Делай что должен - Казьмин Михаил Иванович - Страница 34

Что же касалось отмеченного Корневым отсутствия интереса к своему возвращению, то проявлять этот интерес в данный момент было, как выяснилось, просто некому. Все ушли святить куличи и яйца, а Надю оставили дома как раз для того, чтобы тот самый блудный сын не вернулся к закрытым дверям. Благодаря такой предусмотрительности родных Роман успел устроить Хайди в одной из гостевых комнат, почти не уступавшей размерами ариенбургской квартире девушки. И пока несколько ошарашенная Хайди соображала, как бы ей разместить свои вещи так, чтобы они попросту не потерялись в этой огромной комнате, Роман оставил ее на попечении своей племянницы, а сам отправился в место, которое, сколько он себя помнил, именно и воплощало для него понятие «дом». В детстве это был просто «дом», потом, когда Корнев возвращался сюда с военной службы или с полетов по Фронтиру, это стал «родительский дом», и всегда это была его комната в большом и, чего уж скрывать, очень даже зажиточном доме.

М-да… Время идет, все меняется. Когда Корнев был дома в прошлое Рождество, он озаботился собрать в комнате вещи, связанные с наиболее яркими воспоминаниями из дества и юности. Книги с изрядно потертыми обложками, игрушечные истребители из раннего детства и модели истребителей школьных лет… Однако же погрузиться в воспоминания не удалось. Дом начал наполняться голосами и другими звуками — родные вернулись. Роман зашел за Хайди и повел ее представлять своим многочисленным родственникам.

Дед Романа, Фёдор Михайлович, в позапрошлом еще году решил, что пришло время оставить руководство семейным делом — молочным заводом — старшему сыну и перебрался к младшему сыну в Горно-Лисянск. Так что главой Корневых в Тюленеве остался отец, Михаил Фёдорович. Вот к нему первому Роман с Хайди и пошли. Отец принял гостью совершенно спокойно и вроде бы даже не понял, что ему представляют будущую сноху. Зато мама, похоже, сообразила все правильно.

— Вы, Хайди, смотрите, у нас все просто, — насколько Корнев знал свою матушку, она уже успела составить себе представление о Хайди, причем представление благоприятное. — Если что-то надо, подходите ко мне или Роме скажите, мы все рады будем вам помочь.

— Спасибо, Елена Николаевна, — почтительно ответила Хайди.

Часа через два, когда все взаимные представления уже закончились, Корнев застал Хайди за интересным занятием. Смешно насупив брови и подвернув губу, что, как уже хорошо знал Роман, было признаком напряженной умственной работы, его невеста загоняла в коммуникатор имена-отчества корневской родни с краткими пояснениями, кто есть кто, чтобы, видимо, не перепутать.

— Рома, посмотри, все правильно?

Ну да, правильно. Старшие — Фёдор и Ольга. Соответственно, Анна Дмитриевна, жена Фёдора, их дети — Надя, Миша, Юра и Алёна; ольгин муж Владимир Алексеевич, плюс дети — Коля, Федя и Настя. Младшие — Андрюха и Наташка. Андрей не женат еще, как и сам Роман, а вот к Наташке приписан муж Евгений Павлович и двое детей — близнецы Володя и Галя. Что особенно впечатлило Романа в проделанной Хайди работе, так это строгая возрастная иерархия списка — сначала старший брат с женой, их дети по старшинству, затем старшая сестра с мужем и их дети по старшинству, затем младший брат, младшая сестра с мужем и отметка «близнецы» напротив их детей. В принципе все логично и правильно, но почему-то Корнев был уверен, что любой русский человек составил бы такой список как-то иначе. А скорее всего, не составлял бы его вообще. Или постарался бы запомнить, или понадеялся, что если что-то и забудет, то вспомнит (или узнает заново) в ходе дальнейшего общения.

Время, пусть медленно и неспешно, но шло к вечеру. Известие о том, что Хайди пойдет в церковь вместе со всеми, восприняли как нечто само собой разумеющееся. Что ж ее, одну оставят, как будто бросят? Теоретически можно было бы, конечно, попросить Хайди посидеть с наташкиными близнецами, пока все в церкви, но не загружать же гостью семейными делами, пока она еще не член семьи! Да и потом, что, дети наташкины не русские, что ли, дома оставлять их в пасхальную ночь? Ну, подумаешь, маленькие, по полтора годика всего, нас много, будет кому их на руках держать. И раз уж Ромкина гостья сама вызвалась, то ли из любопытства, то ли чтобы хозяев уважить, кто же ей запрещать-то будет? В Райхе своем она уж точно такого не увидит!

Пасхальная служба в Михайло-Архангельском соборе, как и всегда это было на памяти Корнева, прошла удивительно празднично и торжественно. Сдержанная полунощница[21] с ее атмосферой ожидания истинного праздника праздников тихо подошла к концу и вдруг благовест колоколов возвещает о Воскресении Христовом, и пошел крестный ход под ликующий колокольный трезвон, и многократно возносится под купол храма радостный тропарь «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав», и вдохновенно обмениваются радостью священство и прихожане: «Христос Воскресе! Воистину Воскресе!». Радость, искренняя светлая радость, объединяющая не только всех присутствующих в соборе, но и всех вообще — и тех, кто на другом конце города молится в Крестовоздвиженском соборе, и тех, кто в храме Николая Угодника на Тюленевом Мысу, и всех на Александрии, и всех-всех-всех во всей России. Христос Воскресе!

Хайди, поначалу тихо и осторожно косившая глазами по сторонам, на удивление быстро освоилась и искренне радовалась вместе со всеми. Да, время от времени ей приходилось держать на руках кого-то из самых младших — Володю или Галю, но не одной же, все Корневы по очереди в этом поучаствовали. А когда руки Хайди не были заняты живой ношей, она и крестилась вместе с окружающими, и держала свечу, и время от времени поправляла непривычный для себя платок на голове.

А потом был праздничный стол. Нет, конечно, поспали, вернувшись со службы, и проснулись отнюдь не рано утром. А проснувшись, умывшись, приодевшись, сели за стол. Начали, как водится, с красных яиц, а потом постепенно на столе появлялись все новые и новые блюда, которые (все!) нужно было хотя бы попробовать, новые и новые напитки, и вовсе не пьянства ради, а для поддержания праздничного настроения, создания атмосферы настоящего семейного пиршества.

Роман блаженствовал. И причиной тому были не только всевозможные вкусности и приносящие радость напитки. Просто он был дома, вокруг сидели самые родные люди, и можно было совершенно не думать о работе. Ну вот, подумал… Опять полезли в голову размышления о том, куда он полетит, когда отвезет домой Хайди. Но все же радостная и веселая атмосфера праздничного застолья помогла Корневу справиться с этими совершенно неуместными сейчас мыслями. Работа все равно никуда не уйдет. Все они, здесь присутствующие, ну за исключением детей и Хайди, понятно, работают, себе и людям пользу приносят.

Вот, пожалуйста, отец. Всегда деду помогал на молочном заводе, сейчас, когда дед на отдых ушел, ведет дело сам. Уже при отце «корневское» масло вошло в список «Сто лучших товаров Александрии», держалось в нем второй год подряд, и останавливаться на этом глава семьи не собирался. Мама всегда вела домашнее хозяйство. Кто скажет, что это не работа? Да еще с таким-то домом и таким многочисленным семейством! Даже сейчас большой дом не пустовал — в нем постоянно живет старший брат со своей семьей, младший тоже, ну он один пока. Сестры маму не забывают, приезжают с детьми, а то и с мужьями, и не только на праздники.

Фёдор по стопам отца идет, на том же заводе и работает, а время придет — возьмет дело в свои руки. Анна, жена его, помогает свекрови дом вести, да четверо детей у них, пятый скоро будет. Андрюшка на орбитальной верфи программирует роботов и прочее всякое оборудование, судя по частым премиям, работает хорошо. Не женился пока что, но ничего, успеет еще. Ольга, старшая сестра, хоть и мама троих детей, преподает в женской гимназии русский язык, муж ее, Владимир, тоже преподает, только математику и в Александрийском университете. Младшая, Наташка, пока с маленькими сидит, все равно работает. Она художница, делает все — от картинок к детским книжкам до эскизов оформления интерьеров в общественных зданиях. Евгений, ее муж, обеспечивает устойчивую работу новостного канала Руссети на Александрии.