Выбор ведьмы (СИ) - Кащеев Кирилл - Страница 2

— Свежий взгляд… — уже сомневаясь, пробормотало зеркало.

— Может быть… — неожиданно согласилась Табити. — Есть небольшая вероятность того, что девчонка и впрямь сумеет разрешить ситуацию, — и тут же уточнила: — Очень небольшая. Крохотная. А я не могу позволить себе еще раз быть нерасчетливой и эмоциональной. — Снова кривая усмешка. — Не могу поставить на шанс ничтожный, против огромного, что ее встреча с Симарглом погубит все, что я создавала столетиями! Здесь я отвечаю за Ирий. И не только за него. — И губы ее сжались в тонкую решительную полосу. — Приведите ко мне лупоглазую! — Табити тряхнула рукой. Обвившаяся вокруг запястья змейка ожила и шустро поползла к дверям. — Должен же кто-то остановить эту везучую Кобелеву дочку… — прошипела Табити. — Старая Шалава Лизка ее неплохо выдрессировала!

— Не ругайся!

— Я не ругаюсь! Чего я вдруг ругаюсь? — удивленно посмотрела на зеркало Табити. — Лизка — от одного из тех сорока родов, что принадлежат к гербу Шалава: шпага, поднятая на бой, и три золотых креста на голубом фоне. Вместе с Самойловичами, Ледоховскими, Навроцкими… Да какая разница еще с кем! Чем экскурс в древнюю геральдику устраивать, лучше б подсказало, как исхитриться, чтоб эта жаба давленая, Шешу ее хвостом, ряска болотная, ничего не напортила! И да, вот теперь я ругаюсь!

— Не связываться с ней вовсе, — без колебаний ответило зеркало. — Прошлым разом напортила, думаешь, к нынешнему она половчей стала? Только и умеет что подсаживать мужиков на свой яд, и понятия не имеет, что делать, если они вдруг не поддаются.

— А у меня хоть кто-то еще остался? — огрызнулась Табити. — Подол ее платья резко взлетал и опускался, точно прячущийся под ним хвост нервно постукивал об пол. — Сыночки все своим заняты, и дела им нет до старенькой Матушки. — Уголки ее губ трагически опустились, на что зеркало ответило ехидным смешком, и тут же было названо бесчувственным.

— Цесссаревна-лягушка к Владычице нашей! — тихенький голосок от порога прервал перепалку в самом разгаре.

— Зови! — отозвалась Табити и скользнула обратно к креслу.

— Я прошу тебя только об одном! — вдруг заторопилось зеркало. — Если вопреки твоим усилиям девочка все-таки доберется до Пещер… ты не будешь убеждать себя, что ради спасения Ирия нужно нарушить собственные законы! Ты прекратишь охоту.

— Как ты о ней беспокоишься! — недовольно буркнула Табити. — Тоже в заговор вступило? Молодые приулитковатые драконы, безмозглые старые змеи и одно древнее плохо отполированное зеркало?

— У меня другие достоинства есть! — парировало зеркало. — Я готово держаться даже за крохотный шанс: потому что какой смысл змеенышам рождаться, а городам строиться, если они все равно погибнут?

— Тихо, она скачет! — шикнула Табити, набрасывая на зеркало шитый золотом платок.

Глава 2

Аудиенция с жабой

Закрывающая вытесанный в скале проем тяжелая дубовая дверь распахнулась, и на пушистый восточный ковер впрыгнула коронованная жаба.

— Ква! Бре-ке-кекс! — приветственно квакнула она и попрыгала к Табити, «на скаку» превращаясь. Стройная ухоженная блондинка с зелеными, чуть навыкате глазами преклонила колено перед Табити, целуя кончик выглядывающего из-под подола чешуйчатого хвоста. — Призыв Владычицы — огромная честь для меня!

— Что вы, царевна, это я, я рада! — Табити наклонилась, ласковым жестом поднимая блондинку с колен. — Прошу, моя дорогая, садитесь — да-да, не спорьте, я ведь разрешаю! Я настроена на долгий откровенный разговор — мы так давно с вами не болтали о своем, о девичьем!

— Прошу прощения у Владычицы… — Блондинка неловко пристроилась на маленькую трехногую табуреточку у массивного, как одеревеневший динозавр, стола на ящериных лапах. — Но… мы никогда не болтали.

— О девичьем? — невозмутимо спросила Табити, округлым жестом указывая на стоящий на столе пузатый расписной чайник. Маленькая змейка стремительно взбежала на стол, обвилась вокруг ручки и в широкие расписные чашки потекла горячая темно-вишневая струя. Запахло ягодами, нагретой травой и мятой.

— Квээ-э… Ни о чем, Владычица. — Царевна-лягушка нервно сцепила пальцы в замок.

— Неужели? А мне кажется, я вас так хорошо знаю! Наверное, по рассказам моего дорогого сына, Сайруса Хуракана. — Табити подняла чашку, тонкие ноздри дрогнули, вбирая аромат. — Ну что же вы, милая, пейте! Не отравлено, — бросила она.

— Владычица, я не смела и думать… — Царевна-лягушка схватилась за чашку. — Великий Воздушный говорил обо мне? — робко спросила она.

— Со мной? О вас? — Блаженно прикрытые глаза Табити резко распахнулись. — Конечно нет, вот еще не хватало! — И снова опустив веки, она медленно и вдумчиво сделала глоток. Склонила голову, точно прислушиваясь к ощущениям, благосклонно кивнула и отпила вновь. И лишь тогда взглянула на скорчившуюся на табуретке царевну-лягушку. — Многие весьма недоумевали, когда он взял вас на службу, да еще в мир людей… Безмозглая жаба… э-э… царствующая особа в межмировых играх разведки?

Из-под шитого золотом платка донеслось сдавленное хихиканье. Царевна недоуменно посмотрела в ту сторону:

— Мой отец, жабий царь, еще вполне в силах править подданными, так что я могу посвятить себя познанию мира… двух миров… набраться опыта…

— Ну да, ну да… — Табити задумчиво покивала своей чашке. — Просто как-то не задалось, да? — сочувственно поинтересовалась она. — Разоблачили, шкуру содрали, обратно в Ирий выкинули… что ж, того амбициозного молодого змея из канцелярии Воздушного Хортица вовсе убила![1]

— Меня… не Хортица, меня ее подружка белобрысая… — Голос царевны-лягушки был напряжен как туго закрученная пружина.

— Неприятно будет встретить ее здесь — после такого? — Взгляд Табити стал жалостливым — так смотрят на калеку. — Смотреть, как человечку, лишившую вас успеха и уважения, с почетом принимают в Пещерах? Наверняка даже самой придется участвовать — этикет есть этикет. И слушать, как хихикают за спиной. — Табити покачала головой. — Тяжело.

— Ее будут принимать с почетом? — слегка приквакивая на каждом слове, выдавила царевна.

— А как же? — удивилась Владычица. — Хортица уже почти добралась до Пещер, а ее, как вы говорите, белобрысая подружка в свите — вместе со своим мальчиком. Вы ведь пытались его соблазнить, а подружка разгневалась? — Сочувствие прямо-таки сочилось с гадючьих клыков вместе с ядом. — Что ж вы так неосторожно? Нужно понимать пределы своих возможностей и не выдавать слабостей. А то ведь и подданные могут усомниться, хватит ли у вас сил для правления — раз уж вы с человечкой справиться не можете. У вашего батюшки, кажется, новый выводок головастиков? Будет из кого выбирать.

— Добралась? — неотрывно глядя в свою чашку, переспросила царевна-лягушка.

— Почти, — уточнила Табити. — Сложно представить, чтобы на малом отрезке пути, что ей остался, ее что-нибудь могло задержать. Конечно, всегда может случиться нечто… — Табити заговорила медленно и веско, точно печатая каждое слово, — нечто такое, что… скомпрометирует наднепрянскую ведьму в ее роли посланницы… нечто… особенное… что не позволит Змеевым Пещерам ее принять… оскорбит Пещеры или… Но я, право же, даже вообразить не могу, чтобы это такое могло быть! — Табити Владычица вдруг трогательно-беспомощно улыбнулась. — Разве Вольх Ярый Тур назвал бы посланницей человеческого мира ту, что способна на подобные ошибки? Наверняка хортицкая ведьма — выдержанная, любезная и очаровательная юная барышня, не правда ли, царевна?

— Неправда! — пылко квакнула царевна… и тут же зажала себе рот рукой — над ладонью виднелись только еще больше выкатившиеся с перепугу зеленые глаза. — То есть я хотела сказать, что знаю хортицкую ведьму… и что Владычица совершенно права! Если посланница человечков… то есть посланница человеческого мира, хамит и вечно лезет в драку — какая же она на самом деле посланница? Гнать ее, и все дела! А если в драке с ней еще и что-нибудь случится — а Пещеры отвечай?