Флэшбэк (ЛП) - Мессенджер Шеннон - Страница 5

— ЧТО? — выпалил Фитц, вскочив на ноги.

— Мы понимаем, что это эмоционально сложная ситуация для тебя, — сказал Эмери Фитцу. — Вот почему я терплю твои перебивания. Но, конечно, ты можешь согласиться с тем, что основной целью любого наказания должно быть предотвращение дальнейших преступлений. И мы не можем определить, что необходимо твоему брату в этом отношении, пока не узнаем, кто он сейчас. Мы должны видеть, как он взаимодействует с другими, и изучить, как он ведет себя в обычных ситуациях, чего не может произойти в его изолированной камере. Но так как также мы не можем доверять ему, мы должны переместить его в среду, где сможем держать его постоянно под контролем и в отдалении от нашего большого мира, все еще предоставляя широкие возможности для нас, чтобы принимать меры в отношении него.

Софи заметила полное отсутствие удивления на лицах Олдена и Деллы в тот же момент, когда поняла, что именно поэтому ее пригласили для моральной поддержки.

Быстрый взгляд на Кифа сказал ей, что он пришел к такому же выводу.

Поэтому никто из них не ахнул вместе с остальной толпой, когда Эмери объявил решение Совета. Но она все еще чувствовала кислую волну страха, омывающую ее, когда он сказал:

— На следующие шесть месяцев Альвар вернется в Эверглен.

Глава 2

— Но он убийца! — прокричал Фитц. — Вы забыли, что Альвар помог уничтожить Люменарию?

— Конечно, нет! — Наступила тишина, когда Член Совета Терик поднялся со своего украшенного изумрудами трона.

Софи не видела его с Мирного Саммита, когда величественный замок рассыпался вокруг них, и он на самом деле выглядел лучше, чем она себе представляла, учитывая его травмы. На его бледной коже не было шрамов, а кобальто-голубые глаза были ясными и чистыми. Но когда он шагнул вперед…

Правая нога двигалась плавно, а левая была слишком неловкой и медленной. Если бы не серебряная трость, которую он вытащил из складок плаща, он мог бы упасть.

— Как видите, я все еще приспосабливаюсь. — Он постучал по ноге тростью, и зал наполнился мягким звоном, выдавая, то, что было спрятано под плотной тканью.

Целители Элвина на годы опережали человеческую медицину, но даже они не могли вернуть поврежденную конечность. Взамен команда Технопатов создала для Терика протез.

Но металл никогда не будет работать так же, как мышцы и кости.

В действительности, когда Терик сделал другой шаткий шаг, он не смог спрятать гримасу… вероятно, поэтому сказал Фитцу:

— Я понимаю твою злость, лучше чем кто-либо. Но… мы не должны давать нашему гневу упускать возможности.

Последнее слово звучало в зале до тех пор, пока его смысл не дошел.

— Да, — сказал он, заправляя волнистый локон своих каштановых волос под диадему с изумрудами. — Я еще раз изучил Альвара.

Терик был Распознавателем в Затерянных Городах, который мог ощущать потенциал того, кого тестировал. Но он редко использовал способность, утверждая, что она вызывает много проблем.

Он посмотрел на Альвара.

— Я говорил себе, что если результаты будут такими же как и в прошлое считывание, я стану настаивать на пожизненном заключении. Но что-то изменилось.

Альвар судорожно вдохнул.

— Что это значит?

— Честно? Я не знаю, — признался Терик. — Считывание может быть трудно интерпретировать.

— Тогда как вы можете знать, что он не плохой? — парировал Фитц.

— Я не знаю. Потенциал — сложная штука. Мы должны жить согласно тому, что имеет значение, но не следует игнорировать иное… особенно в подобной ситуации. Мы все рождены с определенными качествами. Определенными недостатками и способностями. Но наши навыки — это то, что формируется. Все, что мы видим, чему учимся, что делаем — определяет то, кто мы есть. И в случае Альвара, все было стерто. Таким образом, мы не можем предположить, что все знаем о нем, и также не можем предположить, что он сделает такой же выбор, который сделал однажды.

— Вот почему мы даем тебе шесть месяцев, — сказал Эмери Альвару. — Докажи, что ты достоин, и мы учтем это во время вынесения твоего окончательного приговора. Дашь осечку и будь уверен, мы сделаем так, что ты никогда не увидишь солнечного света.

— И не жди никакой снисходительности, — добавила Член Совета Алина, которая меньше всех нравилась Софи. Женщина отбросила длинные черные волосы, сверкающие карамельным оттенком, как только поднялась с трона, покрытого хризолитами. — Малейшая ошибка немедленно станет концом твоему испытательному сроку. И ты будешь жить в апартаментах с двумя нашими доверенными воинами-гоблинами, поэтому мы будем знать все, что ты делаешь.

Биана нахмурилась.

— А каких апартаментах?

— Бригада гномов строит отдельную резиденцию для Альвара на нашей территории, — объяснил Олден. — Мы с твоей мамой подумали, что так было бы легче, чем жить с ним в главном доме.

Фитц выругался.

— Итак, вы, ребята, знали, что это произойдет.

— Фитц, — попыталась Делла.

Он покачал головой, поворачиваясь к Софи и Кифу.

— Вы тоже знали? Поэтому вы здесь?

— Они здесь, потому что я попросил их прийти, — влез Олден. — Я не говорил им зачем. Но, да, мы с твоей мамой узнали этим утром, когда Член Совета Терик приходил, чтобы удостовериться в том, что у Совета было наше разрешение перевести Альвара в наше поместье.

— И вы согласились? — спросила Биана, переходя на сторону Фитца, словно между ними и их родителями появилась невидимая черта.

Делла вздохнула.

— Я знаю, это не то, что вы хотите слышать. Но Альвар — наш сын и ваш брат. Мы обязаны ему…

— Мы ничего делать ему не обязаны! — перебил Фитц. — Он предал нас! И если вы думаете, что он не сделает это снова, вы…

— Я бы подумал дважды, прежде чем прибегать к оскорблениям, — предупредил Член Совета Эмери. — Это решение Совета.

Фитц сжал челюсти так крепко, что мышцы на подбородке подергивались.

Олден прочистил горло.

— Я знаю, ты зол, Фитц. И не скажу, что ты не должен злиться. Но постарайся не делать из этого проблему. Это шесть месяцев твоей жизни.

— Многое может случиться за шесть месяцев, — донесся голос у входа в зал заседаний с таким же четким акцентом как у Фитца, Бианы и Олдена.

Шепот раздался в толпе, когда белокурый мужчина в ослепительно-белом плаще прошел через двери. Его лицо было сухим и угловатым, а уши имели самые острые кончики, которые видела Софи. Поэтому она сильно не удивилась, когда Бронте сказал:

— Рад тебя видеть, Феллон. Я не ожидал, что ты присоединишься к нам сегодня.

— Я не предполагал, что окажусь здесь, — признался Феллон, оглядываясь назад, будто у него было искушение развернуться и убежать.

Софи вытянула шею, чтобы получше разглядеть пресловутого затворника Васкера, и с первого раза поняла, почему люди часто сочетали слово «красивый» и «разрушительный». Его белокурые волосы доросли до вдовьего пика1, добавляя серьезности к правильным чертам лица. Но больше всего внимание привлекали глаза. Темные, как полуночное небо, и сияющие с такой силой, которая могла исходить только от тысячелетней мудрости.

— Ну… мы рады, что ты смог сделать это, — сказал Эмери, и все Члены Совета опустили головы. Жест не был поклоном, но Софи предположила, это означало признание того факта, что Феллон был не просто бывшим членом Совета. Он был одним из трех членов-основателей, служивших почти тысячу лет назад, до того, как женился на пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прабабушке Фитца и Бианы.

Членам Совета не позволялось иметь мужей, жен или детей, из-за пристрастности их решений.

Феллон сжал руки, осматривая на комнату.

— Извините за опоздание. Я предпочитаю утешение дома. Это единственное место, где мой разум не пытается отделить то, что было раньше. Я не понимаю, как ты это выносишь, Бронте.

— Это помогает оставаться погруженным, — сказал ему Бронте. — Держаться полностью в настоящем.