Чужой Реванш (СИ) - Рулев Александр - Страница 61

— Там была радиолокационная станция. Ее уничтожили с воздуха, но вероятно там осталась охрана. Отдайте танкистам приказ, чтобы они нанесли удар по квадрату «5E», — сказал Воронин своему заместителю, указывая на гору.

— Может, лучше вызвать крейсер? Быстрее будет, — предложил зам.

— Ничего, пусть привыкают к новой тактике! «Тарелку» вызовем только в крайнем случае! — настоял Воронин.

Танкисты получив приказ, нацелили орудия. Затем раздалось несколько громких выстрелов, и на горе заклубилась пыль, поднятая взрывной волной в воздух. В разные стороны полетели осколки разрушенных укреплений и комья земли. После четырех залпов сопротивление на горе затихло. Этим воспользовались десантники и, подобравшись ближе, вступили в рукопашную схватку. Минут через двадцать связной сообщил, что высота взята.

— Как там с видом на город? — спросил Саша.

— Как на ладони.

— Я так и думал! Передислоцируемся!

Он знал остров как свои пять пальцев. Правда, никогда не был на горе, куда допускали только персонал локационной станции. Саша решил, что это будет самым лучшим местом для штаба. Тем временем войска наступали, прижимая конфедератов к городу. Помогало то, что у противника не было ничего кроме старого стрелкового оружия, вовремя доставленного с армейских складов. Лишившись Сети, конфедераты так и не смогли наладить эффективное управление войсками, поэтому их подразделения представляли собой не единую армию, а какой-то вооруженный сброд действующий в отрыве от остальных. Каждый отряд просто защищал отведенный ему клочок острова.

Примерно через полчаса штаб перевезли на высоту. К этому времени пехота достигла города, но завязла в уличных боях. Приходилось выбивать конфедератов из каждого дома. Воронин рвался в бой, еле сдерживая себя, чтобы не бросить штаб и не присоединиться к передовым отрядам, штурмовавшим базу. Приходилось постоянно напоминать себе, что он теперь командир и что от его решений зависит исход операции.

Вооружившись биноклем, Воронин наблюдал за осажденным городом. Перед высадкой он много раз просматривал хронику старых войн. Тогда еще не было никаких управляемых мини-ракет и прочих наворотов. Однако штурмующих каким-то образом поддерживали огнем. На минуту он отвлекся, заметив, что в одном дворе завязался рукопашный бой. Кто знает, быть может, среди них были вчерашние однополчане, теперь с остервенением убивавшие друг друга?!

А ведь в городе могут быть и мои друзья, неожиданно понял Воронин. Слава богу, что я не там! Смотреть в лицо и затем убивать человека, которого ты хорошо знаешь, — это чудовищно и отвратительно!

Эта мысль заставила его вернуться к тем дням, когда врагами были только «пришельцы». То была война с абсолютным злом, нереальная, мистическая война с врагом неотличимым от вещи, где «чужак» — не более чем мишень в тире не вызывающая никакого сочувствия. Казалось, люди навсегда отучились воевать друг с другом. Но едва рухнула завеса лжи, как им вновь пришлось убивать своих сородичей, чтобы достичь цели. И это больше всего удручало Воронина. Он не мог понять, почему конфедераты не сдаются. Что заставляет солдат бороться за ложь? Зачем они не оставляют повстанцам другого выхода кроме как убивать их? Существовал только один способ завершить братоубийственную войну — как можно быстрее добраться до чужаков, прятавшихся на Земле.

— Пехоте требуется поддержка артиллерии, — сказал Саша, опуская бинокль.

— Товарищ полковник, я предлагаю нанести массированный удар, чтобы выкурить их! — предложил инициативный заместитель.

— Вы же понимаете, что там много ни в чем не повинных людей! Их заставили воевать с нами! — возразил Саша.

— Это война! Нам придется сделать так!

— Нет, мы поступим иначе. Танки необходимо перебросить ближе к городу и использовать как мобильную артиллерию, подавляя каждую огневую точку в отдельности. — Принял решение Воронин.

— Есть товарищ полковник, но лучше было бы…

— Отставить, приказы не обсуждают.

Заместитель заткнулся. Лишь десять часов спустя он сумел оценить правильность Сашиного приказа. Благодаря точечному использованию артиллерии они сумели сберечь тысячи людей, укрывавшихся в подвалах домов. Сопротивление гарнизона удалось сломить только к вечеру. Саша лично управлял экипажем одного из танков, а затем, когда все закончилось, помогал вытаскивать раненых, все время, убеждая санитаров, чтобы они оказывали помощь в одинаковой мере и своим и конфедератам. Уже к утру, изнеможенный и ошалевший от невероятного, по его мнению, количества убитых и раненых, он словно тень бродил по наспех организованным лазаретам, вглядываясь в лица солдат. Воронин не ожидал, что будет столько крови. Наверное, и за год опереточной войны не набиралось столько убитых и раненых, как за эти несколько часов. Вдруг что-то заставило его остановиться и посмотреть на конфедерата сидевшего на полу. Смуглый офицер держался за обмотанную бинтом левую кисть и тихо стонал.

— Дело дрянь! На кой черт они удалили имплантант. Я не думал, что это так больно! — сказал он, не поднимая головы, думая, вероятно, что перед ними остановился врач повстанцев.

Сердце защемило, едва Воронин узнал знакомое лицо. Не чувствуя ног, Саша опустился на колени рядом с раненым офицером.

— Лион?! Лион, это ты старина?!

Лейтенант медленно поднял голову и посмотрел на Сашу мутными, налившимися кровью глазами, из которых текли слезы.

— Ты?!… Ты сильно изменился. Я думал, тебя убили.

— Да нет, старина, живой я, черт побери, живой! Вставай, пошли, теперь мы снова будем вместе! Помнишь, как раньше!

— Вместе? Ты думаешь, если я плачу, то я сдался? Нет, мне просто очень больно. Я отвык от боли, — уже более твердым голосом сказал Лион.

— Неужели ты еще веришь правительству? — изумился Саша.

— А ты уверен, что ты это ты, а не что-то иное?

— Да ты совсем что ли?! — Воронин покрутил пальцем у виска.

— Прости…. Друг. — Ривену отвернулся и зарыл глаза, оставшись наедине со своей болью.

После этой фразы Саша осознал, что лейтенанта невозможно переубедить. Если уж Лион поверил во что-нибудь, то будет придерживаться этой веры до самого конца. Вот оно самое страшное последствие гражданской войны — потеря друга! С горечью думал Воронин, покидая лазарет…

Катя нашла его только во второй половине дня на развалинах бара, завсегдатаем которого он был те несколько декабрьских дней прошлого года. Он лежал под столиком среди обломков, обнимая чудом уцелевшую бутылку коньяка.

Четыре больших вентилятора, медленно вращаясь, разгоняли приторный туман, наполнявший центральный зал совещаний. Один из членов Комитета додумался принести индийские свечи с благовониями. «Для, того чтобы лучше думалось», пояснил он. И вот теперь благовонный дымок затопил зал до самого потолка, однако думать от этого легче не стало.

Приглушенное освещение придавало всему некоторую нереальность. Люминесцентная лампа в дальнем левом углу беспрерывно мерцала подобно стробоскопу, словно здесь проводилась как-нибудь дискотека, а не собрание Временного Комитета.

— Когда же придет электрик и заменит эту надоевшую лампочку!? — посетовал Прохоров.

— Не будет никакого электрика. Все ушли на фронт, — сказал генерал Минг.

— Ну, дайте лестницу, я сам заменю эту чертову лампочку!

— Не кричите Виктор. Разбудите наших коллег, — Капылевич кивнул на двух спящих комитетчиков, уткнувшихся лицом в бумаги на противоположном конце П-образного стола. — Мы уже работаем двадцать часов и все очень устали. Будем терпеливы.

— Ладно…хм, просите. Черт с ней, с лампочкой.

На большом прямоугольном мониторе, висевшем над входом, медленно проявлялся лик «Терминатора».

Многие повстанцы считали его то ли искусственным интеллектом, то ли неким гениальным хакером или даже группой, выступающей под одним псевдонимом. Временный Комитет не подтверждал ни ту, ни другую гипотезу. Лишь немногие посвященные знали правду о «Терминаторе». Но скрывали это от рядовых повстанцев, потому что боялись потерять авторитет и доверие. Ведь мятеж на девяносто процентов держался за счет «Терминатора», сущность которого они не могли объяснить. Временному Комитету было проще распространять слухи и домыслы о том, что «Терминатор» искусственный интеллект или группа гениальных хакеров, лишь бы не сознаваться в собственной зависимости от него. Тем более что самому «Терминатору» было наплевать на это.