Обреченные стать победителями (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 66

   – Извини, – пробормотала я.

   – За что?

   – За заклятье разрушения. Нельзя его было использовать.

   – А я думал, что ты просишь прощение за Армаса, – невесело усмехнулся он.

   – Кто о чем, а лысый о панаме! – разозлилась я. Нашел время для выяснения отношений, право слово! У нас тут квест, как бы, приключается.

   Дожидаться, пока весь пепел осядет, не имело смысла. Мы расцепились и щит истаял. Вместо зеркал теперь стояли гладкие черные стены, кое-где поблескивающие вросшими фрагментами льда.

   – Эй, Ведьма! Ты лабиринт, что ли, порушила? Звон стоял, как при землетрясении! – крикнула Тильда.

   – Рушила с Илаем, – огрызнулась я.

   Вскоре мы вышли. В центре лабиринта зеркальные стены были повернуты изнанкой, и в воздухе сама собой висела гладкая белая дверь. Ни косяка, ни стен, только коробка, петли и самая обыкновенная ручка. Заходи с какой хочешь стороны!

   – Из-за крикуна у меня лопнули очки, – пожаловалась Тильда, пытаясь рассмотреть нас через покрытые трещинами стеклышки. – Сделаешь, Ведьма?

   Она стянула очки и во взгляде появилась растерянность несчастного человека, видящего вокруг лишь размытые пятна. Бади молчаливо обнял девушку за плечи.

   – Я здесь!

   – Ага, а то что-то страшненько сделалось, – промямлила та.

   Заклятье созидания мне давалось хуже разрушения. Видимо, из-за паршивого характера. Я сжала оправу, затаила дыхание. Чистая магия заструилась от пальцев, перетекла в стеклышки и затянула паутинку трещин. Но под конец – увы – кусочек выпал, и правое стекло оказалось щербатым.

   – Жаль Ботаник не увидел, как Ведьма творит добрые дела, – вздохнула Тильда, проверяя очки на свет. Из-за дырочки в уголке вид у них был нелепый.

   Через белую дверь мы вышли в зал для торжеств, где адептов дожидалась большая делегация преподавателей под предводительством Андрона Форстада.

   – Закончили? – удивленно спросил магистр боевой магии.

   – Полностью, – ответил Бади.

   И наступила странная тишина. Все на всех таращились, не совсем понимая, что теперь делать.

   – Поздравляю, – наконец произнес Армас. – Вы первые прошли испытание!

   Постепенно зал торжеств начал заполняться хранителями-первогодками. Кто-то, отказавшийся от прохождения лабиринта в компании, заходил один, другие вваливались командами, третьих приводили наблюдали. Стало шумно и оживленно. Народ, отойдя от первого потрясения, с энтузиазмом обсуждал метания по лабиринтам и блуждание по этажам, словно ничего в жизни интереснее не случалось.

   Я стояла в уголочке и ожидала, когда нас отпустят. Можно будет лечь в кроватку, завернуться в одеяло и проспать часов двадцать. Проснуться и узнать, что наша команда вместе, Ботаник вернулся, Илай поменял гнев на милость и все снова счастливы.

   Всполошенная Тильда, лавируя между адептами, пересекла зал, встала рядом и быстро проговорила:

   – Ботаник пропал.

   – В смысле, пропал? – удивилась я.

   – Все вернулись из лабиринтов. Даже те, кто проходил в одиночку, но его нет. Он или не участвовал, или исчез.

   В это время ректор призвал народ к тишине. В зале воцарилось молчание, однокурсники с интересом приготовились слушать главу совета магов. Кажется, впервые со дня принятия нашего потока в адепты зал торжеств использовался действительно для торжественного случая, а не в качестве лобного места, где проводили коллективные порки.

   – Господин ректор, – вдруг громко проговорил Илай, заставив абсолютно всех оглянуться, – из лабиринта не вышел наш друг. Он проходил испытание самостоятельно. Флемминга Квинстада нет в зале.

   – Господин Квинстад сегодняшним утром забрал документы и покинул академию, – объявил Армас в тишине. – Он больше не является адептом Дартмурта.

   – Да быть такого не может, – ошарашенно прошептала я.

   Мы с трудом дождались окончания торжественных поздравлений. Кое-как протолкнувшись в дверях, выскочили из зала и, не сговариваясь, ринулись в общежитие. Дверь в комнату Ботаника была распахнута. На кровати лежал голый матрац, открытые створки стенной ниши, заменявшей шкаф, демонстрировали пустые полки. Ни одной вещи, словно приятель никогда не учился в Дартмурте, не сидел с нами в столовой, не взламывал защиту на методичке торгаша Хилди.

   Казалось, его никогда не было.

 Конец первой книги.