Страшные гномы (СИ) - Смородин Кирилл - Страница 6

«Да уж, такому непросто будет найти друзей, — с долей тревоги подумал Макс. — Надо повнимательнее за ним приглядывать. А вот эта принцесса без кавалера не останется. Наверняка на первой же дискотеке отбоя от парней не будет».

Макс переложил табличку в левую руку, глядя на высокую брюнетку в темных джинсах и белой водолазке. Девочка весело болтала с отцом — усатым мужчиной в костюме цвета хаки и берцах. Вдвоем они подошли к Ирине Олеговне, брюнетка отдала ей путевку. Воспитательница тут же вновь уткнулась в блокнот, а красавица, поправив хвост пышных волос, стала с любопытством оглядываться.

Серов усмехнулся, заметив, как на девчонку смотрит его напарница, вожатая Светка. Бесцветные, уменьшенные очками глазки щурились, маленький рот перекосился, прыщавые щеки залило румянцем зависти.

«Надо же, еще в лагерь не уехала, а недоброжелательницей обзавестись успела», — усмехнулся Макс, мысленно обращаясь к брюнетке.

Когда он первый раз увидел напарницу, то расстроился. Три недели работы с низкой, толстеющей и сутулой третьекурсницей инфака, обладающей гадючьим характером, удовольствием не назовешь. К тому же, Серов успел убедиться, что Светка не любит детей. Так что толку в отряде от нее будет мало.

«Ну и пусть, — подумал Макс. — Сам справлюсь».

— Лешка! Сколько можно повторять: не трогай жвачку пальцами! Подхватишь заразу, и привезут тебя из лагеря с болями в животе! — высокая светловолосая женщина с большими темными очками на лбу держала за плечо худенького пацаненка. Тот хмурился и втягивал прилипшую к подбородку жвачку, пряча руки в карманах желтой толстовки.

— Ха! И будешь потом всю оставшуюся жизнь на унитазе сидеть! А чтобы смог передвигаться, к нему колесики приделают! — фыркнул другой мальчишка, похожий на первого, только постарше. — И станут все тебя звать Толчок-на-колесиках! По радио начнут говорить, как в страшилке: «Внимание! По городу едет Толчок-на-колесиках! Всем надеть противогазы или хотя бы заткнуть носы!»

— Андрей! Ну-ка прекрати глупости болтать! — одернула его женщина. Лешка, выглянув из-за ее спины, скорчил рожу и показал средний палец.

Макс еле сдержался, чтобы не расхохотаться. Эти двое скучать не дадут — он сам был таким в их возрасте.

«Хотя нет, — помрачнел Серов, до боли в ладони сжав табличку. — Ты был хуже. Гораздо хуже».

Он хорошо помнил, как шатался с братвой по городу, тормозил «маменькиных сынков» и, разжившись деньгами, шел стреляться в компьютерный клуб. Или находил незнакомый дворик, где можно было спокойно посидеть с бутылкой пива.

Как-то в промышленной зоне пацаны наткнулись на спящего среди коробок бомжа. Под ногами очень кстати оказались битые кирпичи и осколки бутылок. Макс до сих пор словно вживую видел, как среди раскисающего картона ворочалось и хрипло материлось нечто в заляпанном пакостью, драном пальто, а компания — и он в том числе — гоготала, метая снаряды потяжелее.

Сейчас Макса затошнило от воспоминаний. Но тогда он чувствовал себя охотником — не понимая, что на самом деле был шакалом.

Потом умер отец. Макс не видел, он был с компанией, когда это случилось. Но не раз представлял, как папа вскрикнул, вытаращил глаза и стал ловить ртом воздух, заваливаясь на бок.

Мама потом все успокаивала Макса, говорила, что у отца было слабое сердце. Но Макс знал: виноват он — тринадцатилетний прыщавый ушлепок.

Площадь расплывалась перед глазами. Макс встряхнулся, несколько раз моргнул и чуть отпустил табличку, потому как ладонь болела нестерпимо.

«Спокойно! — сказал он себе. — Все это осталось больше шести лет назад».

Как обычно, легче не стало. Макс чувствовал: то время все еще живет внутри. И однажды напомнит о себе…

— Максим! — к вожатому семенила Ирина Олеговна. Синяя просторная блузка развевалась, напоминая мантию. Нога в босоножке угодила в лужу, и на джинсовых бриджах осталось несколько мокрых пятнышек. — Максим, поднимите, пожалуйста, табличку повыше. Вдруг кто-нибудь из ребят не увидит номер отряда.

«Ну, вы даете! Во мне же метр восемьдесят роста плюс вытянутая рука!» — усмехнулся про себя Макс.

Но табличку приподнял и даже немного постоял на цыпочках — пока воспитательница не отвернулась. Потом снова посмотрел на братьев.

Андрей кивал, слушая наставления матери, Лешка вертелся неподалеку, отчего рюкзак за спиной болтался вправо-влево. Изо рта рос очередной розовый пузырь. Отвернувшись от мамы и брата, Лешка быстро ткнул в шар пальцем. Тот лопнул, и мальчишка всосал жвачку.

Макс улыбнулся — эти ребята нравились ему все больше. Оба черноволосые, бледные и худые. Андрей выше примерно на полголовы. Наверное, у них полтора-два года разницы.

— Извините, — кто-то тронул руку Макса.

Вожатый обернулся и увидел рыжего толстячка. Тот робко смотрел на него, шаркая ногой по мокрому асфальту.

— О, привет! — улыбнулся Макс, поняв, что у мальчишки не хватит духу договорить. — Ты ведь в седьмом отряде будешь? Вот и отлично! Я там вожатый. Макс.

Он протянул рыжему раскрытую ладонь, и тот, слабо улыбнувшись, пожал ее.

— А меня Егор зовут, — сообщил он, приободрившись. Макс отметил, что голос у него слишком высокий — видимо, от волнения.

— Вот и познакомились. Давай-ка ты прощайся с мамой. Еще пять минут — и отправляемся.

Егор оглядел шеренгу длинных синих автобусов с открытыми дверями. Некоторые уже фырчали и работали дворниками. Потом снова робко улыбнулся и посмотрел на маму, стоявшую в стороне.

— Ребята! Седьмой отряд! — подала голос Ирина Олеговна. Она несколько раз хлопнула в ладоши и чуть не выронила зонт. — Начинаем садиться! Не толкаемся, все делаем организованно!

Договорив, она ринулась к автобусу с семеркой на лобовом стекле и застыла у дверей. Ребята загомонили, прощаясь с родителями, и стали стекаться к воспитательнице. Макс опустил табличку, чувствуя, что еще чуть-чуть — и рука бы срослась с ней. Он заметил, как девочка с темными волосами хлопнула отца по ладони, быстро обняла и пошла вслед за остальными. Мама Андрея и Лешки чмокнула обоих в щеки и погрозила младшему пальцем. Наверняка велела слушаться брата. Егор несколько секунд стоял в обнимку с матерью. Потом та погладила сына по голове, все-таки накинула ему капюшон и подала сумку. Мальчишка подхватил ее и, при каждом шаге задевая ногой, посеменил к автобусу.

Ребята кидали вещи в багажное отделение, толпились у дверей. Ирина Олеговна что-то говорила и жестикулировала, руководя посадкой. Рядом, скрестив на груди руки, стояла Светка.

Вслед за ними Макс поднялся в салон и огляделся. Многие прилипли к окнам, прощаясь с родителями. Воспитательница по пятому кругу пересчитывала ребят. Светка плюхнулась на сиденье рядом с кабиной и уткнулась в мобильник.

— Все, мы отправляемся! — объявила Ирина Олеговна, усаживаясь с вожатой.

Макс устроился сбоку и улыбнулся ребятам. Дверь зашипела, захлопнулась. Автобус качнулся, будто судно, спущенное на воду, и плавно тронулся. Прощаясь, ожили куранты, и седьмой отряд радостно завопил.

Дождь усиливался. Улица проносилась в окне все быстрее, дома сменяли друг друга, из водосточных труб вырывались пенные потоки. Лужи у бордюров пузырились, кроны обстриженных деревьев напоминали пучки зелени, глянцевые от дождя. Машины катерами носились по залитой проезжей части, люди под зонтами были похожи на ожившие грибы.

Макс уперся виском в окно и скосил глаза, глядя, как на стекле дрожат капли. Большая часть города осталась позади, колонна автобусов проезжала мимо желтой двухэтажки — психиатрической больницы.

«Вот уж где бы не хотел оказаться», — подумал Макс, глядя, как вдоль здания проходит плотный человек в белом халате. Спасаясь от дождя, он вжимал в плечи коротко стриженую голову и прихлопывал по бедру черной кожаной папкой.

Показались дома с зеленеющими огородами. Кое-где Макс видел людей. Возле ворот одной избушки топтались куры, за забором гавкала крупная серая дворняга.

Салон наполнялся голосами — ребята понемногу знакомились. Макс отыскал взглядом братьев. Андрей что-то выговаривал Лешке, тот строил рожи, передразнивая.