Флэшбэк (ЛП) - Мессенджер Шеннон - Страница 61

Глаза юного Кифа блестели от возбуждения, и Софи ожидала, что он поднесет грань к свету и уйдет.

Но он оглянулся на маму.

— Зачем?

— Потому что я так говорю.

— Да, но зачем?

Она потянулась, чтобы ущипнуть себя за переносицу.

— Фитц расспрашивает отца, когда Олден отправляет его с поручениями?

— Не знаю… как я тебе уже тысячу раз говорил, Фитц мне об этом ничего не говорит. Но я уверен, что он знает, куда идет и зачем.

— Да, но все, что тебе нужно знать, это то, что сообщение, которое ты держишь в руках, должно быть доставлено осторожно. И так как никто не смотрит твой реестр, ты можешь улизнуть гораздо легче, чем я.

Воспоминание снова изменилось, исказив большую часть ответа Кифа. Но они уловили часть, где он настаивал:

— Скажи мне, что в письме.

— Ты не в том положении, чтобы торговаться, — предупредила леди Гизела.

— Забавно… но, похоже, ты не в том положении, чтобы торговаться, — возразил он.

Похоже, ты достаточно взрослый, чтобы сводить родителей с ума, заметил Фитц. И, похоже, мы — друзья.

Да, сказал Киф. Значит, мне лет одиннадцать.

— Такого рода информацию нужно заслужить, — сказала ему в воспоминании леди Гизела. — И ты можешь доказать свою готовность, доставив это сообщение без дальнейших споров.

Внимание юного Кифа привлекло блестящее золотое пятно в центре конверта. Оно было похоже на воск или замазку, и на ней был оттиснут символ, которого Софи никогда раньше не видела: два полумесяца, образующие свободный круг вокруг светящейся звезды.

Думаешь, этот символ имеет какое-то отношение к ее делу? спросил Фитц. Разве руны на двери не говорили: «Звезда восходит только с Наступлением Ночи»?

Я думала, это относится к инициативе Путеводной Звезды, напомнила Софи, а там другой символ.

Верно, сказал Фитц. А символ Весперы больше походил на крутящуюся падающую звезду, не так ли?

Киф вздохнул.

Кого-нибудь еще тошнит от символов?

Софи определенно да. Но им все равно придется выяснить, что означает новый символ, если только память не подскажет им… но девушка сильно сомневалась, что это произойдет. Тем более что юный Киф, похоже, не особенно интересовался символом. Он был гораздо более сосредоточен на том, что было внутри… он даже поднес письмо к свету и прищурился на силуэт записки.

— Ты не сможешь прочесть, — сказала ему мама. — Подумай, куда ты идешь.

Брови юного Кифа взлетели вверх.

— Там по-человечески?

— Нет никакого человеческого языка… честно говоря, чему тебя учит эта школа? Люди делятся на разные группы, что мне всегда казалось странным. Если бы они объединились, то, вероятно, продвинулись бы гораздо дальше как вид… но полагаю, для нас лучше, что они этого не сделали. И отвечу на твой вопрос: мое письмо написано не на просвещенном языке. Так что открывать его было бы бессмысленно.

— Тогда скажи мне, что там написано, — потребовал Киф. — Или доставляй сама.

Она схватила его за плечо.

— У тебя создалось впечатление, что это необязательно?

Затем воспоминание изменило скорость, пропустив то, что выглядело как яростный спор, и не замедлилось, пока Киф не вырвал свою руку и не зашагал прочь.

Но дверь, к которой он направлялся, захлопнулась у него перед носом, будто мама закрыла ее телекинезом.

— Прекрасно, — процедила она сквозь зубы. — Этот кристалл ведет в город под названием Лондон, рядом с домом с зеленой дверью. Человек, который там живет, может быть полезен… посмотрим. Вот почему мне нужно, чтобы ты просунул это письмо в металлическую щель на двери и ушел незамеченным. Ты должен уйти меньше чем через пять минут… но я дам тебе десять, так как тебе, возможно, придется проскользнуть в переулок, прежде чем ты сможешь вернуться домой. Ни с кем не разговаривай, а если кто-то попытается заговорить с тобой, просто выгляди смущенным. Это не должно быть трудно, так как ты не поймешь ни слова из того, что они говорят. Понял?

Его ответ потонул в треске помех. Затем картина снова стала расплываться, когда леди Гизела сняла с него плащ и осмотрела остальную одежду: черную тунику и серые брюки, которые ни в коем случае не были в человеческом стиле, но, по крайней мере, были достаточно скучными, чтобы не выделяться.

— Ты бежишь… время, — сказала она ему. — Мне нужно… раньше… отца… поручение.

Воспоминание обострилось, когда юный Киф поднес кристалл к свету. Но он просто стоял и смотрел на темно-синий луч.

— Я не хотела разыгрывать эту карту, — огрызнулась мама. — Но не будем забывать, что твой отец был готов отправить тебя в Эксиллиум после того трюка, который ты выкинул на прошлой неделе. Я его отговорила. И я могу снова заставить его передумать.

— Ты мне угрожаешь? — спросил он.

— Нет, если будешь сотрудничать. — Ее улыбка была холодной. Расчетливой. Не оставляющей сомнений, что она выполнит угрозу.

Юный Киф, должно быть, решил то же самое, потому что закрыл глаза и шагнул на свет… и Софи затаила дыхание, когда теплая волна щекотала его кожу, а свет уносил прочь.

Воспоминание закончилось.

— НУ ЖЕ! — закричал Киф, хлопнув себя ладонью по лбу, будто мог выбить из головы всю сцену.

— Что случилось? — спросил Тиерган.

Киф направился к Софи и Фитцу.

— Что бы вы ни делали раньше… сделайте это снова!

Они оба кивнули, и Фитц еще крепче сжал пальцы Софи.

Тепло разливалось между ними, все нарастая, нарастая и нарастая, и они изгнали его из своих мыслей другой передачей. Но клинок энергии исчез в тенях сознания Кифа.

— Попробуйте еще раз, — сказал Киф.

— Абсолютно нет, — влез Тиерган. — Ты обещал сделать паузу между откровениями.

— Это не откровение! — возразил Киф. — Было половиной откровения. Даже не половиной, если учесть, сколько деталей было повреждено.

— Повреждено? — повторил Тиерган.

— Некоторые части отсутствовали или были искажены, — объяснила Софи.

— Можно взглянуть? — спросил Тиерган, потянувшись к вискам Кифа.

Киф кивнул, и Тиерган закрыл глаза, морщины на его лбу становились все глубже и глубже, пока он не пробормотал:

— Как только воспоминание открывается, оно должно быть таким же ясным, как и до того, как его стерли, особенно для человека с фотографической памятью.

— Но и другие мои воспоминания такие же, — возразил Киф.

— Только одно, — напомнила Софи. — Воспоминание о том, мама брала тебя к Наступлению Ночи, было безупречным.

— Хорошо, — согласился Киф. — Тогда почему два повреждены, а одно в порядке?

— Потому, что поврежденные воспоминания не стирались, — тихо сказал Тиерган. — Они были разбиты.

Глава 23

— Когда ты говоришь «разбито», — сказал Фитц, — ты имеешь в виду то, что случилось с воспоминаниями моего отца, когда его разум сломался?

— И да, и нет, — сказал ему Тиерган. — В случае твоего отца, и Прентиса тоже, их рассудок был сломан, а психическое расстройство привело к разрушению всего остального. Но в случае Кифа ущерб ограничивается целенаправленными воспоминаниями. Кто бы это ни сделал, он невероятно талантлив.

— Гезен сказал мне, что Невидимки завербовали его из-за навыков стирания, — тихо сказала Софи. — Полагаю, он имел в виду именно это. Но почему некоторые воспоминания разбиты, а некоторые стерты?

— Конечно, я могу только предполагать, — сказал ей Тиерган, — но думаю, что есть определенные моменты, которые в конечном итоге должны быть запущены, чтобы Киф понял весь объем своего предполагаемого наследия. Эти воспоминания были смыты. Но ведь могли быть и другие случаи, когда Киф открывал что-то, что не предназначалось для него, и это было разбито вдребезги, чтобы помешать ему вспомнить.

— В этом есть смысл, — согласился Фитц. — Разве первое поврежденное воспоминание не произошло случайно? — спросил он Кифа. — А твоя мама, похоже, была в отчаянии в этом новом воспоминании, так что, возможно, ей пришлось втянуть тебя в то, о чем она не хотела, чтобы ты знал.