Крах и Восход - Бардуго Ли - Страница 9

– Откуда ты знал, что я смогу призвать свет? – спросила я себе под нос.

Он посмотрел на меня, и его губ коснулась легкая улыбка.

– Я верил.

Глава 3

Двери распахнулись. Я вскинула руки и позволила яркому свету озарить проход. Люди, заполонившие туннель, вскрикнули. Те, кто еще не успел преклониться, пали на колени, и хор молитв захлестнул меня.

– Говорите, – пробормотала я Апрату, окуная молящихся в сияющий солнечный свет. – И хорошенько постарайтесь.

– Сегодня мы столкнулись с великим испытанием, – спешно заявил он. – И наша святая вышла из него сильнее, чем прежде. В это священное место явилась тьма.

– Я все видел! – крикнул один из святых стражей. – По стенам поползли тени…

– Кстати об этом… – пробурчал Мал.

– Позже.

– Но мы их победили, – продолжил Апрат, – и всегда будем побеждать. С помощью веры!

Я шагнула вперед.

– И могущества.

И вновь я позволила свету промчаться по проходу ослепляющим каскадом. Большинство людей никогда не видели, на что я способна. Кто-то рыдал, кто-то выкрикивал мое имя, утопающее среди восклицаний: «Санкта! Санкта!»

Пока я вела Апрата и святую стражу по Белому собору, мой разум лихорадочно работал, перебирая варианты. Владим шел впереди нас, чтобы проконтролировать, что мои указы четко выполняются.

Наконец нам представилась возможность выбраться из этого места. Но что будет, если мы действительно покинем Белый собор? Я брошу свою армию и оставлю их на попечение Апрата. И все же выбора у нас не оставалось. Мне необходимо попасть на поверхность. Мне нужна жар-птица.

Мал отправил Тамару собирать остальных солнечных солдат и искать дополнительное огнестрельное оружие. Мой контроль над святой стражей в лучшем случае можно назвать шатким. Если случится беда, было бы хорошо иметь при себе ружья. Оставалось только надеяться, что на преданность солнечных солдат можно положиться.

Я лично проводила Апрата в его покои, Мал и Толя следовали за нами.

У двери сказала:

– Через час мы вместе проведем службу. Сегодня мы с гришами уйдем, и вы позволите нам взойти наверх.

– Солнечная королева, – прошептал Апрат, – я настоятельно прошу не возвращаться так скоро на поверхность. Положение у Дарклинга очень шаткое. У мальчишки Ланцова по-прежнему есть несколько союзников…

– Я – его союзник.

– Он бросил тебя в Малом дворце.

– Он пытался выжить, священник. Вам ли его не понять.

Николай планировал увезти свою семью и Багру в безопасное место, а потом вернуться к борьбе. Я надеялась, что он преуспел, и слухи о хаосе на северной границе – правда.

– Пусть они ослабят друг друга, а потом посмотрим, куда подует ветер…

– Я обязана Николаю Ланцову гораздо большим.

– Так тобой движет преданность? Или алчность? – не отступал Апрат. – Усилители ждали бесчисленное количество лет, чтобы воссоединиться, а ты не можешь подождать еще пару месяцев?

При мысли об этом я стиснула зубы. Я не знала, что мною движет: жажда отмщения или что-то более возвышенное, потребность в жар-птице или дружба с Николаем. Но, по сути, это не имело значения.

– Это и моя война, – сказала я. – Я не стану прятаться, как ящерица под камнем.

– Умоляю, прислушайся к моим словам. Я всегда служил тебе только верой и правдой.

– Так же как королю? И Дарклингу?

– Я – голос народа. Он не выбирал королями ни Ланцовых, ни Дарклинга. Но он выбрал тебя своей святой и полюбит в качестве королевы.

Эти слова не вызывали во мне ничего, кроме усталости.

Я оглянулась через плечо на Мала с Толей, ожидающих в почтительном отдалении.

– Вы в это верите? – спросила я священника. Вопрос преследовал меня с тех пор, как я впервые услышала, что он основал культ. – Вы действительно считаете меня святой?

– Не важно, во что я верю, – ответил он. – Этого-то ты никогда и не понимала. Ты знаешь, что во Фьерде начали строить для тебя алтари? Во Фьерде, где гришей сжигают на кострах! Между страхом и почитанием существует очень тонкая грань, Алина Старкова. Я могу ее передвинуть. Этот дар я тебе и предлагаю.

– Он мне не нужен.

– Но ты его получишь. Люди сражаются за Равку, потому что король им приказывает, потому что их жалованье не дает умереть с голоду их семьям, потому что у них нет выбора. За тебя же будут сражаться потому, что для них ты – спасение. Ради тебя будут голодать, отдадут свою жизнь и жизни своих детей. Они бесстрашно пойдут на войну и умрут с радостью. Нет более великой силы, чем вера, и не будет более великой армии, чем та, которой она движет.

– Вера не защитила ваших солдат от ничегой. Фанатизм тут не поможет.

– Ты видишь только войну, а я вижу будущий мир. Вера не знает границ или национальностей. Любовь к тебе пустила корни во Фьерде. За ней последуют Шухан и Керчия. Наши люди пойдут дальше и будут проповедовать слово твое, не только в Равке, но и во всем мире. Это – наш путь к умиротворению, Санкта-Алина. Через тебя.

– Цена слишком высока.

– Война – плата за перемены.

– И платят ее обычные люди, такие же простолюдины, как я. Но не такие, как вы.

– Мы…

Я подняла руку, чтобы он замолчал. Подумала о том, как Дарклинг уничтожил целый город, о том, как брат Николая, Василий, приказал снизить призывной возраст. Апрат утверждал, что говорит от имени народа, но он ничем не отличался от остальных.

– Берегите их, священник, – эту паству, эту армию. Кормите их. Не уродуйте лица детям и не давайте им оружия. Об остальном позабочусь я.

– Санкта-Алина…

Я открыла дверь в его комнату.

– Скоро мы вместе помолимся. Но мне кажется, что вам не помешает начать пораньше.

* * *

Мы с Малом заперли Апрата в комнате и приставили Толю охранять его – с четкими указаниями проследить, чтобы дверь не открывали и никто не прерывал молитвы священника.

Я подозревала, что скоро Апрат вернет святую стражу и, возможно, даже Владима под свой контроль. Но мы нуждались всего лишь в небольшой форе. Ему повезло, что я не посадила его во влажный угол в архиве.

Когда мы наконец дошли до моей комнаты, я обнаружила, что тесное белое помещение заполнено гришами, а Владим ждет у двери. Моя спальня была чуть ли не самой большой в Белом соборе, но двенадцать человек все равно помещались в ней с трудом. Все выглядели не так уж и плохо. Губа Нади опухла, а Максим обрабатывал порез над глазом Стигга. Мы впервые смогли собраться под землей, и было что-то утешающее в созерцании гришей, столпившихся вместе и разместившихся на скудной мебели.

Но Мал, похоже, был не согласен.

– С тем же успехом мы можем путешествовать с бродячими артистами, – проворчал он себе под нос.

– Что, черт возьми, происходит? – спросил Сергей, как только я отпустила Владима. – Я спокойно сидел в лазарете с Максимом, как вдруг меня затолкали в клетку! – Он шагал взад-вперед. Его кожа блестела от пота, под глазами пролегли темные круги.

– Успокойся, – сказала Тамара. – Ты уже не за решеткой.

– Велика разница. Мы все равно заперты. А этот ублюдок просто ищет возможность избавиться от нас.

– Если хочешь выйти из пещер, то у тебя появился такой шанс, – сказала я. – Мы уходим. Сегодня.

– Как? – спросил Стигг.

Вместо того чтобы ответить, я позволила яркому солнечному свету на секунду вспыхнуть на моей ладони – в доказательство, что во мне снова загорелась сила, – даже несмотря на то, что этот небольшой жест требовал больше усилий, чем могло показаться.

Комната наполнилась свистом и ликующими криками.

– Да-да, – сказала Зоя. – Заклинательница Солнца снова может заклинать. Всего-то потребовалась пара смертей и небольшой взрыв.

– Вы что-то подорвали? – жалобно протянул Хэршоу. – Без меня?

Он стоял у стены рядом со Стиггом. Двое инфернов были удивительно разными: более не похожих друг на друга людей трудно найти. Стигг был низеньким, коренастым и с почти белыми волосами. Выглядел он таким же плотным и твердым, как молитвенная свеча. Хэршоу же был высоким и долговязым, с волосами рыжее, чем у Жени, почти кроваво-красного цвета. Каким-то образом в недра Белого собора пробралась костлявая рыжая кошка и прониклась к Хэршоу симпатией. Она следовала за ним повсюду, мелькала между его ног или сидела у него на плече.