Тайна Гремящей расщелины
(Научно-фантастические рассказы и повести) - Шалимов Александр Иванович - Страница 38

Рассел спрыгнул на пол и молча пожал плечами.

— Куда? — спросил Стонор, видя, что астроном взялся за портьеру выходной двери.

Рассел указал пальцем вверх.

— Только ни шагу от входа, — предупредил Стонор. — Слышите, что там делается?..

Рассел кивнул и исчез за тяжелой портьерой.

Через несколько минут он возвратился, отряхивая снег с бороды и усов.

— Видели что-нибудь? — спросил доктор.

— Нет.

Четверо суток бушевала пурга над обледеневшими хребтами Земли королевы Мод. Массы сухого колючего снега неслись над утонувшими в сугробах постройками станции, словно огромная река в половодье. Даже в полдень нельзя было ничего рассмотреть в непроглядной мгле. Исчезли скалы и небо, окрестные хребты и глубокая долина, уходящая на десятки миль к западу, в лабиринт пустынных гор.

Над головой гудели стальные тросы радиомачт. Свистел и завывал ураган.

Едва угасал короткий день, где-то в вышине вспыхивали сполохи полярных сияний. Их разноцветные лучи не достигали дна разбушевавшегося снежного океана. Лишь меняющиеся оттенки снежных струй выдавали невидимую пляску огней в антарктическом небе.

Радиосвязь прекратилась. В хаосе тресков и шорохов утонули не только голоса южноафриканских и чилийских станций, но даже и сигналы соседей — советской антарктической станции Лазарев, находящейся всего в семистах милях от англо-американо-французской станции, возглавляемой Стонором. Не слышно было и передатчика Ледяной пещеры, где четвертый день находились отрезанные от базы геодезист Генрих Ковальский и геолог Тойво Латикайнен…

Главный выход из Большой кабины, возле которого находилась будка с метеорологическими приборами, был занесен снегом.

Лоу и Рассел с трудом опустили крышку запасного выхода. Обжигающий вихрь ударил в лицо, ослепил. Лоу выполз из люка и, лежа в снегу, принялся нащупывать проволочный трос, протянутый к будке с приборами. Руки хватали сухой, сыпучий снег, убегающий вместе с ветром. Наконец пальцы нащупали металлический стержень, забитый в лед.

Лоу чертыхнулся.

— Трос оборван! — крикнул он Расселу, который напряженно вглядывался в окружающую тьму.

Астроном протянул Лоу тонкую нейлоновую веревку. Метеоролог обвязался ею и уполз в темноту. Рассел внимательно следил, как разматывается веревка. Время от времени он бросал быстрые взгляды вверх, откуда в промежутки между снежными вихрями прорывались зеленовато-фиолетовые сполохи необычайно яркого полярного сияния.

«Словно на дне океана чужой планеты, — думал молодой астроном. — Однако почему так интенсивно свечение? Такого еще не было. И, как назло, ничего не видно. Снег несет выше перископа Большой кабины…»

Веревка размоталась. Рассел привязал конец к своему поясу и ждал. Легкое подергивание свидетельствовало, что Лоу ползал в темноте, ощупью отыскивая будку с приборами. Наконец веревка перестала дергаться.

«Добрался, — с облегчением подумал Рассел. — Берет отсчеты».

Прошло несколько минут. Астроном все острее чувствовал пронизывающий холод. Многослойный шерстяной костюм и меховой комбинезон не были надежной защитой от мороза и ветра. Здесь, возле купола Большой кабины, было чуть тише, а каково Лоу на открытом пространстве ледяного склона…

Веревка продолжала оставаться неподвижной. Рассел осторожно потянул ее. Ответного сигнала не последовало. Неужели веревки не хватило и Лоу рискнул отвязаться? Это было бы чистейшим безумием в такой буран.

Рассел потянул сильнее. Сомнение исчезло: конец веревки был свободен. Астроном включил рефлектор. Однако сильный луч света пробивался не более чем на полтора — два метра. Негнущимися пальцами Рассел торопливо привязал конец веревки к крышке люка и пополз в набитую снегом тьму.

Стопор беспокойно глянул на часы:

— Долго копаются…

Доктор, развалясь на диване, неторопливо потягивал ром.

Замечание Стонора развеселило француза.

Он оскалил большие желтые зубы, хотел что-то сказать, но махнул рукой; посмеиваясь, налил себе еще рома.

Стонор нахмурился и отодвинул бутылку подальше от Жиро.

— Прошу вас, доктор… Последние дни вы снова злоупотребляете этим. Кстати, не попробовать ли еще раз связаться с Ковальским?

— Бесполезно, шеф. — Жиро вздохнул. — В эфире трещит громче, чем у меня в голове.

— Попробуйте все-таки, а я посмотрю, что делают Лоу и Рассел.

Доктор, пошатываясь, прошел в радиорубку, примыкающую к Большой кабине, надел наушники, включил передатчик. Трескотня в эфире как будто уменьшилась. Но что это?..

Маленькие глазки доктора широко раскрылись. Может быть, ему показалось?.. Нет, вот снова. Прерывистый угрожающий вой звучал в наушниках.

У доктора пересохло во рту, и он мгновенно протрезвел. Никогда в жизни ему не приходилось слышать ничего подобного. Вой затих, потом возник снова. Это не могли быть атмосферные помехи. Четкий ритм улавливался в ошеломляющей мелодии, полной боли, тоски и непередаваемой ярости. Доктор почувствовал, что весь холодеет. Он сорвал наушники и отбросил в сторону. Но непонятная, устрашающая мелодия продолжала звучать в ушах.

«Схожу с ума», — мелькнуло в голове доктора, и Жиро ринулся прочь из радиорубки.

В Большой кабине никого не было. Доктор оперся руками о стол, до боли закусил губы, стараясь собраться с мыслями. Колени дрожали. Он нащупал пульс и растерянно всплеснул руками.

— Не меньше двухсот…

Схватив бутылку с ромом, приложил к губам. Зубы противно стучали о холодное стекло.

Когда облепленные снегом Рассел и Стонор втащили в Большую кабину неподвижное тело Лоу, доктор сидел у стола, бессмысленно глядя в одну точку. Он не шевельнулся и тогда, когда Лоу уложили на диван, и Рассел принялся стягивать с метеоролога меховой комбинезон.

Стонор оглянулся на доктора.

— Ждете специального приглашения? Посмотрите, что с ним. Джек нашел его возле будки с приборами. Чудо, что нашел…

— С-сейчас, — пробормотал доктор, медленно приближаясь к дивану, на котором лежал Лоу.

Рассел внимательно посмотрел на Жиро и тихо отстранил его:

— Я сам… Вы отдохните…

Стонор стиснул кулаки.

— Вы все-таки не послушали меня, — негромко сказал он доктору. — И вот что получилось, когда вы нужны. Идите в коридор, а когда протрезвитесь, закройте люк.

Доктор, пошатываясь, исчез за портьерой.

Рассел со шприцем в руках подошел к Лоу.

— Он потерял сознание не от холода, — заметил Стонор. — Руки и ноги у него теплые. Может, его ударило обо что-нибудь?

— Сейчас узнаем, — сказал Рассел, вонзая иглу в руку Лоу.

Через несколько мгновений метеоролог шевельнулся и открыл глаза.

— Выпей-ка, старина, — прошептал Стонор, поднося стакан к губам товарища.

Лоу проглотил лекарство и откинулся на подушки. Взгляд его постепенно принял осмысленное выражение. Казалось, метеоролог припоминает что-то. Вдруг в его глазах мелькнул испуг. Лоу сделал знак, чтобы Стонор нагнулся.

— Проверьте, хорошо ли закрыты входные люки, — пробормотал метеоролог, — там…

Он не успел кончить. Громкий вопль заглушил вой урагана. Портьера распахнулась, и в Большую кабину одним прыжком влетел доктор.

Он был без очков и шапки, его рыжие волосы стояли дыбом, лицо было перекошено от ужаса.

— Помогите! — визгливо закричал он, ухватившись за Стонора. — Скорей! Сейчас он войдет. Ой-ой!..

Стонор с усилием оттолкнул доктора в сторону, шагнул к выходу в коридор и остановился в нерешительности, в поисках какого-нибудь оружия.

В это время электролампы, освещающие Большую кабину, начали медленно угасать. Доктор ахнул.

— Скорее к генератору, Ральф! — раздался в сгущающемся мраке голос Рассела. — Я посмотрю, кто там.

Рассел с пистолетом в одной руке и фонарем в другой шагнул в коридор.