Извлекатели. Группа "Сибирь" (СИ) - Денисов Вадим Владимирович - Страница 76

— Спасибо! Эх, не догадался я взять тактический рюкзачок...

— Хотите, я вам ещё и вещмешок для переноски дам? — услужливо предложил Михаил. — Непрезентабельно, конечно, зато всё поместится.

Какой сервис! Всё для волонтёров, только шагай болванчиком, стреляй, убивай. И вот что характерно — ни советский вещмешок, ни советское оружие им ничуть не мешает. А из своего — только западное словечко «волонтёр».

Михаил достал из кожаного офицерского планшета, тоже, естественно, проклятого советского, карту города и указал место назначения на службу.

— Там спросите ротмистра Кухарева, представитесь, передадите вот это предписание, держите. А теперь повернитесь...

Он канцелярским степлером быстро прикрепил к куртке белые тканые полоски, по одной на каждый рукав, и с удовлетворением оценил обличие нового бойца. Вскрыв одну пачку, я высыпал патроны в карман, затем вставил один в ППШ. Магазин прилаживать не стал, не здесь и не сейчас. Сложив всё добро в вещмешок, затянул узел, надел.

Кивнув Михаилу, а затем и угрюмому старлею, я накинул ППШ на плечо. Ну, что... Не хватает только телогрейки и шапки-ушанки.

Так извлекатель Михаил Осипенко стал новым колчаковцем.

Глава двадцатая

Захват

Я осторожно, с частыми остановками, шёл по пыльной улице Ленина, название оставили ради традиции, хотя и памятник в городе имеется. Этой России удалось избежать волны сноса, здесь мы с ними одинаковы. Двигался, неизменно заглядывая в каждый переулок и тупичок, которых в городке оказалось много. Миновал какое-то административное здание — красивый, но совершенно неухоженный двухэтажный старинный особняк, сложенный из красного кирпича, пару уже закрытых по тревоге ларьков и закрывающийся на моих глазах продуктовый магазинчик — возбуждённая хозяйка спешно накидывала тяжёлую стальную полосу на проушину.

Пока что поисковые мероприятия проходили спокойно, улица тянулась возле изгибающегося берега Енисея, в стороне от зоны боевых действий. Вряд ли сюда прилетит шальная пуля. Стрельба вдалеке пощёлкивала то тише, то чуть громче, когда в дело включались гладкоствольные ружья двенадцатого калибра. Редкие прохожие, нервно косясь по сторонам, быстрыми тенями перебегали из двора во двор. С дребезжанием промчался чуть ли не до асфальта просевший японский универсал. Приезжая мимо, идиот-водитель какого-то чёрта резко посигналил, хотя я спокойно двигался по тротуару.

Методологию я выбрал незамысловатую — буду трудолюбиво осматривать каждую нишу, пригодную для парковки, быстро закончить осмотр этой улицы и перейти на параллельную. И так, последовательно осматривая квартал за кварталом, постараться найти пикап Гены Ложкина раньше, чем в район нагрянут партизаны. Мне не верилось, что разномастное ополчение с дедовскими двустволками, сломанными пистолетами-пулемётами Шпагина и «маузерами» без патронов сможет защитить город.

Несмотря на общую атмосферу военного положения, хмурое небо и обшарпанные стены домов, которым в ближайшее время жизненно важная реставрация не светила, городок выглядел привлекательно. Столичный Енисейск, вокруг которого располагалось до пятисот деревень, вплоть до 1880-х годов оставался центром снабжения районов золотодобычи на правобережье и был одним из красивейших уездных городов Сибири. Его изюминка — каменные частные и общественные здания конца XVIII - начала XIX веков в стиле русской провинциальной классики. Здесь были резиденции множества купцов, чиновников и авантюристов с большими деньгами. На рубеже XIX-XX веков Енисейск украсили «эклектичные каменные постройки в стиле модерн» — в путеводителях прочитал, кто бы мне объяснил, что это такое...

Есть немало деревянных домов-усадьб с типичными балконами-галереями, с резьбой, подражавшей орнаментам каменного сибирского барокко или близкой деревянной резьбе в Тобольске. Тут проще, увидел старый деревянный дом, значит, перед тобой сибирское барокко, и не иначе.

Чёрт, как же трудно выключить этого самого внутреннего туриста! В мирное время прогулка по Енисейску может стать бесконечной, городок располагает к неспешному изучению и отдыху души с размышлениями о вечном. Тихие улочки, минимум автотранспорта, старинные деревянные купеческие особняки, тихая, спокойная уездная жизнь, — и всё это присутствует в Енисейске по сей день.

Но это дальняя перспектива.

Большая часть хозяйств была в спешке оставлена перепуганными людьми, двери заперты, окна прикрыты шторами или ставнями. Попадались и те, кто остался в опасном районе по одним им известным причинам. Может быть, они собираются встречать партизан хлебом-солью… Пока что у меня сложилось стойкое впечатление, что в прифронтовом районе города задержались либо городские сумасшедшие, либо конченные глупцы, надеющиеся, что последствия боевых действий их не накроют.

То и дело из закрытых высокими деревьями подворий доносился истерический женский крик и площадная ругань.

Вот громко залаял дворовый пёс, и тут же раздался зычный глас:

— Шарик, закрой пасть, я сказал! Ты всех нас выдал, будь ты проклят, падла! — причём орал хозяин раза в два громче собаки.

Шарик, взбудораженный всеобщим кипешем, конечно же, не подчинился, захлёбываясь в лае ещё яростней.

Ба-бах! И последний скулёж несчастного зверя.

— Тише ты, мудак, дети спят! — истошно проревел женский голос.

Прощай, Шарик, вот и тебя настигла война дураков.

— Да вы тут совсем охренели в засадах, — решил я и, не дожидаясь возможной реакции, быстро ушёл в переулок. А потом и на параллельную улицу.

Здесь гораздо опасней.

Много открытого пространства, а граница противостояния, судя по дымам, вспышкам и звукам, находится не так уж и далеко, по прямой она хорошо просматривалась. Пришлось держаться ближе к стенам, выглядывать из-за углов и укрываться за всеми пригодными «щитами», вплоть до фонарных столбов. Два раз видел поставленные поперёк проезжей части рефрижераторы без тягачей. И без людей поблизости. Так себе рубеж обороны, без живой силы противника такой не задержит.

На счётчике отщёлкивали минуты и сотни метров, а пикапа Ложкина всё не было видно. Работал я быстро, осматривая каждый угол, подпрыгивал и подтягивался, чтобы заглянуть за изгородь, толкал двери и калитки. Иногда на меня орали, выкрикивая страшные угрозы, но я не отвечал, чтобы не нарываться на конфликт. Нет времени на конфликты. И всё сильнее уставал от беготни и нервного напряжения.

Эти бесконечные дворы уже засасывали меня, словно омут. С прохладными, пахнущими сыростью подъездами, среди которых попадались и проходные, интересующие меня, прежде всего, тенистыми палисадниками перед окнами, рядами сараев ближе к Енисею. Там здешним огольцам можно было палить костры, отливать кастеты из свинца, курить сворованные у отцов папироски и заниматься прочими запретными делами. Заметил один бортовой грузовичок — он стоял возле серого домика, водилы рядом не было.

Небо не радовало. Хорошо Ване Потапову, он на такси катается, плевать ему в тёплом салоне на дождь и прохладный ветерок. Размытые ветром длинные облака, периодически сбрасывающие на землю мелкий дождик, чередовались длинными полосами-разрывами. Через эти разрывы в низко летящих тучах проблескивали просветы, но небо в них было не синее, а серебристое.

Я свернул в тихий, заросший рябиной переулок, быстро осмотрел прилегающие дворы и опять вышел на пустынную улицу, оказавшись перед симпатичным бревенчатым домом. Непрезентабельная вывеска над простеньким крыльцом гордо объявляла, что передо мной —«Кафе-бар «Синильга». Зато козырёк длинный, здесь вполне можно переждать краткосрочный дождик и несколько минут передохнуть.

По рации в канал вышел Фантомас, сообщивший, что две трети своего сектора, если считать по площади, он уже осмотрел, осталось совсем немного. Результата нет. Я поделился с ним разведдаными, полученными от мобилизаторов, согласно которым пикап был замечен в моём секторе, однако планы не изменились, шерстим всё.