Воскресшая из пепла. Россия. Век XVII - Золотарев Владимир Антонович - Страница 50

Так, отечественный историк А.Л. Станиславский обратился к актуальной и малоисследованной истории казачества в событиях Смуты[75]. Автор в книге уделил больше внимание противоборству казачества и дворянства. Но кем же были казаки? Освободителями России от иностранных интервентов или их пособниками? Были ли казаки той монолитной силой, которая могла освободить Российское государство? Вопросов набирается много, но единого ответа в монографии нет. Казаки были и среди интервентов, но в целом они сыграли определенную роль в прекращении Смуты. Казачество упорно отстаивало право быть избранным на трон не иностранного, а только отечественного претендента. И в то же время события Смуты, вплоть до избрания царя, показали их ненадежность, а в некоторых случаях и разрушительную деятельность по отношению к государственной власти, пусть даже слабой и непопулярной. Казачьи таборы действовали против собственных российских граждан. И. Заруцкий, И. Сумбулов и часть более мелких казачьих воинских объединений грабили российские города и села. И эти действия также должны быть учтены, ибо они не прибавляли стабильности и монолитности не только в освободительном движении, но и в ополченских формированиях.

Раскол российского общества в начале XVII в. усугублялся вмешательством в ход событий соседних государств — Польши и Швеции. Россия превратилась в зону, где сталкивались интересы ее соседей. Русское население фактически стояло перед выбором — сможет ли оно самостоятельно решить вопрос: быть ли России самодостаточным государством или подчиниться пришельцам извне? Но трудовое население (крестьянство, посадский люд) энергично воспротивилось новоявленным претендентам, пытавшимся накинуть на россиян еще одно ярмо — иностранное.

Борьба с польскими интервентами нашла широкое отражение в отечественной историографии, но гораздо меньше внимания в исторической литературе уделено сопротивлению шведским феодалам, пытавшимся захватить русский Север, а вместе с тем и водные артерии, соединяющие россиян со странами Западной Европы — Ладожское озеро, реки Нева, Нарва и другие. Монография Е.И. Кобзаревой[76] вносит существенный вклад в эту проблему. Автор на основе привлечения обширной Источниковой базы (отечественные и шведские архивные документы), а также работ иностранных авторов, в том числе в первую очередь шведских[77], убедительно доказала причины захвата новгородских земель и Великого Новгорода, показала, какие разорительные утраты понесла Новгородчина в результате ограбления ее захватчиками.

Е.И. Кобзарева раскрыла позицию новгородских бояр-сепаратистов, причинивших столько бед своим землякам. Такова была цена управления новгородскими областями шведскими правителями, которые считали себя европейской элитой не только в дипломатической, но и в военной сфере (следует отметить, что таковыми их считали и в европейских странах). Но они смотрели на Россию как на источник обогащения, а по этой причине и возникли печальные последствия их властвования в захваченных землях.

С осени 1608 г. народное сопротивление интервентам стало принимать организованный характер. Во многих поселениях формировались отряды самообороны. Городские посады начали активно переписываться посланиями. Так, в октябре 1608 г. устюжане писали сольвычегодцам, чтобы они не «спешили крест целовать» Лжедмитрию II, и призывали давать решительный отпор интервентам. В 1609 г. устюжане разгромили польский отряд, пытавшийся захватить Устюжну Железнопольскую. Я. Сапега не смог овладеть Владимиром. Он записал, что «стоят владимирцы за засеками и болотами… и взять у них языков невозможно, а стоят они не в одном месте…»[78]

Россия переживала один из самых тяжелых периодов своей истории, но россияне отстаивали свои земли, города и поселения: упорно оборонялся Смоленск, героически защищались воины Троице-Сергиева монастыря, ополченцы Нижнего Новгорода не раз отбрасывали от стен города шайки «тушинцев», упорно сопротивлялись и другие русские города. Но необходимо было объединить усилия защитников Отечества и изгнать интервентов и в первую очередь освободить древнюю столицу государства — Москву.

Организатором Первого народного ополчения против иноземного владычества выступил Прокофий (Прокопий) Петрович Ляпунов — рязанский дворянин, потомок старинного боярства Рязани. Он сумел создать в 1611 г. сильный отряд из рязанских дворян, стрельцов и посадских людей. В его войске имелся «наряд» с достаточно сильной артиллерией и «гуляй-городом». К нему присоединились ополченцы из Владимира, Нижнего Новгорода, Вологды, Ярославля и других городов. Примкнули к рязанцам казацкие таборы Д. Трубецкого и И. Заруцкого.

Важным шагом в упорядочении освободительного движения было создание 30 июня 1611 г. так называемого Совета всей земли и оформление административного управления страной. В Приговоре указывался перечень лиц, вошедших в состав Совета — от боярства, дворян, служилых людей и казаков. Возглавили Совет (земское правительство) дворянин П. Ляпунов, князь Д. Трубецкой и боярин (бывший атаман) И. Заруцкий. Но если подобный триумвират в какой-то мере удовлетворял представителей 25 российских городов и казаков[79], то в военном отношении он сыграл отрицательную роль, поскольку в военном деле нет места ни многовластию, ни даже двоевластию. Ополченским войском должен был командовать один человек, хотя и согласующий свои действия со своими помощниками — воеводами. Военная история России, начиная с древности, свидетельствовала: при полководцах и главных воеводах существовали военные советы, но последнее слово — решение — принимал один командующий.

Хрупкость союза трех командующих усугублялась авантюрным поведением И. Заруцкого, который намеревался стать первым лицом в государстве. Неграмотный, но энергичный и честолюбивый атаман подчинил своему влиянию безвольного Д. Трубецкого. Заруцкий намеревался посадить на московский трон малолетнего сына Лжедмитрия II и М. Мнишек и стать при нем регентом. Он всячески противодействовал П. Ляпунову, пытавшемуся навести порядок в ополченском войске и ввести воинскую дисциплину. Польские интервенты знали о противоречиях в «триумвирате». Глава осажденного кремлевского гарнизона пан А. Гонсевский подбросил подметную грамоту, в которой якобы П. Ляпунов называл казаков «врагами» Русского государства. И. Заруцкий воспользовался этой клеветой. Казаки, подстрекаемые сторонниками авантюриста, 22 июля 1611 г. вызвали рязанского воеводу «на круг» и, несмотря на то что Ляпунов сразу заявил о подлоге, «разнесли» его на саблях — зарубили. Вожди второго (Нижегородского) ополчения Д. Пожарский и К. Минин резко осудили поведение И. Заруцкого, назвав его главным «заводчиком казачьего воровства», а проще говоря — объявили его изменником и предателем освободительного движения. Формируя новое ополчение, Д. Пожарский и К. Минин учли как положительные моменты деятельности Совета первого ополчения, так и отрицательные стороны его решений.

Деятельность Д.М. Пожарского и К.М. Минина всегда привлекала и привлекает внимание отечественных историков. Она получила высокую оценку не только современников, но и в последующих исторических исследованиях.

Из этого ряда выпадают только суждения Н.И. Костомарова, который высказал мысль о том, что Д. Пожарский был рядовым исполнителем чужих идей. Но современники знали, кого выбрать на столь ответственную роль, кто должен стать главой Второго народного ополчения. Они ценили его военные способности и, имея других воевод (даже в Нижнем Новгороде их было двое), выбрали князя Д.М. Пожарского. И не ошиблись. Пожарский твердо и последовательно не только формировал ополченческие отряды, но и ставил во главе их людей не по родовитости, а по знанию военного дела. Пожарский был чужд авантюризму и «шатости» — колебаний в принятии решений. Его правой рукой и ближайшим соратником был К. Минин — человек высокого патриотизма и практического ума. Минин — не только вдохновитель народного движения по освобождению страны от завоевателей, но и талантливый администратор. Именно на его плечи легла тяжелейшая ноша — ведение хозяйственной частью ополчения и заведывание казной — говоря современным языком, он стал начальником тыла освободительного войска. Соратники действовали энергично и слаженно. В отличие от П. Ляпунова, где воеводы первого ополчения иногда давали указания от своего имени (грамоты Д.Т. Трубецкого, И.М. Заруцкого), вожди второго ополчения всегда согласовывали свои решения с выборным «Советом всей земли» — «со товарищами». Решения руководителей ополчения приобретали силу закона, им подчинялись и их выполняли воеводы ополченческих отрядов российских городов и селений. Соборное начало придавало слаженность работе и подготовке ополченческих войсковых отрядов в освобождении страны, начиная с рядового ратника и кончая командирами войсковых частей[80].