Князь Барбашев (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович - Страница 46

Пока одни трясли чужое добро, Любим, оказавшийся неплохим поваром, готовил на огне кулёш. От запахов, идущих от костра, у многих казачков повело брюхо: чай последний раз горячее почитай сутки назад ели.

Ну а Глеб, немного понимавший в знахарстве, лечил раненого казачка. Рана оказалась довольно тяжёлой, но шанс выжить у ватажника был. Глянув, как мужик умело бинтует парня, Андрей только поинтересовался, выдержит ли тот дорогу.

- На все воля божья, - философски ответил Глеб. - Если сильно не растрясём, то дотянем.

Наконец потрошение и сортировка добычи закончилась и андреева дружина с чувством выполненного долга принялась за обед, который всем без исключения показался удивительно вкусным.

Хлебая густое, сваренное с мясом горячее варево, Андрей с ухмылкой думал о развитии своей партизанской тактики. Может действительно, нечего вдоль дорог ждать у моря погоды, когда можно с вечера на постоялых дворах вызнать кто, куда и какими силами поедет. Прикинуться небогатым путешественником каждый может, всё же люди тут в чём-то ещё не пуганные, зато и время на экспроприацию тратиться меньше будет. А время - штука серьёзная. Ведь осень кругом, как-никак. И распутицу никто ещё не отменял.

После сытого обеда Андрей зарылся в бумаги, что были при старшем каравана. А что, надо же знать, как тут накладные всякие, да иные документы выглядят. Билась у него одна мыслишка: зачем лишнюю тяжесть с собой возить, когда можно её прямо тут на серебро обменять. Наглость она ведь и вправду второе счастье. В общем, все бумаги скопом перекочевали в андрееву суму, чтобы разобраться с ними на досуге.

- Что ж, граждане караванщики, - насмешливо бросил Андрей, взлетая в седло доставшейся ему лошади. - Спасибо за хлеб-соль, но пора и честь знать. Не поминайте лихом атамана Буншу, а лучше помолитесь за него, как-никак, а вы-то живы остались.

Подъехав к зло зыркающему охраннику, он добавил, обращаясь прямо к нему:

- Сабельку твою, извини, себе приберу. Ты же вот что, хоть руки ноги связаны, да к дереву не привязаны. Где-то возле кострища ножичек в пенёк воткнут, доползёшь - освободишься, а там и других распутаешь. Ну, прощевай, воин. Приятно было с тобой биться, да звиняй, другие меня делишки ждут. Да, по следам не ходи, не надо.

И тронув пятками конские бока, поспешил догонять уходящий отряд.

Раненого Бунко они всё же довезли до основного лагеря живым. И это Андрея порадовало: мало кто любит терять своих людей, тем более, если отряд твой и без того малочисленнен. А спустя день, оставив Глеба с раненым, дружина вновь устремилась к дороге, только пролегавшей на сей раз в другой стороне. Здесь удача вновь была благосклонна к князю (а как же, почти три ночи в трактирах разведчики паслись, пока нужного дождались).

Короче авантюризм в новом теле пёр буквально из всех щелей. Андрей уже и удивляться подобным вывертам перестал. Он всё чаще и чаще ловил себя на мысли, что ему уже не страшно то, что он совершал, готовился, и собирается ещё совершить. Как же прав был Сабатини, когда устами своего героя воскликнул: "все мы ещё дикари под тонкой оболочкой цивилизации". За два года он из жителя просвещённой Земли двадцать первого века, с его толерантностью и правами человека, постепенно превратился в жителя Земли века шестнадцатого, у которого были совсем другие взгляды на многие вопросы мироздания. Что-ж, в розовых очках в этом новом мире не выжить. Ведь даже в двадцать первом веке не желавшим прогибаться под изменчивый мир рога отшибали. Что уж говорить про век шестнадцатый. А жить-то - хорошо! А хорошо жить - ещё лучше!

Глава 11

Солнце, блеснув на прощанье последним лучиком, скрылось, наконец, за горизонтом, окончив долгий бег по небосклону. День медленно угасал, и природа потихоньку замирала, готовясь к ночному отдыху. Длинные тени деревьев накрыли узкую лесную дорогу, по которой давно никто не ездил. Казалось, скоро всё вокруг превратиться в сонное царство, но вдруг во всё это великолепие дробным перестуком ворвался стук лошадиных копыт.

Они бежали, нет, скорее даже не бежали, а драпали, благо теперь каждый из шести взятых с собой был одвуконь. Вот только проблему это не решало, так как литвины имели под седлом отборных рысаков, а у андреевой дружины только то, что у караванщиков взяли. Хорошо хоть то, что преследователи были ещё далеко, но ждать, когда они догонят, почему-то никому не хотелось.

Нет, ну надо же было так нарваться. А всё от того, что у кого-то жадность проснулась. И он ещё смел говорить, что жаба не его тотемное животное, и она его даже в полнолуние не давит. Чушь, давит и ещё как. Не потащись они в Рославль сбывать награбленное, спокойно бы сейчас возвращались домой. Так нет, захотелось серебришком разжиться. Вот и разжились: бросили кучу неправедно нажитого и отбивают задницы в сёдлах имея за плечами нехилый такой отряд горящих праведным гневом местных хозяев. И ведь, как говаривал один киногерой: ничего же не сделали, только зашли.

Эх, какая это была скачка! Так Андрей ещё ни разу не скакал в этом мире. Они бешено мчались, безжалостно стегая и пришпоривая лошадей. Вот только долгий галоп ни одна лошадь не выдержит. Но чистокровные рысаки протянут дольше. И это понимали все в отряде и надеялись теперь лишь на сумерки, что скоро должны были окутать землю. Ночью, даже при свете факела, гнать коня не каждый решиться, слишком велика вероятность переломать ему ноги. Но даже если и решиться, то темнота, когда вокруг ничего не видно, кроме небольшого пятна, освещаемого факелом, позволит сбить преследователей со следа, свернув с дороги в спасительный лес. Но лучше бы литвины встали на ночёвку. А тогда за ночь их след успел бы остыть.

Чёрт, ну скорее бы потемнело! Хотя, что бога гневить, и без того это большое счастье, что незапланированная встреча произошла далеко за полдень, а не с утра. В противном случае уйти смогли бы далеко не все.

Когда-же сумерки сгустились настолько, что даже дорогу стало еле видно, Андрей наконец решился. Да и тянуть уже не было времени, запаленные лошади почти падали от усталости. Повинуясь взмаху руки, отряд один за другим на полном скаку вломился в лес, рискуя переломать коням ноги. Но счастье и тут не оставило беглецов - первый, самый опасный участок, когда лошади ещё не сбросили скорость, они проскочили без помех, а вот когда от дороги успели отъехать довольно прилично, неожиданно не повезло одному из всадников. Вот так - боялись, что падут кони, а рухнул седок, получивший по лицу разлапистой веткой. Судя по тому, как он тут же разразился приглушённой бранью, ничего серьёзнее царапин и фингала он не получил. И это радовало: раненный казак стал бы сейчас большой обузой.

Остальные принялись спешиваться на ходу (после долгой скачки лошадям противопоказана мгновенная остановка): пример неудачливого товарища показал, что тёмный лес всё же не совсем подходящее место для верховых прогулок.

Тьма понемногу сгущалась, но люди шли не переставая. Звуков погони за спиной слышно не было, и у всех затеплилась надежда, что литвины проскочили-таки место сворота, не углядев его в сгустившихся сумерках. Понятно, что рано или поздно, они поймут, что впереди уже никого нет, но вряд ли сунуться в лес до рассвета. А значить им предстояло идти всю ночь, петляя по едва приметным глухим дорогам и старым просекам, чтобы окончательно оторваться от преследователей. Но лучше быть уставшим и свободным, чем отдохнувшим и пленным. Выкуп - выкупом, но Андрей-то помнил, что пленные с этой войны (а до неё и осталось то месяца полтора-два) вернуться лет через тридцать, что в его планы явно не входило.

Лесной лагерь встретил их пением птиц и вкусным запахом еды. Усталые и голодные, пропетлявшие по лесам двое суток, сбивая со следа возможную погоню, люди бес сил валились на землю, радуясь, что остались живы. И хотя потерянного было жаль, но добра, экспроприированного у купцов, было ещё много. Настолько, что Андрей решил, что с партизанщиной пора было заканчивать. От добра добра не ищут, как говаривают умные люди. В конце-то концов, по пути ещё не один караван встретиться. Да и деревеньки окрестные тоже пощипать можно, всё ж таиться более причин не было. К тому же и раненный в первой стычке оклемался уже достаточно, чтобы выдержать неторопливую езду лесными тропами. На том и порешили: как только люди придут в себя после рославльского приключения, сворачивать лагерь и идти домой.