Воскресшая из пепла. Россия. Век XVII - Золотарев Владимир Антонович - Страница 55

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

Приговор Первого ополчения 30 июня 1611 г. о борьбе с польскими захватчиками

Печатается по кн.: Памятники истории Смутного времени / Под ред. А.И. Яковлева. М., 1909. С. 65–70.

ета 7119-го июня в 30-й день Московского государства разных земель царевичи и бояре, и окольничие, и чашники, и стольники, и дворяне, и стряпчие, и жильцы, и приказные люди, и князи, и мурзы, и дворяне из городов, и атаманы, и казаки всякие служилые люди, и дворовые, которые стоят за дом пресвятые богородицы и за православную христианскую веру против разорителей веры христианской польских и литовских людей, под Москвою, приговорили, и выбрали всю землю, бояр и воевод, князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого да Ивана Мартыновича Заруцкого да думного дворянина воеводу Прокофья Петровича Ляпунова, на том, что им, будучи в правительстве, земским и всяким ратным делом промышляти и расправа всякая меж всяких людей чинити в правду, а ратным и земским всяким людем и их бояр во всяких земских и в ратных делах слушати всем. А поместьям за бояры быти боярским, а взяти им себе поместья и вотчины боярские, и окольничьих и думных дворян, боярину боярское, а окольничьему окольническое, примеряся к прежним большим бояром, как было при прежних российских прироженных государех…

А в Поместном приказе[113] для поместных дел посадити дворянина из больших дворян, а с ним дьяков, выбрав всею Землею, и велети испоместили наперед дворян и детей боярских бедных раззоренных беспоместных и малопоместных, которые поместьями своими не владеют от литовского разорения; а за которыми были в поместиях дворцовые села и черные волости[114], нынешняя боярская новая дача, и тем поместей наперед не отдавати до тех мест, покаместа бедных и разоренных всех не поместят.

А которые атаманы и казаки служат старо, а ныне похотят верстаться поместными и денежными оклады и служить с городы, и тех за их службы поместными и денежными оклады поверстать, смотря по их отечеству и по службе; а которые атаманы и казаки верстаться не похотят, и тем атаманом и казаком и стрельцом давати хлебный корм с Дворца, а деньги из Болшова приходу и из Четвертей во всех полках равно. А с приставства из городов и из дворцовых сел и из черных волостей атаманов и казаков свесть, и насильства ни которого по городам и в волостях и на дороге грабежов и убийства чинити не велети; а посылати по городам и в волости для кормов дворян добрых, а с ними для россылки детей боярских и казаков и стрельцов и велети кормы збирать по указу, почему приговорят и укажут бояре, а мимо указу никакого насильства и разоренья крестьяном не чинити. А только на Москве в полках и под Москвою и по городам и в волостех или по дорогам дети боярские и казаки, и стрельцы, и холопы боярские, или какие люди ни буди учнут воровать, разбивати и грабити и душегубство чинити, и про то сыскивати всякими мерами и от свякого воровства унимать и наказанье и смертную казнь чинити, и на то устроить Разбойной и Земской приказ потому ж, как преж сего на Москве было.

А строить Землю и всяким земским и ратным делом промышлять бояром, которых изобрали всею Землею, по сему всее Земли приговору. А смертною казнью без земского и всей Земли приговору бояром не по вине не казнити, и по городам не ссылати и семьям и заговором ни кому ни кого не побивати и недружбы ни которые ни кому не мстити. А кому до кого какое дело, и о том о управе бити челом бояром и всей Земле. А хто учнет ходити скопом и заговором, и кого хто убьет до смерти по недружбе, или на кого хто скажет какое изменное земское дело, — и про то сыскивать в правду, а по сыску наказанье и смертную казнь над ними чинити боярам, поговори со всею Землею, смотря по вине; а не объявя всей Земле, смертный казни никому не делать и по городам не ссылать; а кто кого убьет без земского приговору, и того самого казнити смертию…

А которые дворяне и дети боярские в нынешнее смутное время и в разоренье вывозили у своей же братьи у дворян и у детей боярских крестьян и людей, и которые, от них выбежав, живут по городам, по посадам, и про то по их челобитью сыскивати, а по сыску крестьян и людей отдавать назад старым помещикам.

А буде бояре, которых выбрали ныне всею Землею для всяких земских и ратных дел в правительство, о земских делах радети и расправ чинити не учнут во всем вправду, и по сему земскому приговору всяких земских и ратных дел делати не станут, и за ними всякие земские дела постановятся, или которые воеводы бояр во всяких делах слушати не учнут, и нам всею Землею вольно бояр и воевод переменити, и в то место выбрати иных, поговори со всею Землею, хто будет бою и земскому делу пригодится.

ПРИЛОЖЕНИЕ 3

Поражение Я.К. Хоткевича под Москвой (1612)

Авраамий Палицын (келарь Троицкой лавры, ведавший ее громадными земельными имуществами) описал поражение поляков под Москвой, как очевидец. Текст печатается по кн.: Сказание о осаде Троицкого Сергиева монастыря от поляков и Литвы и о бывших потом в России мятежах. Печатано в Московской типографии 1784 г. С. 235–244.

е по многих же днех поиде гетман Хоткеевичь со многими польскими и литовскими людми и с запасы, и того дни бысть им бой под Новодевичьим монастырем с полки князя Дмитрия Михайловича. И сперва литовские конные роты русских людей потеснили, и потом же многими пешими людми приходили на станы приступом, и билися с утра и до вечера. И паки господь бог милость показа, литовских людей от станов отбили, и за Москву за реку прогнали, а которые литовские люди выходили из града очищати Водяных ворот, и тех людей побили, и знамена поймали, а боярин Князь Дмитрей Тимофеевичь Трубецкой со всеми своими полки тогда стоял за Москвою рекою у пречистой Богородицы Донския[115]; в нощи же той от гетмана проидоша во град к литовским людем гайдуков шесть сот человек, а на утрие вышедшие из грады, за Москвою рекою у страстотерпца христова Георгия[116]острог взяли и знамя свое поставили на церкви. Зверообразный же гетман Хоткеевичь прииде от реки Сетуни[117] со всеми своими людьми ко пречистые Богородицы Донские; рустии же полцы ополчишася противу ему, стрельцы же и казаки вси сташа во рву. Сиа же быша в третий день по приходе гетманове. Светащу понедельнику начата полци сходитися: бе бо от отбою страну множество бесчисленно людей; окаяннии же лютори[118], польские и литовские люди нагле зверообразным рвением наступиша на московское воинство; божьеим же попущением грех наших ради рустин полцы вдаша плещи свои, на бегство устремишася, такоже и пешие все, ров покинувше, побегоша, и острог у святого Климента[119] покинули, из града же вышедшие литовские люди в том острошке сели, и знамена на церкви поставили, и запасы многие от гетмана в тот острог ввезоша, яко никому же им возробраняющу. Но егда уже изнемогаши силе нашей но нет конечно еще отчаявшемся и ко спасителю своему и творцу душевнии и телеснии очи возведше от всея души возопиша помощи на сопротивных просяще. Тогда всемогий вскоре показа крупкую свою и непобедимую силу. Казаки убо, которые от Климента святого из острошку выбегли, возревшеся на острог, видеша на церкви литовские знамена и запасов много во острог вшедших и зело умилившееся и воздохнувше и прослезившиеся к богу: мало бо их числом. И тако возвращеся устремишася единодушно к острогу приступом, и вземше его, литовских людей всех острию меча предаша, и запасы их поимаша, прочий же литовские люди устрашишася зело и вспять возвратишася, овии во град Москву, инии же к гетману своему; козаки же гоняще и обивающе их, яко и самим им удивляющимися силе бодии. Позавиде же диавол славе божий яко змий мечтался, вложи мысль лукаву тем казакам, иже литовских людей побивающе, первее убо удивляющеся помощи божий и благодаряще бога, яко не мнозем им толико их избивающе противных, таже размышляюще видеша мнозих стоящих и напомогающих им, исполнишася гнева, возвращахуся в жилища своя, укоряюще дворян, многими имении богатящихся, себе же нагих и гладных нарицающе, и извет дающе, яко к тому им на брань ко врагом не исходити николи же. И сиа видевши врази, яко отступиша от них казаки, велико дерзновение прияша, и поставиша обоз свой у церкви святыя великомученицы Екатерины[120], и ров наполниша пешими людми, и за рвом станы себе доспеша, и запасы своя ввезша поставиша. Видев же сия бываемая злая столник и воевода князь Дмитрий Михайлович Пожарский и Козма Минин, и в недоумении быша и послаша князя Дмитрия Петровича Пожарского Лопату к Троицкому келарю старцу Авраамию, зовуще его в полки к себе, бе бо тогда старец с прочими молебная совершающе пред образом святыя и живоначальныя Троицы, и пречистая Богородицы, и великих чудотворцев Сергия и Никона молящеся о побеждении на враги на месте, иде же был Обыденный храм во имя святого пророка Илии[121]. Келарь же слышав скоро пойде в полки, и видев князя Дмитрея и Кузму Минина и многих дворян плачущихся, и со враги братися без казаков немощных себе показующя и умолища старца, послаша его со многими дворяны в станы казачьи, моляще их, чтобы врагом не подали, и взем бога в помощь скоро и немедленно шли противу их, и запасы бы их в город не пропустили. Келарь же, сия слышав, такожде слез наполнился, и яко забыв старость и призвав бога в помощь и великих чудотворцев молитвы, скоро пойде к казакам к острошку Климента святого, и виде ту литовских людей множество побитых, и казаков и с оружием стоящих и много молив их со слезами, и первое пощволения им изрече сице: яко от них начася дело доброе, ставших крепко за истинную православную христианскую веру, и раны многи приемлюще, и глад и наготу терпяще, и прослывше во многих далних государствах своею храбростью и мужеством, «ныне ли братие» рече, «вся та добрая начатия един временем погубити хощете?» Много же и ина изрече им, утешая их и понуждая итти на противныя: они же, слышавше сия от келаря, зело умилишася и молиша его, дабы ехал к прочим казакам в жилища и их наказал и умолил итти на противных; сами же обещающеся вси умрети хотящи, а не победившие врагов своих никакоже возвратитися.