Дачный детектив - Михайлова Евгения - Страница 4

– Можно взглянуть на упаковку? – попросила я.

– Мне не жалко, – разрешила Катя, – любуйтесь.

– Настоящая Франция, – восхитилась я, – тысячи три стоят.

– А я о чем! Не с рынка подделка! Коробочка новая, в целлофане, сверху бумажечка с печатью.

– Повезло вам, – сказала я.

– Это точно, – восторженно подтвердила девушка, – теперь на целый год любимой невесткой стану.

Поболтав еще с милой булочницей о пустяках, я поблагодарила ее за отличный чай, вышла на улицу, перестала хромать и пошла к дому Лени. Недалеко от входа в его подъезд раньше стоял лоток с цветами. Мы с Иваном Васильевичем, до того как Сергеевы обзавелись младенцем, часто бывали у Лени и всегда покупали для Ани розы именно в этом месте. Но сегодня привычной «клумбы» на тротуаре не оказалось.

Я в некоторой растерянности поозиралась по сторонам и подошла к оранжевой будке, где сидела газетчица, купила несколько безобразно дорогих изданий и спросила:

– Тут совсем недавно вроде букетами торговали?

– Идите к метро, – посоветовала тетка, страшно довольная полученной выручкой, – они туда переехали.

– Надо же, – удивилась я, – с чего же они дислокацию поменяли?

– Я Леське давно говорила, – вступила в разговор газетчица, – на плохом месте устроилась! Прямо у дома! А если какой идиот че сверху швырнет? Либо тебе по башке угодит, либо товар помнет, еще неизвестно, что хуже, с хозяином не расплатиться, он не растеряется, спишет на дуру ущерб со всех лотков! Леська только ругалась и меня идиоткой обзывала: «Молчи, Ленка, тут дом богатый, каждый день у них праздники, гости лентой тянутся, букеты хватают, выручка большая». И чего?

– Что? – проявила я крайнюю заинтересованность.

– Дык по-моему вышло, – оперлась грудью о прилавок тетка, – покидали из окна лабуду, в розы попали, поломались они! Слава богу, хоть немного спортилось, Леська потом их обрезала, в губку воткнула, и как эту… ну… такое слово еще неприличное есть…

– Икебана? – подсказала я.

– Во! Точно! За икебабу выдала, – усмехнулась газетчица, – но наутро сюда не встала, точку сменила.

– Что же в палатку бросили?

– Дерьмо всякое, – покачала головой Лена, – детские игрушки, деревянные, раскрашенные! Я Леське предложила: «Сбегай к охране, узнай, у кого дети есть, ясно же – малыш безобразничал, за которым нянечка не углядела». Хорошо, что только цветам досталось, а кабы Леське по башке? Все, натягивай белые тапки! Тут богатенькие проживают, им ведро роз купить, как мне чихнуть. Но Леська просто перебралась к метро и прогадала!

– Почему же? – продолжала я занимательную беседу.

– Наверх глянь!

Я послушно задрала голову.

– Вишь последний этаж? Окон полно, сплошное стекло, – понизила голос Лена, – там олигарх поселился, один весь периметр занимает, у него жена померла. Так народ пер вдовцу соболезнование высказать, ну, понятное дело, цветов хотели четное количество, а Леська умелась, упустила сладкий момент.

– Значит, Леся уехала до смерти женщины? – уточнила я.

– Сначала дрянь сверху свалилась, потом глядим, часа через два ментов накатило! Море!

– Точно игрушки падали? Может, камни? – спросила я.

Лена ухмыльнулась, наклонилась, вынула из-под прилавка мешок и начала демонстрировать мне его содержание.

– Во, глянь! Пирамидка, совсем новая, прямо в упаковке, бусики россыпью. Я то, что не раскололось, подобрала, к дочке в выходные поеду, подарок отвезу. Еще всякие деревяшки имелись, разноцветные, вроде машинка, но она разломалась, и совсем непонятные кучки еще лежали.

– А вы милиции про этот случай рассказывали? – заинтересовалась я.

Лена оперлась подбородком на ладонь правой руки.

– Ты москвичка?

– Да, родилась в столице.

– А Леська с Украины, кто ее в ментовке послушает? – горько спросила газетчица. – И че она скажет? Из блатного дома ненужное покидали? Теперь угадай с трех раз, кого менты защищать станут? Нет, тут только самой виноватого надо искать и его родителей жалобить! Но Леська предпочла точку перетащить и про беду забыть.

– Вас в отделении не допрашивали? – не успокаивалась я.

– С какой радости? – напряглась Лена.

– Ну в связи со смертью той женщины, из пентхауса…

– Не-а, – пожала плечами газетчица, – там мы ни с какого бока.

В благодарность за очень интересный разговор я приобрела у болтуньи еще десяток абсолютно ненужных журналов, бросила их на заднее сиденье своего автомобиля и пошла в квартиру к Лене.

Дверь мне открыла заплаканная домработница Марина.

– Добрый день, – сказала я, – дома есть кто-нибудь из хозяев?

Марина замотала головой и неожиданно заревела, я обняла горничную за плечи.

– Не плачьте, мое солнышко.

– Ой-ой-ой, – причитала она, – ну как мне Анну Сергеевну жаль! Ведь только ребеночка родила!

– На все божья воля, дружочек, – пробормотала я, – только господь способен определить продолжительность человеческой жизни.

– Павлик сиротой остался, – не могла никак успокоиться Марина.

Я взяла домработницу за плечи, привела в просторную кухню, налила ей водки и велела:

– Перестань, мальчик будет под присмотром, Лиза постарается заменить ему мать. Конечно, их с Аней связывали странные отношения, жена и любовница, по идее, не должны любить друг друга, но они дружили. Елизавета скоро будет здесь хозяйкой и…

– Уже вовсю командует, – тоскливо перебила Марина, – меня увольняют, с понедельника расчет.

Я ойкнула:

– Как же так! Ведь ты служила у Лени десять лет, пришла девочкой, стала в семье родной!

– Эх, Анастасия Петровна, – зашмыгала носом Марина, – вы человек интеллигентный, добрый, но уж простите, конечно, не в обиду вам сказано, наивный и простой. Для вас что главное?

– Семья, – не задумываясь, ответила я, – счастье и спокойствие Ивана Васильевича.

– И Анна такая же была, – горько сказала горничная, – уж как хозяин ни чудил, все ему прощала. Поплачет в ванной и выйдет как ни в чем не бывало, улыбается. Вот Елизавета иная, она в чужую семью, словно червяк в яблоко, вползла. Леонид конкретно Анне сказал: «Если меня любишь, прими Лизу и ее ребенка». И что оставалось делать моей хозяйке? Она, как могла, хорошее отношение к любовнице изображала, никогда с ней не вздорила, со стороны они подругами казались! Но я-то знала правду! Ох, и хитра же эта Лиза! Каждый день приезжала со своим малышом. «Наши дети братья, им надо жить вместе», «Малышам лучше расти в тесном контакте», «Павлик просто близнец Миши». Что ни фраза, то Анне кинжал в сердце.

– Вот мерзавка, – возмутилась я, – сначала влезла в чужую семью, а потом начала ее изнутри разваливать. Неужели Леня не понимал планов любовницы?

– Нет, – махнула рукой Марина, – хозяин жутко умный в бизнесе, всех обошел, а вот в жизни – дите неразумное. Он думал, что все устаканилось, Лизочка с Анечкой чай вместе пьют!

– Ну не дурак ли? – окончательно потеряла я самообладание.

– Хозяин простофиля, – согласилась Марина, – а Лиза – расчетливая дрянь, ничего от ее глаз не ускользало. Один раз принесла Павлику игрушки, после ухода любовницы Аня их выкинула…

Я внимательно слушала горничную, а та продолжала рассказ. В следующий свой визит Лиза с самым невинным видом поинтересовалась:

– А где же машинка, что я купила Павлику?

– Сломалась, – не моргнув глазом, заявила Аня.

– Какие плохие товары теперь производят! – всплеснула руками Лиза и на другой день приволокла три самосвала.

С тех пор у женщин началась странная забава: Лиза приносила Павлику игрушки, но, когда любовница уходила, Аня моментально их вышвыривала. Елизавета очень хорошо знала, куда отправляются мишки, зайчики, мячи, лопатки, ведра, самолетики и прочее, но ей нравилось дразнить Аню, поэтому Павлик постоянно получал подарки.

– В конце концов Аню до истерического припадка довела, – закончила Марина, – в день, когда Аня умерла, я в отгуле была и все случайно слышала. Наверное, следовало бежать к хозяйке, но я побоялась признаться, что оказалась свидетельницей разговора.