Обреченные стать победителями (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 50

   – Жаль, вы мне ставку не дали сделать, – печально покачала головой подруга.

   – Божечки! Друзья, вы такие милые друзья! – огрызнулась я.

   – У тебя все равно других нет, – пожала она плечами и немедленно покинула помещение следом за Ботаником.

   Четыре воительницы, частью перемазанные пеплом, частью просто испуганные, не захотели красивых скандалов и предприняли отчаянную попытку самоустраниться, но Бади многозначительно перекрыл проход и с незнакомой ласковой интонацией произнес:

   – Дамы?

   Дамы послушно попятились и, сбившись стайкой, с опаской поглядывали на спокойного здоровяка, закрывающего путь к свободе.

   Аманда мялась возле раковины, нервно теребила мантию. Судя по жалобной мине, она очень хотела заплакать перед Форстадом, одарившим ее единственным ледяным взглядом убежденного придурка, но слезы никак не появлялись.

   – Эден, идем, – позвал Илай и протянул руку.

   Очень удачно протянул! Я немедленно пихнула ему стаканчик с кустиком. К счастью, мандрагора была жива и здорова, правда, тряслась, как припадочный осиновый лист.

   – Сегодня твоя очередь быть ему матерью!

   Один за другим мы вышли в коридор. Бросив в уборную многозначительный взгляд, Бади прикрыл дверь. Из-под пальцев, сжимавших ручку, брызнул неяркий свет.

   – Запечатал? – восхитилась я.

   – Сади воспитания, – пояснил он.

   Народ, очевидно, толпившийся в коридоре и ожидавший, когда из уборной вынесут труп стипендиантки, почти разошелся. Остались самые стойкие, судя по разочарованным минам, те, кто сделал ставку на Аманду-четыре сорима.

   – Курятник, а не академия, – едва слышно пробормотал Илай.

   Вечером столовую наводила стая новых бумажных птичек. Они принесли на крыльях историю о том, как пятеро когда-то приличных девушек после драки с одной ведьмой пытались вырваться из туалетного плена. Освободились воительницы только через час. Бади запечатал ручку каким-то хитрым заклятьем, которому обучали в училище боевых магов, и кастелян своими силами не справился, вызвал магистра Косоглазого. Когда эта парочка собиралась вместе, обязательно наносила урон имуществу Дартмурта. В общем, если флагшток в начале года выжил, то дверь спасти не удалось…

   Я ждала, что после драки меня вызовут на ковер к Армасу, декану и ректору, именно в таком порядке, но ничего не происходило. Через пару дней за завтраком к Бади прилетела маленькая бумажная ласточка подозрительного розового цвета. Даже на расстоянии ощущалось, что записку щедро пропитали благовонием.

   Мы следили, как с непроницаемым видом здоровяк разворачивал послание. Глаза заскользили по строчкам.

   – Любовная записочка? – изнемогая от любопытства спросила Тильда.

   – Да, – сухо ответил он и как ни в чем не бывало спрятал листик в карман.

   – От кого? От девушки? – затараторила Матильда. – Конечно, не от парня…

   – Ешь! – спокойно осек Бади и последовал собственному совету, вернувшись к поглощению полезного утреннего белка.

   Разочарованию подруги не было предела. Она обиженно цыкнула и начала играть с кустиком в стаканчике: подставляла ложку, а мандрагора охотно ее хватала листьями. Вообще листьев у кустика было уже четыре штуки, отчего он напоминал то ли крошечную пальму, то ли оперенный палец.

   К слову, господин Илай Форстад-младший под разными предлогами увиливал от обязанностей по уходу за малиново-крапчатым представителем рейнсверской флоры и спихивал ведение дневника наблюдений на напарницу, страдающую приступами ответственности. Я намеревалась заставить его писать отчет. Ну, и нелепый цветочек было ужасно жалко. Он казался сметливее некоторых представителей академической братии, а иногда даже меня самой!

   Ночью, когда я ложилась спать и хотела потушить лампу, обнаружила страшную вещь. Маграция со всеми пятнистыми листиками исчезла… Вокруг стакана валялись комья влажной земли, зияла разрытая ямка. Пока я намывалась в купальне, кто-то выдрал кустик с корнем, стряхнул и быстренько свалил из комнаты вместе с моим «превосходно» по флоре Рейнсвера! Одно было неясно, зачем уничтожать растение? Не могли сразу со стаканом стащить, убийцы невинных кустиков?!

   Я выскочила в коридор, бросилась к соседкам, болтавшим у окна и наверняка видевшим вора:

   – Девчонки, от меня кто-нибудь выходил?

   – Ты, – ответила одна, часто заморгав длинными, явно отращенными с помощью магии ресничками.

   – А кроме меня?

   Девушки быстренько покачали головой. Вообще после драки в уборной соседки меня начали побаиваться. Конечно, в очереди на помывку свободного пространства вокруг меня не возникло, но сегодня утром пропустили вперед. Даже не знаю, радоваться или печалиться.

   – Так…

   Галопом я вернулась в комнату, схватила самописное перо и, наплевав, что оно было заправлено, истерично-крупными литерами вывела на ладони:

   «Куст украли!»

   Послание вспыхнуло, паникующий «приветик» улетел к Форстаду, а размазанная надпись по-прежнему красовалась у меня на руке. Именно поэтому заклятье стоило использовать только с пустыми перьями – попробуй потом без специального эликсира ототри водостойкие алхимические чернила!

   Ответ появился на внешней стороне кисти.

   «Ты пьяная?» – любезно поинтересовался Илай.

   – Нет! – заорала я, потом осознала, что он все равно не услышит и быстро написала мрачное «нет» на ладони, снова позабыв взять пустое перо.

   Проблемой Форстад не проникся и бежать по первому зову не торопился. Страшно раздраженная я на всякий случай еще раз проверила коридор, посмотрела на полу улики преступления – крупицы земли, обследовала лестницу, чтобы определить, куда завернул нахальный грабитель, но сыщик из меня вышел непутевый. Потерпев полное фиаско, я вернулась в комнату и полезла в шкаф за эликсиром, стирающим стойкие чернила…

   На полке, судорожно обнимая бутылочку с согревающей растиркой, испачканный в рыжей земле сидел уродливый малиновый человечек без глаз, без рта и с бугорком-носом без ноздрей. Размером существо было не большего моего кулака. Хрупкое тельце, тонкие ручки и ножки напоминали корешки, а на голове торчал трясущийся от страха отросток с четырьмя пятнистыми листиками.

   – Куст?! – охнула я, отшатнувшись от шкафа.

   Мандрагора оттолкнула бутылочку, слетела с полки и опрометью бросилась под кровать. Было в пору упасть в обморок, желательно с прицелом на матрац, чтобы не разбить голову, но сознание у меня всегда отличалось исключительной стойкостью. Да кто в здравом уме решит, что шутка профессора, мол, цветочек может запросто сбежать из горшочка, вовсе не шутка?!

   Пока я разрывалась между желанием броситься наутек и броситься вылавливать подвижный кустик, раздался громкий стук.

   – Эден! – позвал из коридора Илай.

   Я метнулась к двери, приоткрыла и вцепилась в рукав ошарашенного неожиданным гостеприимством напарника:

   – Быстро заходи! Куст не украли, он сбежал!

   С выражением глубочайшего сочувствия в лице Форстад с трудом протиснулся в узкую щель, оставленную для прохода, и попытался приложить к моему лбу холодную пахнущую табаком ладонь:

   – Аниса, у тебя жар?

   – У меня куст! – прошипела я, отталкивая руку.

   – Признайся, ты все-таки попробовала облепиховую настойку у очкастой? – настаивал он.

   – И этот куст под кроватью! – процедила я.

   Диалог явно не складывался, и мы оба заткнулись. В комнате наступила гробовая тишина, а потому было слышно, как в углу скребется живая рейнсверская мандрагора. Надеюсь, не пытается продолбить пальмой стену или закопаться в пол.

   – Божечки, если не веришь, сам посмотри!

   – Под кроватью? – Он потрогал себе нос, почесал бровь и по-доброму предложил:

– Может, проводить тебя в лазарет?

   – Может, тебе самому захочется в лазарет, когда ты это увидишь!

   – Ты, главное, не нервничай, – принялся по-дурацки увещевать он, как маленького ребенка. – Сейчас посмотрю под кроваткой, а потом пойдем к знахарю. Он тебе даст вкусные капельки, ты поспишь и завтра обязательно превратишься в нормальную злую ведьму.