше похожем на сюртук, кои носили господа в середине-конце девятнадцатого века. Когда-то белоснежный шейный платок, повязанный выпуклым узлом на шее, в грязно-красных разводах. На лицо страшно смотреть. Губы опухли и потрескались от побоев. Из перебитой переносицы сочится сукровица. Брови, лоб… след от ножа на виске. Костяшки на руках сбиты. По-всему, мужику со шрамом тоже дали хороший отпор. Что же мне с тобой делать, милый? Тут со своей проблемой не знаю, кому кричать «Караул!»

За окном темно. Ранее доносившийся гул голосов из-за закрытых дверей давно стих. Разобраться бы, что за место такое, да решить уже, с чем все это есть. Оглядела с жалостью «жертву рэкета» и поняла, что воскрешение даже в образе приведения не лишило меня милосердия и сострадания. Ну не могла я оставить этого человека умирать черт знает где! Черт-то знает определённо, а мне, чтобы это выяснить, надо для начала выйти из комнаты или дождаться утра, которое, скорее всего, может наступить лишь для одного из нас.

Кряхтя от натуги, надрывая спину, ругаясь сквозь зубы и обрывая руки, тащила пострадавшего до кровати. Самое сложное ждало впереди — уложить его на постель!.. Ох и тяжёл оказался уважаемый милорд! Сидела потом на стуле, чувствуя, как от перенапряжения трясутся колени, и решалась на очередной безумный подвиг.

У маклера Ника Хэллоуэйя и его любимой девушки был восхитительный набор косметики. У блестящего ученого Гриффина — много-много метров бинта. У другого гения — Себастьяна Кейна — резиновая маска из жидкого каучука и очки, а у меня… шикарный, опознанный в сомнительной тряпке на вешалке длинный плащ с глубоким капюшоном и черные перчатки, обнаруженные на столе рядом со шляпой-цилиндром и тростью полуживого незнакомца.

Осторожно спускаясь по скрипучей лестнице, с опаской оглядывала открывающийся моему взору первый этаж неизвестного заведения: заставленный столами и лавками большой безлюдный зал с каменными стенами. Четыре лампы, похожие на «летучую мышь», только прямоугольной формы, свисали с деревянных балок бревенчатого потолка. Одна, еще горевшая, находилась над длинной стойкой с приставленными к ней высокими табуретами. И самый настоящий камин! Огромный, с крючком для котла!

Кафе? Кабак? Трактир, стилизованный под старину? Уж больно достоверно все выглядело. Ни дополнительных электрических светильников, ни узнаваемых противопожарных извещателей, ни камер видеонаблюдения… ничего я не обнаружила! Господи, в какую глушь меня забросило?

Вздрогнула от неожиданности, когда слева в углу зашевелилась занавесь из тяжелой ткани и из спрятанного за ней дверного проема вышел мужичок. С виду — самый обыкновенный: средних лет, коренастый, с аккуратно подстриженной бородой. Темная рубаха без воротника, жилет в клетку с блестящими пуговицами, плотно облегающий выдающийся животик. В руках он держал — вот тут мои брови поползли наверх — толстую потрепанную тетрадь и чернильницу с вставленным в неё белым гусиным пером! Ни дать ни взять купец с картины Крылова! Расположившись за стойкой, он неторопливо, принялся изучать содержимое талмуда, изредка делая какие-то пометки своим «Паркером».

— Простите, вы не могли бы мне помочь?

Глава 3

Стать невидимкой — это другое дело.

К счастью, этим искусством обладают немногие.

Принцип прост — практика трудна.

(Лобсанг Рампа «Третий глаз»)

Трактирщик испуганно вздрогнул, поставив большую кляксу на исчерченном графами листе, и пораженно уставился на меня, решившуюся наконец дать знать о своём присутствии.

— Откуда вы, госпожа, здесь взялись? Мы уже закрыты. — Мужчина с сомнением покосился на входную дверь, запертую на засов. — Как вы вошли? — Прищурился, пытаясь хорошенько рассмотреть меня, замершую в тени толстого деревянного столба, подпирающего потолочную балку, и закутанную в длинный плащ, как в кокон.

Обращение «госпожа» несколько выбило из боевого настроя. Работники этого заведения-имитации настолько входят в сценический образ? Или я чего-то не понимаю?!

— Я прибыла вслед за вашим гостем, — почти не солгала, опустив голову и натягивая капюшон ниже, — но он тяжело заболел, и мне нужна помощь.

— Какой гость?

— Из пятого номера.

— А… тот богатый господин, что въехал после обеда? — И, дождавшись от меня кивка, продолжил аккуратный допрос. — А что с ним? Он выглядел вполне здоровым, когда рассчитывался за ужин. И почему я вас не помню?

— Возможно, вы были заняты и пропустили мой приход. — Как можно уверенней и безразличней пожала плечами. — Так могу я вас попросить об услуге?

— Какой?

— Мне бы таз с горячей водой и аптечку. А утром… впрочем… понимаете, ему в больницу надо. — Под взглядом выпученных глаз и вытянутого от удивления лица растерялась и сбивчиво промямлила: — Здесь есть рядом где-нибудь стационар? Или медпункт на крайний случай? Позвонить от вас в «скорую» можно?