Коракс: Повелитель теней (ЛП) - Хейли Гай - Страница 58

Соухоуноу обвел взглядом своих коллег, занятых едой и разговорами. Фенк подумал, что капитана задели эти слова, и в очередной раз проклял свое неумение вести тонкую беседу, но тут Соухоуноу улыбнулся и негромко ответил:

― Я просто тебя дразню, уж прости. С тех пор, как мы прибыли, ты явно не в своей тарелке.

― Встречаться с сыновьями Императора всегда непросто, ― ответил Фенк с притворным облегчением и решил теперь держаться настороже.

― Если бы это было просто, ― ответил Соухоуноу, ― они бы не смогли действовать так эффективно, как сейчас. ― он отправил в рот редкого моллюска и захрустел им. ― А про нашего примарха я сейчас расскажу. Коракс ― враг угнетателей и друг людей. Он вырос среди них и учился у них. Между воинами старого легиона и освободителями Ликея было очень много общего в плане тактики ― но не в плане поведения. Мой владыка считал, что воины старой закалки слишком сильно полагаются на запугивание и резню, приводя миры к Согласию. Это не его методы. Эти люди слишком походили на рабовладельцев, которых он победил.

― Слишком походили на Повелителей Ночи, ― уточнил адмирал. Заметив, как насторожился при этих словах Соухоуноу, и опасаясь, что его могут понять превратно, он быстро добавил:

― Я заметил, что примарх изо всех сил старается дистанцироваться от своего брата.

― У них есть схожие черты, но все же они не одинаковы. Большая часть офицеров―терран была изгнана.

― Изгнана?

― Так это называю я, а не примарх, ― сознался Соухоуноу. ― Лорд Коракс пытался, действительно пытался ― но выходцы из зерийских племен, составлявшие раньше большую часть легиона, были слишком дикими, и он не сумел их укротить. В костяк легиона входят несколько терранских командиров, вроде меня, но те, кто занимал слишком высокий пост, чтобы можно было лишить из командирских полномочий или безболезненно сместить с должностей, были сосланы в истребительные флоты, идущие впереди основных сил. Они носят цвета нашего легиона, но для нас они ― отрезанный ломоть.

― Но Гвардию Ворона уважали, когда они сражались под началом Хоруса, насколько я знаю. Что же заставило его сердце заледенеть настолько, чтобы он так с ними обошелся?

― Вот уж чего у Коракса точно нет, так это ледяного сердца, ― ответил Соухоуноу, ― он отослал этих людей прочь, потому что его философия оказалась им не близка. Для него человеческая жизнь также священна, как свобода и справедливость. Он обещал, что убьет хозяев этих лун, но не тронет простых людей ― и он сдержит свое слово.

― Вы тоже терранин, и все–таки вы сохранили свою должность.

― Это потому что я не зериец, ― Соухоуноу ослепительно улыбнулся, ― моей родиной был Африк. Я не был рабовладельцем и всегда критиковал методы моих собратьев. Этого уже достаточно, чтобы заслужить милость примарха. Он не выносит никаких тиранов.

― Значит, он предпочитает себе подобных.

― Таким, как Коракс, нет подобных. Но если ты имел в виду, что он предпочитает общество тех, кто родился на Освобождении, то ты прав. Они все такие. И Коракс ― истинный уроженец Освобождения. Их методы ― его методы.

― А что насчет остальных, например, той женщины? Мне доводилось видеть людей без модификаций, которые пользовались большим уважением у примархов и считались их друзьями, но все они были одарены самыми разнообразными талантами. Чем занимается эта женщина? Она поэт или драматург?

― Кто, Эфрения? ― Соухоуноу едва заметно усмехнулся. ― Ты путаешь нашего примарха с другим сыном Императора. Да, она неплохой тактик и умелый боец, но она была рядом с примархом с тех самых пор, когда он был еще ребенком.

― Как… ― Фенк нахмурился. ― Как сестра? Никогда еще о таком не слышал, ― добавил он, когда капитан утвердительно кивнул.

― В каком–то смысле, ― Соухоуноу отправил в рот большой кусок моллюска и, жуя, обвел вилкой сидящих за столом, ― все эти люди ― семья Коракса. Понимаешь, да? Его цели ― абсолютно человеческие, каким бы могущественным он ни был.

― Я понял, ― ответил Фенк. От этих слов Владыка Воронов не стал менее пугающим.

― Ты только не принимай его привязанность к простым людям за слабость. Мои собратья уже на своей шкуре выяснили, что он может быть достаточно жестоким, ― Соухоуноу перевел взгляд на своего генетического отца. ― Я тебе советую не возражать против его методов, и держать при себе любые планы, в которых ты собирался задействовать примарха Керза. Он захватит эти луны, можешь не сомневаться. Пусть действует по–своему.

Фенк кивнул.

― Славный обед, ― продолжил Соухоуноу. ― Я, знаешь ли, не разделяю тяги моих рожденных на Освобождении товарищей к умеренности. Я благодарен тебе за него.

Фенк откусил кусок деликатеса, высоко ценящегося на тысячах планет. Изысканное блюдо по ощущениям напоминало резину.

V

СВЯЗАННЫЕ ОДНОЙ ТЕНЬЮ

Фелиния Эфтт стояла на изолированной служебной лестнице и ждала новых инструкций. Бесчисленные витки металлических ступеней уходили вверх, до самой поверхности, и спускались вниз, в тоннели, пронизывающие недра Киавара. Небольшая площадка, на которой стояла Фелиния, была уставлена щитами питания. Ниже по лестнице виднелись похожие площадки.

Большая часть тоннелей была вырыта еще в те дни, когда добыча полезных ископаемых велась на самом Киаваре. Прежде чем начать разрабатывать недра Ликея, киаварцы выгребли подчистую абсолютно все хоть сколько–нибудь полезные ресурсы, и теперь там, где кора планеты была слишком сильно изъедена древними шахтами, приходилось устанавливать феррокритовые колонны, чтобы поддерживать переполненные города, выраставшие на поверхности.

Пещеры, которым не нашлось никакого применения, запечатывались. Так была запечатана и та, в которой сейчас находилась Фелиния. Лестницы здесь были покрыты хлопьями ржавчины, со щитков были сняты дверцы, и из проемов торчали кабели. Из дыр в стенах свисали засохшие провода. Все вокруг проржавело, и пятно света от фонарика Фелинии было ярко–оранжевым с желтушно–коричневыми краями. В самом центре лестничного пролета, прямо у женщины под ногами, виднелась неровная дыра ― вода капала сюда так долго, что успела разъесть металл. А на стене, куда долетали брызги, пушилась коричневая и голубоватая плесень.

Если бы кому–нибудь в голову пришло бы устроить мятеж, то он без труда отыскал бы на Киаваре место для штаба.

Фелиния отключила фонарик, и почти ощутила, как лица мягко коснулась бархатная темнота. Но темноты она не боялась, и клаустрофобией не страдала. Она терпеливо ждала, чувствуя, как в носу свербит от спор плесени. В воздухе разливался запах сырости, но несмотря на влажность, здесь, под землей, было жарко. 

Спустя некоторое время над головой загудел дрон–разведчик. Его голубые проблесковые огни посверкивали, разгоняя темноту и заливая все вокруг синеватым светом. Спроектированный киаварскими инженерами, размером и формой дрон напоминал небольшой снаряд. Если бы его собирали на Марсе, он был бы вставлен в череп или во что–то такое же зловещее. За киаварцами же не водилось склонности к превращению останков в устройства. Творения их рук были чистым воплощением технологий.

Единственный глаз дрона моргнул, и снаряд закружил вокруг Фелинии. Она замерла, дожидаясь пока невидимые инфракрасные лазеры проверят все параметры ее тела, чтобы идентифицировать личность. Наконец, видимо, удовлетворившись результатами сканирования, дрон развернулся, и, погасив проблесковые огни, улетел куда–то вниз, вдоль лестниц.

Лестницы задрожали от приближающихся шагов того, кто служил посредником между Фелинией и подпольщиками. Вокруг снова было темно, и только по поступи женщина смогла подсчитать возраст, вес и рост этого человека. Он был очень высоким, крепко сложенным, а по походке можно было предположить, что он чуть старше средних лет.