Страшные гномы (СИ) - Смородин Кирилл - Страница 22

Подул ветер, зашелестели деревья. Вздрогнув, Макс попятился. Не удержал равновесие и грохнулся на кости. Осколки впились в плечи, спину и правый бок.

Макс заорал и стал барахтаться. Чудом перевернулся на живот, встал на четвереньки и бросился прочь. Спотыкаясь, давя кости кроссовками, вожатый добрался до склона и, цепляясь за ветви, полез наверх. Выбравшись, рухнул на колени и уперся лбом в землю. Трава колола лицо, в ушах шумело, каждый удар сердца отдавался дрожью.

Он пролежал так пару минут. Выровняв дыхание, развернулся и сел. Поглядел вниз и передернул плечами. Больше всего ему хотелось оказаться дома. Или хотя бы в комнатке вожатых — забраться на кровать, укрыться одеялом с головой, зажмуриться и забыться. Но расслабляться было рано. Сначала нужно найти братьев, Олю и Егора.

«Не дай бог наткнутся на этот кошмар», — Макс против воли глянул вниз, поднялся и двинулся дальше.

Футболка и джинсы липли к вспотевшей коже. Вожатый чувствовал, как капли катятся по вискам, бегут от подмышек вниз. Набившийся в кроссовки лесной мусор колол ступни.

Макс прошел несколько сотен метров и остановился у высокой сосны. Под мощным стволом темнели шишки, ветви начинались далеко над головой. Другие деревья держались на почтительном расстоянии от великанши.

Упершись рукой в ствол, Макс запустил пальцы в мокрые волосы и покачал головой. Он не представлял, где искать ребят.

«Вот тебе и самый лучший вожатый», — Макс вздохнул и поднял глаза. Ветви, подобно ступеням, уходили к небу. Над верхушкой неторопливо проплывало облако.

Справа послышались шаги.

Вздрогнув, Макс отнял руку от ствола и прислонился к нему спиной. Сжал кулаки и чуть согнул ноги, готовый бежать.

«Кто там еще?» — думал он, прерывисто втягивая воздух.

Заросли затрещали, вздрогнули, и из гущи зелени выбрался невысокий худой старик в темных брюках, плотной клетчатой рубашке, светло-зеленом жилете со множеством карманов и белой кепке, сдвинутой на макушку. Макс облегченно выдохнул, разглядев вытянутое, гладко выбритое лицо с кривоватыми губами, крупным носом и светлыми, глубоко посаженными глазами. Обычное человеческое лицо — никаких окровавленных глазниц и ран на горле.

Старик отряхнулся, посмотрел на Макса и удивленно поднял брови.

— Здрассте, — пробормотал вожатый, чуть заметно кивая.

— Здравствуй, сынок, — голос у старика оказался тихий и сипловатый. — Дай-ка…

Старик нахмурился, подошел к Максу. Взял за подбородок и повернул влево-вправо, старательно вглядываясь в лицо.

— Да вы чего? — вожатый отстранился и недоуменно уставился на старика.

«Еще один псих», — подумал он, чувствуя, как возвращается приутихший страх.

— Ну, вроде все ладно, — пробормотал старик.

Он тоже отошел, поджал губы и кивнул.

— Что ладно? — нахмурился Макс.

— Ты кто такой будешь? — старик, казалось, не услышал вопроса.

— Я-то?! — разозлился Серов. — Я вожатый из «Березок»!

— Знаю такой лагерь, — старик снова кивнул. — А здесь ты что делаешь? До «Березок» километров семь, не меньше!

«Семь километров! — мысленно ахнул Макс. — Ничего себе побегал! Теперь ребят точно не найти!»

Он опустил глаза и покачал головой. Старик внимательно, с прищуром, посмотрел на него и тихо сказал:

— Ладно. Не хочешь — не рассказывай. Сам вижу, что беда приключилась. Пойдем-ка со мной до поселка, тут недалеко. На остановке поймаешь машину и доберешься до лагеря. У тебя деньги-то есть?

Макс кивнул, залез в задний карман, вытащил пару сырых от пота сотенных бумажек и показал старику.

— Вот и славно, — сказал тот. — А теперь идем. Лишний раз здесь задерживаться не следует, — он напряженно огляделся и с печальным вздохом двинулся вперед.

«Что бы это значило?» — насторожился Макс, не двигаясь с места.

Пройдя метров пять, старик обернулся и посмотрел на вожатого:

— Чего ты? Пойдем, говорю. Один ты до темноты тут плутать будешь. А уж потом… — он не договорил. Помрачнел и махнул рукой.

«Он ведь что-то знает, — Макс прищурился и закусил губу. — Лучше пойти. Один я отсюда и впрямь нескоро выберусь. Доеду до лагеря и, если ребята еще не вернулись, расскажу все Ирине Олеговне. А дедуля по пути может поведать что-нибудь полезное».

Он нагнал старика, и оба двинулись дальше. Старик уверенно и быстро шел вперед, раздвигая ветки, изредка оборачиваясь на Макса. Впереди показалась поляна с костровищем, огороженным серыми, потрескавшимися от времени бревнами.

— Фух-х, — выдохнул старик, усаживаясь. Он залез в самый большой карман жилета, вытащил бутылочку с водой и сделал пару глотков. — Передохнем малость. Тебя как звать?

— Максим, — отозвался вожатый. — А вас?

— Макаром Матвеичем меня зови, — старик протянул Максу бутылочку, снял кепку и провел ладонью по коротким седым волосам.

Тот присосался к горлышку. Макар Матвеич вернул кепку на место и усмехнулся:

— Ишь, водохлеб.

Макс с большой неохотой оторвался от воды, вытер губы и отдал бутылку.

— Набегался ты, видно, — сказал Макар Матвеич. — Ну, так как? Расскажешь, что стряслось?

«Почему бы и нет? — подумал Макс и присел рядом. — Дед вроде бы нормальный».

— Ребят я потерял, — сказал он, глядя на покрытую темно-серой сажей землю. — Из отряда. Договорились вчера в лес сбежать. Я решил за ними следить, но упустил.

Макар Матвеич нахмурился, цокнул языком и покачал головой.

— Нехорошо это, — тихо произнес он и вздохнул. — Очень нехорошо. Детишек теперь к лесу вообще подпускать не надо. Другим он стал.

Старик снова вздохнул и обвел стену деревьев грустным взглядом.

— В каком смысле? — насторожился Макс.

Макар Матвеич изучающее глянул на него и чуть заметно кивнул.

— Хорошо. Ты, я вижу, человек незлой. К тому же, детишки на тебе. Поэтому расскажу, что знаю. Хотя сам многого понять не могу.

Макс сглотнул, поерзал на бревне, а старик продолжил:

— Началось все ближе к концу апреля. Пошел я как-то за березовым соком. Иду, значит, по лесу и вдруг вижу: три вороны лежат. Разодранные и обглоданные. Странно, думаю, хищников ведь здесь давным-давно нет. Зайца и то уже не встретить. А рядом с птицами, на снегу, следы. Маленькие и непонятные — не звериные и не человеческие. И с тех пор как в лес не зайду, все время натыкаюсь на мертвых птиц. Животные наши беспокоиться начали, особенно по ночам. Мечутся, кричат так, что не заснуть. Коровы на пастбище, что рядом с лесом, выходить отказываются. Вот тогда я всерьез и забеспокоился. Звери-то, они ведь первыми беду чуют.

Он прервался и посмотрел на Макса. Тот кивнул, поежился и огляделся. Деревья, обступившие поляну, словно тоже вслушивались в рассказ. Макар Матвеич тем временем перевел дух и вновь заговорил:

— Потом, когда снег полностью сошел, и с людьми странности начались. У нас ведь поселок крохотный, двадцати дворов не наберется. Ребятишек и молодежи человек десять. Первым Витька Замятин был. Пошел с утра пораньше в лес — и пропал. Темнеет, мамка его, Наталья, разумеется, в слезы. Говорит, беда с ним случилась. Да и остальным не по себе. Не мог Витька просто взять и заблудиться. Он с малолетства лес не хуже родного дома знает. Ну что делать? Собрались наши мужики, решили искать. Уже двинулись, и тут Витька объявляется. Грязный весь, одежда порвана, лицо и руки в царапинах. Наталья к нему кинулась. Рыдает, смеется, обнимает, ругает… Все вперемешку, в общем. А Витька вдруг оскалился, оттолкнул мать и пощечину ей залепил. Та ахнула, чуть не упала, а он мимо прошел, как ни в чем не бывало. Тут уж Сергей, отец Витькин, не выдержал. Взял за шкирку, встряхнул, как следует, и домой поволок…

Макар Матвеич вздохнул, откашлялся, достал бутылочку и немного отпил.

— А дальше что? — осторожно спросил Макс.

— Пару дней Витька дома просидел. Как Наталья рассказывала, из комнаты вообще не выходил, не разговаривал ни с кем. Только ухмылялся и глядел исподлобья. Потом я его на улице встретил. Поздоровался, спросил, как дела. А он зыркнул на меня, кулаки сжал, процедил что-то сквозь зубы и дальше пошел. В общем, как подменили его. Раньше-то был добрый, веселый, работящий… Не понимаю, что с ним. Словно бес в парня вселился, — Макар Матвеич горестно вздохнул, подпер рукой подбородок. В светло-серых глазах застыла растерянность. — Еще через пару дней со Светой Богатыревой почти такая же история приключилась. Только пропала она ближе к вечеру, а вернулась под утро. И так еще трое ребят. Вася Зайцев, Соня Кузьминенко и Женька Щеголев. Последнего особенно жалко. Пять лет всего мальчонке.