Инфернальный реквием - Фехервари Петер - Страница 47

— Исповедник был мудрым человеком, — снова лжет Асената.

— Нет, я так не думаю, — презрительно фыркает канонисса. — Просто судьба слишком щедро его одаряла, пока у Императора Вопрестоленного не переполнилась чаша терпения.

Гиад поднимает глаза, удивленная такими речами. Ей всегда казалось, что эта женщина — заурядная фанатичка, способная заметить только что–нибудь очевидное.

— Однажды я расскажу тебе историю исповедника… — продолжает Моргвин. — Если ты заслужишь право узнать ее.

Канонисса приседает с грациозностью хищника, и их лица оказываются на одном уровне. Исцарапанные терниями черты Моргвин так близко, что Асената чувствует исходящий от нее запах роз.

— Отче Избавитель подвел тебя, но ты приняла это. Смирилась с неудачей. Ты понимаешь?

— Да, канонисса–истязатель, — сознается Гиад.

— Примешь ли ты Императорское Осуждение?

— Приму.

Вытащив из–за пояса дерюжную скрутку, Моргвин разворачивает ее в островерхий черный куколь.

— Ищешь ли ты искупления, Асената Гиад?

— Ищу! — рьяно отвечает сестра, широко раскрыв глаза

— Тогда желаю тебе заслужить всепрощение, сестра-репентистка, — провозглашает канонисса, натягивая куколь на голову кающейся женщины.

На мгновение ткань ослепляет Асенату, но потом прорези для глаз оказываются в нужных местах. Так начинается ее третья жизнь, хотя большую ее часть Гиад не будет принадлежать себе.

«Проснись, сестра!»

Покров тьмы сменился потоком боли, и Асената застонала. Ее затылок казался настолько хрупким, что она испугалась, не расколот ли он.

«Ты упала, тупица! — рявкнула сестра Милосердие. — Поднимись и соберись! Сейчас нельзя расслабляться».

Резко подняв голову, Асената посмотрела на «Чистую доску». Над Фейзтом склонялось худое, как скелет, создание в багряных одеяниях. Гиад знала только одну женщину настолько высокого роста.

— Палатина, — в отчаянии прошептала она.

— Твоя жизнь вне опасности, сестра Гиад, — сообщила Акаиси Бхатори, повернувшись к ней. — Однако же весьма вероятно, что ты получила сотрясение мозга.

Асената попробовала встать, но мир, всколыхнувшись вокруг нее, принялся кружиться и качаться, вызывая жуткую тошноту.

— Рекомендую сохранять неподвижность, — заметила палатина, когда Гиад завалилась на бок, и ее вырвало на пол.

«Посторонись, сестра! — призвала Милосердие. — Я крепче тебя!»

— Долго я… так пролежала? — очень тихо прохрипела Асената.

«Несколько часов! Сначала я пыталась разбудить тебя, потом — перехватить ниточки к нашему телу, но ты провалилась так глубоко, что утащила их с собой. Вот Карга нас и нашла».

— Как ты пробралась в Реформаториум? — спросила Бхатори. — Я лишила тебя доступа, когда ты покинула орден.

— Лишила? — пораженно повторила Гиад.

Нет же, это невозможно. Система пропустила ее.

«Проделки сервитора, ну или что она за штуковина на самом деле, — предположила Милосердие. — Готова поспорить, именно она восстановила наш доступ».

Асената взглянула на Анжелику. Киберсущество в красной рясе занималось своими делами как ни в чем не бывало. Почему оно не унесло Асенату, когда та потеряла сознание, не постаралось спрятать ее?

— Отвечай мне, сестра Гиад! — потребовала Бхатори, сходя с возвышения. — Кто–то способствовал тебе в незаконном проникновении?

— Я… обрела много новых навыков, — солгала Асената. — Меня научили обходить подобные преграды.

— Где именно?

— В Конвенте Санкторум, палатина. — Гиад села прямо и попробовала добавить жесткости в тон. — Я здесь по поручению само́й благословенной приорессы.

— И что ты выискиваешь, отрекшаяся?

— Из нас двоих отреклась не я, еретичка.

Акаиси дернула тонкими губами. Никогда прежде Асената не видела на лице живой мумии чего–то более похожего на выражение чувств.

«Прижми ей хвост, сестра!» — подбодрила Милосердие.

— Ты плюнула на Свет! — бросила обвинение Гиад. Ее голос задрожал от страсти. — Твои отродья — оскорбление Добродетелей Просветительных!

— Как обычно, ты заблуждаешься из–за своей сентиментальности, — рассудила Бхатори, сохраняя полное спокойствие. — В моих жертвах воплощен извечный замысел Истерзанного Пророка.

— Какой еще замысел?

— Безупречное Понимание! — объявила Акаиси, подходя ближе. — Его принципы вплетены в проповеди нитями скрытых значений, аллюзий и аллегорий настолько тонких, что найти связь между ними способны лишь самые усердные исследователи. Каждая доктрина проявляется только в сочетании с другими, раскрывая новые участки единого целого. Вместе они передают зашифрованную суть непреложного закона Истерзанного Пророка.

— Ты видишь то, что хочешь видеть, — насмешливо отозвалась Асената.

Головокружение унялось, но Гиад по–прежнему изображала дурноту. Она понимала, что не готова к схватке.

— Я вижу то, что более мудрые женщины расплели в течение минувших веков, — парировала Бхатори. — Грандиозный труд начался не с меня. Великому предприятию посвящали себя все повелительницы Бронзовой Свечи, начиная с палатины Магдалины Вспарывательницы, занявшей этот пост во время Четвертого просвещения.

Она остановилась перед Асенатой и посмотрела на сестру сверху вниз, как на исключительно неприятную подопытную особь.

— Но мне выпала честь реализовать их открытия.

— Создать чудовищ.

— Сотворить чудеса, — поправила Акаиси. — Наш основатель не желал, чтобы Воплощения оставались неосязаемыми символами. Их становлением мы почтим жертву самого Бога–Императора.

Она сложила ладони чашечкой, будто для поднесения даров.

— Когда Воплощения достигнут блистательного идеала, безупречные в своей боли и беспорочности, свершится концептуальное отпущение грехов, и Его священный замысел развернется перед праведными!

— С чего бы…

— Довольно! — перебила Бхатори. — Своими приношениями ты заслужила толику просвещения, но хватит с тебя.

— Что за «приношения»?

— Слепой Дозорный, которого ты доставила мне, уже затмил своего предшественника… — Палатина махнула рукой в сторону Фейзта. — И ты сама, Асената Гиад. — Акаиси отстегнула от рясы шприц с длинной иглой. — Я еще не решила, в каком образе ты вознесешься: Кровоточащего Ангела или Кающегося Рыцаря. Хотя оба нынешних кандидата соответствуют требованиям, они непримечательны. Мне нужно поразмыслить над дилеммой.

Бхатори наклонилась к добыче, поразительно гибко согнувшись в талии, и занесла шприц.

«Дерись, сестра!» — крикнула Милосердие.

Оттолкнувшись от пола, Асената обеими ногами пнула Каргу в голени, но вместо хрупких костей там оказался прочный металл. От удара палатина даже не покачнулась, а ноги самой Гиад пронзила боль. Правда, в тот же миг Милосердие вскинула их общую правую руку и выбила у Бхатори шприц. Вместе они бросились вбок, уворачиваясь от свободной ладони Акаиси, что ринулась вниз подобно клинку гильотины. Перекатившись по полу, сестры кое–как подняли свое тело и заковыляли по залу, стараясь оторваться от хирургеона. Карга развернулась в поясе и зашагала следом, лязгая стальными ступнями.

«Она украла у техножреца не только его знания», — догадалась Милосердие.

Сунув руку в потайной карман рясы Асенаты, ее сестра вытащила и метнула в палатину скальпель, о наличии которого Гиад даже не подозревала. Клинок со свистом устремился к лицу хиругеона, но Бхатори поймала его в полете и переломила длинными ногтями.

— Отрекшаяся, во что ты превратилась?! — вызывающе произнесла Асената. Хромая, она забралась за «Чистую доску».

— В то, что нужно моему Богу–Императору. — Палатина вынула спрятанный под ее одеяниями пистолет с тонким стволом. Из дула оружия тянулась блеклая полоска когерентного света.

Видя, что Акаиси целится в нее, Гиад пригнулась. Раздался тихий свист, и что–то с легким стуком вонзилось в стену позади сестры. Сам выстрел оказался полностью бесшумным.