Призрачный престол (СИ) - Бочаров Анатолий Юрьевич - Страница 44

Слова Андраса, похоже, не слишком убедили Элену.

– Зачем ты использовал против него Тейн? Не понимал, что рискуешь мечом?

– Что под рукой нашлось, тем и дрался, – нехотя буркнул Андрас. Элена начала его раздражать. И без того на душе паскудно до крайности. Беда сжала сердце холодными ладонями, нашептывает в уши о том, что все пропало, что мир обречен, что конец неминуем и скор. Они хотели объединить миры, возвратить мертвому жизнь и сделать навсегда неопасной смерть… но вместо этого просто все разломали.

«Элена права, я разломал. Хотя и Брейт виноват тоже – желая помешать нам, он только все усугубил. Или не придавал значения силе реликвий, или верил, что сможет восстановить их, если останется в живых, и считал самым главным остановить нас. Мы все виноваты, если как следует разобраться и рассуждать беспристрастно. Не стоило даже начинать, да только Дунстан уговорил, соблазняя волнующими возможностями вечной жизни, а все остальные с радостью согласились. Что я мог сделать? Я всего лишь королевский гвардеец. Дунстан был добр ко мне и щедро платил, как мне было не подчиниться?»

Оказавшийся рядом Айдан Бирн склонился над Андрасом Крейтоном, который продолжал стоять на коленях. Лицо чернокнижника не выражало ни малейших чувств, оставалось сухим и холодным, напоминая погребальную бронзовую маску, какие искатели сокровищ находят порой в старых курганах. Айдан спокойно отстранил Элену, внимательно поглядел Андрасу в глаза, будто оценивая что-то, а затем размахнулся и ударил его по лицу со всей силы. Андрас Крейтон, королевский гвардеец и потомок славного рода, упал на пол, выплевывая с кровью несколько зубов. Он скорчился, подобрал под себя ноги, попытался встать, продолжая слушать, как что-то гремит и стонет за изнанкой привычной реальности, не отпуская и не давая покоя. Айдан тоже не желал успокаиваться – заметив, что Андрас поднимается на ноги, он молча пнул его по ребрам сапогом и заехал по спине рукояткой меча, укладывая обратно.

Гарет закричал и очнулся.

Застилавшая мир пелена рассеивалась, распадаясь на рваные клочья, и сквозь нее возвращалась утраченная прежде явь. Гарет по-прежнему находился в странном коридоре, ведущем непонятно куда, и сидел, привалившись к стене спиной. Юноша не имел ни малейшего понятия о том, как он опять оказался на полу, и даже испытывал по этому поводу некоторую досаду. Того и глядишь начнут считать сумасшедшим. Последним, что отчетливо сохранила его память, оказался рассказ леди Элены, на середине внезапно сменившийся странным видением. Вокруг столпились, обеспокоенно глядя на Гарета, товарищи, весьма по своему виду встревоженные.

– Да вы, сударь, страдаете припадками, я посмотрю, – пробормотал Колдер.

– Оставьте шутки, господин капитан, – серьезно сказал Дэрри. – Что-то случилось, не так ли, лорд Крейтон?

– Память крови иногда пробуждается в самый неподходящий момент, – задумчиво произнесла мать, не оставляя Гарету времени, чтобы ответить. – Или же подходящий – смотря, что им, конечно, считать. Каждый из нас несет в себе опыт своих предков, и чародеи особенно. Порой этот опыт напоминает о себе сам. Ты что-то увидел? К тебе вернулись воспоминания отца? Или, возможно, мои собственные?

Леди Элена наклонилась над ним и коснулась плеча рукой, затянутой в перчатку, но Гарет инстинктивно отдернулся. Материнское прикосновение нежданно-негаданно обожгло его укусом змеи и вызвало злость. Как она смеет, столько лет скрывавшая от него правду, изображать теперь видимость заботы?! Юный Крейтон прошипел, глядя прямо в закрытое плотной вуалью несуществующее лицо родительницы:

– Не прикасайтесь ко мне, сударыня. Мне известно все, о чем вы прежде умалчивали.

– Если я о чем-то и молчала, то лишь потому, что наложенные Дунстаном чары не позволяли мне говорить. Теперь я рассказала все как есть, без малейшей утайки.

– И вы, надо полагать, осмелились даже поведать, как мой отец, король Дунстан, его брат Брейт и вы лично со своим кузеном Бирном разрушили королевские реликвии и обрекли на гибель и разрушение весь ведомый нам мир?

– Осмелилась, – подтвердила леди Элена напрочь лишенным чувств голосом. – Ты просто, наверно, уже не расслышал. Ты всю дорогу молча шел, покуда я говорила, и даже не перебивал, в отличие от своих куда более говорливых друзей, за что, кстати, спасибо. Мне казалось, ты просто задумался, а потом ты вдруг рухнул и закричал. Я только тогда догадалась, что в тебе пробудилась унаследованная от нас с Андрасом память. Мой рассказ, видимо, послужил толчком.

Ее слова, призванные успокоить, лишь еще больше раскаляли его гнев. Вырасти узником в стылом и холодном замке, не имея права его покинуть и даже не понимая, почему и за что находишься в ссылке; ежедневно наблюдать кромешное отчаяние, черным пологом опустившееся на весь белый свет; терять одного за другим близких, провожая их, как думалось тогда, в самый последний путь; видеть, как торжествующая тьма, смеясь, восходит на свой призрачный трон – вот на какую жизнь еще до рождения его обрекли собственные родители. Вот сколько бед они наделали, будучи тогда не старше годами, чем он сам сейчас. И теперь Элена Дойл, сменившая имя на Элену Крейтон, рассчитывает на хоть какие-то понимание и прощение?

Смешно. До чего же глупо и смешно с ее стороны.

– Гарет, – сделала еще одну попытку леди Элена. – Успокойся, я прошу.

– Не заговаривайте мне зубы, пожалуйста, – отчеканил он ей в ответ. – Вы, матушка, несете ответственность за все обрушившиеся на нас беды! Вы повинны в болезнях, смертях, эпидемии, голоде, умирающей земле, вымирании целой страны, возвращении мертвецов!

– Повинна, не спорю. Если вам, лорд Крейтон, достанет смелости обвинять семнадцатилетнюю девушку, вовлеченную в тот давнишний ритуал своим родичем и опекуном и едва понимавшую, в чем же она самом деле участвует. Упрекайте, коли вам так заблагорассудилось, выносившую вас в своем чреве женщину, а вовсе не снедаемых безумными амбициями мужчин, втянувших меня в свой безумный замысел и передравшихся в самый ответственный момент.

Гарет не нашелся с ответом – злость душила его, тугой удавкой сжимая горло и не позволяя вымолвить больше ни слова. Заметив его состояние, Анвин проскользнула мимо матери, Гледерика и Колдера, присела рядом на холодные каменные плиты, выщербленные сотней неведомо чьих сапог, осторожно прикоснулась рукой, проводя пальцами по щеке. Юноша сжал зубы, но не стал отворачиваться – Анвин, в отличие от матери, не несла перед ним почти никакой вины. Ее платье и нежная теплая кожа едва уловимо пахли луговыми травами, ее близость, как и прежде, манила.

Девушка обняла Гарета, и он, ощутив внутри нескончаемую усталость, решил не сопротивляться ей. Анвин гладила Гарета по голове, попутно шепча на ухо что-то бессмысленное, но призванное успокоить. Он почти не слушал, но ярость все равно понемногу начала отступать, по капельке просачиваясь сквозь сжатые в кулаки пальцы. И все-таки злость и обида упрямо не желали уходить до конца, до последнего вцепившись длинными когтями в его сердце. Совсем нелегко принять, что рожден и воспитан людьми, ответственными за приближающийся конец света.

Элена Крейтон меж тем продолжила говорить:

– Ритуал пошел совершенно не так, как задумывали Дунстан и Айдан – а возможно, они изначально неправильно поняли, что им следовало делать. Принц Брейт, желая нам помешать, уничтожил сначала чашу Фуахд, а затем разломал меч Тейн. Случилось нечто непоправимое – но тогда мы едва понимали, что именно. Дунстан едва смог свалить гибель брата на покушение, якобы устроенное мерсийцами. Мы с Айданом помогали ему замести следы. Затем умер король Бринмор и Дунстан воссел на трон. Он оставил Айдана подле себя, а нас с Андрасом отослал в замок Крейтон, наложив заклинание, из-за которого мы никому не могли рассказать о случившемся. Дунстан обещал, что тьма нас не тронет и что он сам вместе с Айданом найдет способы ее обуздать. Я думаю, он винил во всем Андраса и желал от него избавиться, но не решился убить и потому лишь удалил со двора, а меня послал вместе с ним, так как считал бесполезной. Он запретил нам под страхом смерти покидать родовые владения Крейтонов. Но даже там, в своей ссылке, мы пробовали разобраться, что же случилось.