Особое условие - Вудворт Франциска - Страница 19

— Гархк, скажи, это леди кричала? — спросили игенборгцы у орка, не поверив.

— Она! — глядя на меня влюбленными глазами, подтвердил тот. — Даже агаси упал на землю. А Гархк устоял! — гордо сообщил орк, стукнув себя кулаком в грудь. Кажется, у него немного помутилось в голове, или он и до этого туго соображал и перепутал последовательность событий.

— Это же бред! — возмутилась я. — Тот воин упал потому, что…

Тут я прикусила язык, не желая признаваться, что ударила стражника акифа. Говорить, что он меня спровоцировал и я защищалась, тоже нельзя. Это серьезное обвинение, требующее разбирательства.

— Потому что… плохо стоял на ногах. Откуда я знаю, может, он пьян был! — неубедительно соврала я.

Игенборгцы изумленно уставились на меня, потом о чем-то стали совещаться между собой, затем ко мне подошел их главный и со всем почтением выразил сомнения в том, что я эльфийка.

— Дева Лесная, дай мне сил! — сквозь зубы прошипела я не хуже Сирила, вынужденная идти в комнату досмотра, где меня попросили снять корфу перед женщиной. Та еще и артефактом меня проверила, чтобы на мне не было иллюзий.

И даже после этого у них остались сомнения, и меня попросили еще раз крикнуть. Тут уж Сирил вступился, напомнил, что я высокородная эльфийка и такие требования оскорбительны. Мы будем жаловаться.

Хорошо, что и мне напомнил о моем положении, а то я была злющая, не хуже самки нарра, и едва сдерживалась, чтобы не наорать на этих идиотов, забыв о достоинстве и воспитании.

— Ну? — обратилась я к таможенникам. — Что вам еще понадобится? Документы о том, что мои родители из высокородной эльфийской ветви? Бумаги на разрешение путешествовать без мужского сопровождения в виде брата, мужа и так далее? Кажется, нет закона, в котором говорится, что женщина не имеет права привезти свой товар в Игенборг!

Вежливые расшаркивания закончились. Отец говорит, что я всегда чувствую, когда стоит сменить вежливый тон на резкий. Не надо грубости, достаточно показать, что зубы и когти есть, просто мы их держим… про запас.

И как-то сразу оказалось, что с бумагами и товаром все в порядке. Мне показалось, или во взглядах мужчин вокруг я видела отблески уважения? Вот странные! Сами своих женщин загнали в рамки, вот они и не пытаются устраивать бури и ураганы.

— Слава Деве Лесной! — выдохнула еле слышно, когда на всех документах появилась печать: круглая, с алым контуром неведомой птицы. Первая часть прошла успешно, пусть и с некоторыми огрехами.

Сирил продолжал коситься на меня, одновременно убирая документы в специальную сумочку, защищенную тройным заклинанием. Вздумай сунуть туда руки кто-то посторонний — и лишится конечностей.

Пора было что-то решать с постоялым двором.

Спустя пару часов я поняла, что быть женщиной в Игенборге крайне невыгодно. Начнем с того, что вход во многие постоялые дворы оказался закрыт. То есть он бы открылся, окажись я женщиной из дома наслаждений. А так — извините, нельзя.

Я начала уже закипать, так как устала, мечтала помыться и решить, что делать дальше. Спас меня Сирил: неведомыми путями выяснил, что не так далеко от площади, где раскинется ярмарка, есть один дворик. И там может остановиться женщина без сопровождения родни мужского пола.

— Он не самый популярный, — проговорил Сирил тихо, пока мы сидели в тени роскошных деревьев. Рядом журчал фонтан, лошади вздыхали и явно мечтали отдохнуть. Мимо проходили игенборгцы, некоторые косились на меня, устроившуюся на бортике фонтана и вытянувшую ноги. Хотя, возможно, их внимание привлекала не дорожная одежда, а Рорк. Сокол сидел рядом со мной и внимательно посматривал по сторонам.

— Даже если он будет в самом конце рейтинга, мне плевать! — ответила я в сердцах. — Я могу, конечно, отправить людей по другим дворам, но как их собирать потом? И товар…

— Постоялый двор содержит женщина, — сообщил Сирил. — Сами понимаете, не все решаются там остановиться.

— Ого! — удивилась я. — И тут такое бывает?

— История явно неоднозначная. Так что?

Я поправила корфу и встала, отряхнула штаны.

— Главное, чтобы там не водилось клопов и прочих мерзостей. Я могу потерпеть, но кожа пострадает.

Клопов не оказалось, так же как тараканов и пауков. Точнее, одного я заметила, когда входила в двухэтажное каменное здание. Но выглядел паук таким застенчивым, что даже рука не поднялась прогнать его.

Дом встретил меня запахом дерева и печеных яблок из кухни. Внутри царила приятная прохлада. Посетителей, кроме нас, не было, но стоило войти, как навстречу выбежал мальчик лет девяти. При виде нас он затормозил и степенно поздоровался:

— Агаси, айна, — поприветствовал поклоном головы, — рад, что вы решили остановиться у нас. Позвольте представиться, Никоэль.

— А где хозяйка? — спросил у него Сирил.

— Бабушка с сестрой и Беталией наверху — готовят комнаты, перестилают постели. Мы приезда каравана ожидали через неделю и генеральную уборку еще не делали, — чистосердечно признался мальчишка, но, поняв, что сболтнул лишнего, поспешил ретироваться: — Я сейчас сообщу о вашем приходе.

Мальчик убежал, а я тихо спросила у Сирила:

— А почему здесь нет ни одного постояльца, ни гостя?

— Посетители предпочитают постоялые дворы, где есть муны — женщины для развлечений, которым запрещено носить корфу. Местные порядочные женщины с такими по соседству за стол не сядут. Нас поэтому в других местах и принимать не хотели, что пока нет наплыва караванов, хозяева зарабатывают на желающих увеселений. Порядочная женщина может пожаловаться властям на царящий разврат, и хозяина оштрафуют. С караванами прибывают больше наемницы, такие жаловаться не будут. Жен и детей купцы в Игенборг стараются не возить. Гостиницы для знатных господ и их жен есть в центре, но там цены на порядок выше. И вы же хотели, чтобы мы поселились вместе.

— А почему здесь мун не держат? — не могла понять я. Если это так выгодно, то странно быть принципиальными, когда посетителей нет.

Я много путешествовала, и меня не удивляло наличие доступных женщин на постоялых дворах. Они посетителей и на выпивку виртуозно разводили, чем приносили хозяевам неплохой доход.

— Насколько я понял, поспрашивав в округе, муж хозяйки держал магазин и этот небольшой постоялый двор. Пара мун тоже была, привлекая посетителей. Но случился несчастный случай, и муж с сыном и невесткой погибли. Остались только внуки, мальчик и девочка. Идти под опеку племянника мужа хозяйка отказалась, как и продавать ему бизнес, и он стал давить на нее. Поставщики товара в магазин перестали с ней сотрудничать с его легкой руки. От мун уже ей пришлось отказаться, иначе он бы пожаловался на неподходящую компанию для детей и отобрал опеку над ними.

— Как же они выживают?

— Когда наплыв караванов, много приезжих, и даже тихие места без увеселений пользуются спросом. Так и живут.

Послышались шаги, и мы прекратили разговор. Про себя же я порадовалась, что со мной Сирил. В умении собирать информацию ему не было равных. И данный постоялый двор меня более чем устраивал. Кроме нас пока никого не будет, нет пьяных, нет постоянных клиентов, которые цепляются к приезжим, создавая проблемы.

Иррилий предупреждал, что нужно быть осторожными. В некоторых заведениях местные подлавливают гостей Игенборга, сначала подсовывая женщин в полупрозрачных корфах, а потом обвиняя в приставании к порядочной женщине. И тогда или плати, или в тюрьму.

А женщинам без корфы на улице появляться нельзя, это сразу потеря репутации. Да что говорить, я так переживала за своих людей, что во время пути им плешь проела по поводу правил в Игенборге, а сама едва без корфы не осталась в первый же день!

— Бабушка, бабушка! Там такая птица у нас в саду, я никогда таких не видела.

Со стороны кухни в зал вбежала розовощекая девочка лет семи. Распущенные волосы рассыпались по плечам, сама одета в голубую тунику ниже колен и темно-синего цвета узкие брючки. При виде нас она замерла, приоткрыв рот буквой «о».