Князь Барбашев (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович - Страница 52

Что ж, мирные дни остались в прошлом, пора было собираться на войну.

Глава 14

Да, сборы в военный поход тот ещё геморрой, при котором учесть предстояло кучу вещей. Начать с продовольствия. Понятно, что на весь поход провиантом не запасёшься, и наступающая армия будет питаться за счёт разоряемых земель. Но на первых порах содержать себя и своих людей придётся самому, к тому же в грамоте, доставленной гонцом, недвусмысленно указывалось, что ему необходимо иметь при себе продовольствия на месяц. А значить брать надо с хорошим запасом, а то мало ли что.

В будущем историки подсчитают, что русский мужик потреблял в год примерно 24 пуда зерна, т.е. чуть больше 1 кг хлеба в день. И ведь что любопытно: сравнивая эту неписаную норму с теми цифрами, которые встречаются в документах XVI века и в интендантских расчётах XVIII - начала ХХ века, нетрудно заметить, что существенно она не меняется: все тот же килограмм хлеба и небольшой приварок. Правда, печёный хлеб долго не хранился, поэтому в дальний поход вместо него брали сухари.

Разумеется, никаких цифр в голове у Андрея не было, да и вешать продовольствие в граммах никто не собирался, но по грубым прикидкам на пятерых мужчин отправляющихся в поход требовалось около 10 килограммов разнообразной еды в день, а с учётом требуемого месяца и двухнедельного запаса все полтонны выходило.

Тут поневоле порадуешься, что война на зиму пришлась, ведь в сани куда больше запихнуть можно, чем в телегу. Ну и лошадки, у купцов-литвинов реквизированные, в тему пришлись. И пусть до классических тяжеловозов им было ещё ой как далеко, но тянули они всё же куда больше, чем все знакомые Андрею в этом мире коняги, включая и тех, что стояли в монастырской конюшне. Что поневоле опять возвращало мысли княжича на необходимость селекции.

В общем, на одни сани грузли всё съедобное: рожь, гречневую и овсяную крупу, горох, чеснок, лук, морковь, ветчину, солонину, яйца и питьё в бочках (не пресловутую ключевую воду, а нечто более здоровое и полезное - знаменитый русский квас). Разумеется, не забыли и про соль - несолёную-то еду мало кто любит.

Отдельно в мешке хранился сушёный иван-чай - прекрасно заменяющий отсутствие чая обычного. А для сладости чаепития взяли мёд, сливочное масло и орехи. Андрей ещё бы и сыра набрал, но подобного изыска в его имении пока не водилось, а покупать - жаба душила.

Короче, сани только продовольствием загрузили порядочно, и это ещё не считая котлов, шатров и массы прочего имущества, без которого в долгом походе не протянешь.

А ведь кроме людей, нужно было позаботиться о корме и для лошадок. А это тоже немало, достаточно сказать, что суточная норма для лошади по нынешним временам - около 3-5 кг овса и 6-8 кг сена. И ведь никуда не денешься - конское брюхо к громким фразам глухо, а кругом зима и пастбищ с хорошей травой по пути не встретиться и никакая тебенёвка вас не спасёт. А потому, хочешь, не хочешь, а одними санями не отделаешься - это не один человек в поход собрался. Нет, можно, конечно и одному в путь подастся - как в разряде вписано - но и добычи одному меньше достанется. Жадность? Да, жадный он, жадный, но не он такой - жизнь такая, как говорили в будущем. А потому в поход собирались все, включая молодожёна Годима.

Ну да, женился-таки мужик на приглянувшейся ему вдове, не стал Андрей их счастью препятствовать, да и в будущем никому не станет. Он всё же не совсем современник, что бы ему церковь и государь специально указывали, что холопов и холопок женить-таки надобно. Он это и так понимает.

Вот так и набралось в поход пять человек - он, Олекса, Годим и двое возничих из бережичевцев. И это он ещё по мизеру набирал, так то те, кто побогаче были, с собой ещё отдельно слуг и даже повара брали, чтобы в походе с полным комфортом быть. Но Андрей на подобное не согласился: всё же сказывалось рабоче-крестьянское происхождение. Двух мужиков за глаза хватит, чтоб и дрова нарубить и прочее что сделать, а Олекса хоть и не Любим из казачей ватажки, но тоже готовил неплохо. Да и сам Андрей кашеварить любил.

Кстати с количеством лошадок тоже вопрос долго стоял. Бесспорно, каждый воин должен был выступать в поход как минимум одвуконь. Но в бой вступать лучше всего на свежем коне, а раз так, то чем больше будет с тобой лошадок, тем лучше. К тому же каждая лишняя вьючная лошадь могла взять на себя до 100 кг полезного груза, что было немаловажно. Вот только возможности андреевых "конюшен" были ограничены. И без того великое счастье, что втроём одвуконь выступить можно (спасибо литвинам-караванщикам). Конечно, все остальные лошади уступали его пегому Хазару, но на безрыбье, как говориться...

Да, к тому же, лишние лошади - лишний фураж, а его и без того на целый воз, которого, к тому же, и на месяц не хватит. Так что порешили идти одвуконь. Понты - понтами, но голову свою иметь надобно.

В общем, хлопот был полон рот. И хлопотами были заполнены все Бережичи. Не избежал которых и Яким.

Вообще, Якима в последнее время раздирала куча мыслей. Только все они вертелись вокруг одного. Точнее одной. Он столкнулся с ней у колодца, когда шёл с полей и был сражён сразу и наповал. Мать, с которой он поделился своим горем, только сочувственно погладила сына по голове. Ну да, любовь не считается с социальным статусом, вот только люди с ним очень даже считаются. "По робе холоп, по холопе роба", - увы, что написано пером, не вырубишь и топором. А 66-я статья Судебника 1497 года прямо гласила: 'Холопом становится человек, продавший себя в полное холопство, поступивший в тиуны или в ключники в сельской местности, независимо от того, оговаривает он свою свободу или нет. Холопом становится тот, кто женится на рабыне, или выходит замуж за холопа, или передаётся в приданое, или в силу завещания'. А девушка та, как ни трудно догадаться, была из семьи новоприбывших. И была полной холопкой.

А ведь воля - последнее, что оставалось у их семьи. Да, в долгах они были с ног до головы, но вольны были, отдав их, уйти на новые земли. Вон, Прокл, тому живой пример. А женись он на холопке? Правда, мать да сестра вольными останутся, но что им с той воли?

И ведь сердцу не прикажешь. Особенно, если и тебя среди других выделили. Вот и ходил Яким, как в воду опущенный. Только работа и спасала. Что не говори, а тяжек деревенский быт. С утра и до вечера приходится что-то делать. Вставали все с первыми лучами солнца и горбатились, как проклятые пока оно не садилось. Доставалось всем: женщинам, детям, старикам, мужикам - каждому находилось дело по его силе и разуму.

Вот и пахал Яким, стараясь забыться, да куда там. А тут ещё Годим, невольно ставший соседом, масла в костёр подлил. Боевой холоп это не полонённый - холопство его не вечно. Отдал долг и волен, словно птица. А вот женился на холопке, и рад-радёшенек, потому как по любви всё сладилось, а ещё князь слово дал - коли будет Годим уходить, отпустит жену. "За князем служба не пропадёт", - любил он повторять и Яким ему верил: из походов Годим с достатком вернулся, да и подати на нём только государевы были. С такой жизнью он свой долг за пару лет отдаст и жену выкупит, да не одну, а со всей роднёй.

Потому, пребывающий в таком раздрае парень и не сразу понял, о чем заговорил с ним зашедший в гости родной дядька. А ведь всё было довольно просто.

По уговору, должны были крестьяне поставлять владетелю в поход человека с возом, и так вышло, что, поскольку Прокл в отъезд собирался, жребий ныне выпал на Якима. Вот же мало ему было печалей. Но делать нечего, с утра впряг он своего коня в розвальни и покатил на княжий двор, возле которого и застыл, соображая к кому подойти. Благо вскоре его увидал Годим и по соседски подошёл поздороваться да спросить, чего тому надобно. Услыхав ответ, хмыкнул, оглядывая лошадку и велев ждать, скрылся в избе. Ждать пришлось хоть и не долго, но замёрзнуть Яким всё же успел - день-то выдался довольно морозным. Глядя на вьющийся дым из трубы, с тоской подумал о тёплой избе, но тут снова появился Годим в сопровождении княжеского послужильца Олексы.