КК. Книга 10. Часть 1 (СИ) - Котова Ирина Владимировна - Страница 60

— Нет. Два дня назад, когда появилась первая информация о планах Виса-Асха, я приказал барону фон Съедентенту оценить состояние Стены. Барон, повторите доклад.

Все, стоявшие вокруг стола, повернули головы к Мартину.

— Вы знаете, что последние месяцы стихийные потоки Туры катастрофически ослабели, — проговорил барон, — и находятся в нестабильном, хаотическом состоянии. Я осмотрел и блакорийскую Стену, и рудложскую. Они одинаково перекручены и рассеяны. Боюсь, в нынешнем состоянии Стены не способны остановить кого бы то ни было.

— Благодарю. Надеюсь, теперь все ясно, — отчеканил Дорфингьер. — Нападение на наши позиции неизбежно. После иномиряне, соединившись двумя армиями и полностью подчинив Блакорию, планируют развернуться навстречу рудложским и берманским подразделениям и, снеся их, захватить весь Север от Блакории до Йеллоувиня.

— Нам сейчас и против одной армии продержаться непросто, — мрачно сказал Мартин.

— Совершенно верно, — подтвердил Дорфингьер резко. — Господа, нужно смотреть правде в глаза. Мы не знаем, задержат ли иномирян Стены Рудлога и Блакории, и не можем рисковать. Мы не выстоим в клещах. Для наших войск начался обратный отсчет: впереди разгром.

После удачной операции и захвата города это прозвучало особенно зловеще. Под тентом воцарилась тишина. Мартин оглядел собравшихся. Лица были хмурыми, но ни у кого не возникло мысли упрекнуть опытного вояку в трусости или упаднических настроениях. Все понимали, что он прав.

— Нам долго сопутствовала удача. Большой вклад внесли и партизаны у Северных гор, которые разбивали обозы врагов, не давая им полноценно укрепиться на захваченных территориях. Жаль, что не удалось выяснить, кто это — их поддержка нам бы пригодилась. Но бесконечно нам везти не может. Припасы и снаряды подошли к концу. Я дам команду к отступлению. Сразу после окончания совещания по нашим лагерям будут разосланы радиограммы с новой информацией и приказом. Вот здесь, — он ткнул в карту, — в Рудлоге у Форштадта, на юго-востоке между линиями иномирянских отрядов есть еще окно в Центр шириной в две сотни километров. Пока оно не закрыто, мы обязаны успеть вывести войска и по максимуму обеспечить эвакуацию мирного населения.

Он выпрямился.

— Я благодарю всех за верность Блакории, но я не могу оставить наших солдат здесь на убой. С завтрашнего дня мы по согласованию с рудложскими военными начнем вывод боеспособных частей в это окно. Наш лагерь будет свернут, и прежде всего мы вывезем раненых. Уважаемый Гуго, — генерал почтительно кивнул погоднику, продолжающему попыхивать трубкой, — вас прошу отправиться в ближайшую рудложскую артиллерийскую часть, которая будет нас прикрывать. Координаты вам предоставят.

Старый маг невозмутимо кивнул и кинул палку псу. Тот, подбрасывая жирный зад, потрусил меж деревьев, и все некоторое время следили за ним, пока он не побрел обратно, с видом мученика волоча добычу.

— Леди Виктория, — продолжил генерал, — отъезд колонны лазарета назначен на одиннадцать утра. Вам с вашим отрядом приказываю сопровождать ее. Вы восстановите резерв к этому времени?

— Да, господин Дорфингьер, — отозвалась Вики, едва заметно покосившись на Мартина. Тот слушал внимательно, задумчиво; почувствовав ее взгляд, едва заметно покачал головой, показывая, что тоже понятия не имеет, успеют ли они посетить Дармоншир.

— Будут оповещены все гражданские на нашей территории: те, кто захотят, должны иметь возможность выйти с нами, — продолжал Дорфингьер. — Мы отступаем, да, но мы не сломлены, и продолжим сопротивление вместе с Рудлогом и Бермонтом, и додавим врага до портала у нашей столицы. Барон, — генерал повернулся к фон Съедентенту, — вашим подразделениям придется обеспечивать прикрытие дальних частей. Вам нужно будет открыть Зеркало к нашему крайнему северному лагерю, провести крупный отряд магов и проследить, чтобы личный состав и техника вышли невредимыми. Иномиряне быстро узнают про отступление и наверняка начнут налеты, чтобы уничтожить как можно больше наших солдат.

— Понял, господин генерал, — кивнул Мартин. — Когда… необходимо выдвигаться?

— Сворачивание лагеря займет около трех часов после побудки и завтрака. В десять утра вы должны быть там. По пути в Рудлог к вам будут присоединяться гражданские и новые подразделения из свернутых лагерей. Нужно вывести более сорока тысяч личного состава. По нашим расчетам, отступление займет около двух недель. Рудложцы обещают сделать все, чтобы оставить на это время края "окна" открытыми и не дать иномирянам перерезать нам путь.

— Как поступим? — спросила Виктория, когда они с Мартином возвращались в темноте к своей палатке. — Может, попросим передать радиограмму для Саши, чтобы посетил Дармоншир по возможности?

— Хорошая мысль, — пробормотал барон мрачно. — Тем более его ведьма — подруга Марины, и Данилыч добавит себе очков у будущей жены. Но оставим эту идею запасным планом на утро. Сейчас предлагаю накатить двойную дозу восстанавливающих от шляющегося в другом мире Малыша и лечь спать. Я все равно не способен ни на что другое, родная. Признаться, сейчас даже псина старины Гуго способна уложить меня на лопатки. Но я предпочитаю, чтобы это сделала ты. Можешь даже лизнуть меня в нос. И укрыть одеяльце-е-ем…  — он с завываниями зевнул.

— В воде ты был пободрее, — беззлобно пробурчала Вики.

— Я и сам воодушевился, но, похоже, это были предсмертные судороги, — фыркнул Мартин, но тут же посерьезнел. — Спать, спать. Надеюсь, резерв достаточно восстановится за ночь и ранним утром мы будем в состоянии строить Зеркала. Иначе еще две недели, а то и больше, пока не закончится отступление, я Марине ничем помочь не смогу.

ГЛАВА 14

Вечер того же дня, пятнадцатое апреля, Дармоншир, Марина

Мартин не появился ни через полчаса после того как я использовала сигналку, ни через час, ни к вечеру, и я терпеливо ждала его целый день, то и дело впадая в отчаяние, сменяющееся дремой. Я знала: он придет, как только появится возможность, но каждая уходящая минута по крупице уносила силы, и все тяжелей было заверять себя, что друг меня не оставит, и все сильнее я сама себе казалась свихнувшейся и поддавшейся ложной надежде. Я пыталась мыслить трезво, но моему рассудку срочно, незамедлительно, прямо сейчас требовалась определенность — и промедление вводило меня в тихую истерику, которая изматывала до апатии.

В один из периодов бодрствования вместо приставленной санитарки я заметила в палате Марию, мою горничную. Она улыбнулась, сделала книксен, что-то сказала — мне хватило сил кивнуть, и я, поежившись, снова закрыла глаза. Несмотря на взвинченность, физически я чувствовала себя гораздо лучше, чем вчера, — словно серебряные туманные змеи действительно существовали и напитали меня ночью витой. Да и от моего брачного браслета привычно уже шли мягкие прохладные волны — но способность ясно мыслить не возвращалась. Вокруг суетились, со мной разговаривали, проводили процедуры, делали уколы, приносили еду, а я даже не могла нормально вслушаться в чужую речь — при попытках сосредоточиться мозг бунтовал, и я уплывала в сон. То и дело в груди и внизу живота возникала странное тянущее чувство, от которого я беспокойно ворочалась на койке, не в состоянии понять его. Оно было похоже на голодную тоску, но при мысли о еде я ощущала лишь усталость.

Ветер почти затих и звал меня наружу редко, едва слышно — а может, это я достаточно окрепла, и мозг переставал продуцировать бред. После второго или третьего пробуждения я испугалась, что больше не услышу его, и, с трудом подняв тяжелую голову, неловко спустила ноги на пол и побрела к окну. Мария тут же бросилась ко мне, придержав за локоть, когда я пошатнулась.

— Все в порядке, — сказала я сонно, остановившись у подоконника, и зябко потерла ладонями плечи, хотя снаружи было тепло. — Я только посмотрю.

Занавески шевелились от тока воздуха. Я глядела на выгоревший луг перед замком, с которого уже убрали последствия боя, на зеленый лес, на солнце, стоявшее высоко в небе. Сбоку что-то шуршало и стучало — когда я выглянула, увидела, что разбирают завалы, оставшиеся от левой башни. В голове с трудом ворочались мысли — ведь я ничего не знаю о происходившем в замке, о том, что с ранеными драконами, о леди Лотте и Рите, и о потерях Вейна, и о фортах, и о сестрах — но меня так трясло от холода, слабости и ожидания, что я не могла их внятно оформить и тем более выговорить вопрос. И уж точно не смогла бы выслушать ответ. Возможно, мне даже что-то рассказывали — я вспоминала обрывки информации, но не поклялась бы, что это не плод моего воображения. Я вся была словно пластичный кусок льда, и эмоции, и восприятие — все казалось заторможенным и замороженным.