Конец сказки - Рудазов Александр - Страница 5

Немало знал и умел Кащей. Очень долгую жизнь прожил, много чему научился. Владыка над жизнью и смертью, он с легкостью поднимал ходячих трупов, призывал духов и повелевал нечистью. На службе у него, пусть и добровольной, состояли даже навьи князья вроде Великого Тодора или того же Вия. Ему служили оплетаи, шуликуны, велеты, богинки, Лихорадки и Бабаи. Он приказывал лешим, водяным, болотникам и другим духам-хозяевам, сильнейший из коих – демон самой зимы, древний Карачун.

И в другом волшебстве знал толк Кащей. Умел проклинать, морочить, подчинять чужие умишки. Без труда мог обратить кого угодно в мышь или каменный столб. Или наоборот – заставить каменного истукана ходить и говорить, а мышь обернуть человеком. Погоду менять умел, дожди насылать и грады.

Но главное, в чем хорош Кащей – волшебство предметное. Дружина железных хоробров. Взращенный черным колдовством Костяной Дворец. Великое множество умных вещей, рожденных в Кащеевой кузне.

И первое среди всех сокровище – заветная игла, что делает бессмертным и дает беспредельную мощь.

Пока она цела, Кащей и без волшебства сильней всех на свете. Не очень-то ему нужны ни зачарованные доспехи, ни смертоносный меч Аспид-Змей. Безо всякого оружия одолеет кого угодно, голыми руками передавит целое войско.

Кроме перечисленного есть у Кащея и другие умения, есть и другие способности. Все-таки жизнь он прожил не просто долгую, а несметно долгую. Дни, что Кащей не заполнял управлением государством своим, вершением судов и вождением ратей, он заполнял поиском мудрости. Повсюду добывал новые знания, отовсюду черпал, насколько возможно. Тысячами заклинаний овладеть успел, тысячам секретов обучиться.

И они по-прежнему там, в его книгах, пергаменах и берестах. В богатой библиотеке Костяного Дворца.

Но наизусть всю эту пропасть Кащей не помнит. Заветная игла дает бессмертие, дает силу, дает дивную быстроту, но не делает ни умнее, ни смекалистее.

Память-то у него устроена все так же. События недавние свежи и ярки. Важные – сидят крепко и надежно. Что каждый день используется – то мудрено забыть. А что сто лет уже не применял – то разве можно помнить? Утратило полезность – и незаметно покинуло голову. Уступило место другим вещам – более важным, более свежим или просто более интересным.

И тут уж неважно, двадцать тебе лет или тысяча.

В библиотеку Кащей теперь и явился. В круглую залу со столами и армариумами. В ее центре пылал Бездымный Огонь, а на нем кипел-булькал котел черного чугуна.

Кащей давно уже готовил этот ритуал. Давно создавал по крупицам, собирал по осколочкам. Последнюю часть нужных знаний он получил в недрах Каменного Пояса, из рук старца Озема.

Раньше он думал, что для ритуала непременно будет нужен ключ-камень. Но коснувшись, понял – нет, не нужен. Даже лучше, если не трогать его, оставить на прежнем месте. Пусть и дальше хранится у Озема и Малахитницы, пусть стерегут его Горные Хозяева, пусть незнамо для себя самих служат Кащею ключарями.

Ритуал еще не дошел до завершения. Кащей не был уверен насчет некоторых его частей, хотел окончательно их уточнить. Но после гибели Буяна-острова решил больше не тянуть. Пока цело еще каменное яйцо, пока невредима еще его игла.

Пока еще есть время.

Ну ничего. Ритуал снова вернет их ему в руки. И все снова станет надежно. Планы не порушатся. Кащей слишком долго их выстраивал, чтобы все погубила какая-то ерунда.

Теперь он неспешно разоблачился. Снял ризу черного полотна. Снял длинный шерстяной хитон. Снял красные кожаные черевики.

Наконец он предстал обнаженным, во всем своем пугающем безобразии. Струпная кожа так туго обтягивала скелет, что страшно было взглянуть. Прозрачно-белая борода спускалась до пояса. Желтые ногти цокали по полу.

Взявшись за края котла, Кащей спокойно погрузился в кипяток. Бурлящее варево скрыло его с головой, и Джуда запел-забормотал колдовской речитатив. Он говорил на каджвархвали – древнем, почти забытом наречии каджи и дэвов.

– Ромхели гамарджвебули ийк’о! – твердил старый колдун. – Уп’ирвельхес йк’овилхаса тквеон да кхалкхс! Йк’велагра брдзени мамак’атсио да п’арек ик’и! Оза, оза!.. Оп’ро так!

С последним его словом Кащей вынырнул. Над водой показалась седая голова, царь нежити глубоко вдохнул – и погрузился снова. Смолкшего Джуду сменила Яга Ягишна, заверещав-зашепелявив:

– На дне морском лежит утонувший остров, а на острове том покоится камень белый, камень горючий, а в камне сокрыт нож острый да булатный! Пусть же сей нож чудодейственный отсечет у Кащея Бессмертного недуги и хвори, да упрячет их под камень и запрет на ключ! Пусть бросит ключ тот в море, закрыв навеки ему обратную дорогу! Наделяю слова свои силой! Только тот мои слова превозможет, который собственными зубами белый камень изгложет!

Снова Кащей вынырнул. И снова погрузился. Синее пламя заревело в полную мощь, и в дело вступил сам Вий.

В отличие от Джуды и Яги, он не произносил ни слова. Старый Старик не колдовал. Он просто объял котел незримыми дланями – и туда хлынула дикая, первозданная сила.

А когда Кащей вынырнул в третий раз, то принялся ворожить уже сам. Все еще по пояс в кипятке, он встряхнул руками и бесстрастно заговорил:

– Все богатства недр земных. Все сокровища мировых глубин. Да родится новая сила во мраке ночи. Ключ-камень на меня да станет замкнут. Ключ-камень да соединит силу с жизнью, а жизнь с силою. Под водой замок, а под землей ключ. Слово мое твердо.

Человеку несведущему показалось бы, что от его слов ничего не изменилось. По-прежнему горело пламя и кипела вода. Кащею и самому в первый момент показалось, что ритуал окончился неудачей, что он ничего не добился.

Но потом он прислушался к чему-то и медленно кивнул. Связь установилась. Он слышал ключ-камень. Слышал сигналы, идущие от него к Алатырю. Ощущал эту тончайшую незримую связь.

Теперь она проходила прямо через него.

Глава 3

Вьюга мела за окном. Сильная, бурная, но мягкая, даже как бы не ласковая. Снежный владыка Карачун не давал зиме яриться, не позволял больших холодов, а главное – не впускал в Кащеево Царство своего единокровного брата, Мороза-Студенца.

Тот-то бы уж как раз охотно обратил тут все в лед, жестоко покарал Кащея за сотворенное с дочерью. Но ему в эти земли ходу нет. А скоро уж и в закатные земли ходу не будет – лютень заканчивается, весна на дворе. Еще несколько дней, и запрется старый Мороз на Холголе, да и Карачун заляжет в очередную спячку.

Зато кое-кто иной уже проснулся. Цокая копытами, в тронную залу Костяного Дворца вошел Полисун.

Был Волчий Пастырь еще вял и взъерошен, сонливо зевал на каждом шагу. На черном мехе лежал снежок, окровавленная плеть тащилась поникшим хвостом. Подойдя ближе, он сумрачно уставился на позицию.

Кащей и Вий играли в тавлеи. Только вместо обычной расчерченной на квадраты доски они двигали костяные диски по земному чертежу.

Полисун заметил знакомые очертания. Со стороны Кащея, вон, реки Печора и Вычегда, леса дремучие да топи непролазные, а в самом углу – стена Каменного Пояса. А со стороны Вия – тоже реки, да озера, да леса, да степи.

И городки. Множество малых и больших городков. Княжества молодого народа русь, что появился в этих краях всего-то несколько веков назад, но успел засесть у Полисуна в печенках. Леса выжигают, зверье истребляют, все застраивают своими норами-коробами. Старых богов с насиженных мест прогнали. Святобора уйти вынудили. Сгинул невесть куда и Велес-батюшка, издревле покровитель леших.

Игра Кащея и Вия шла не по обычным, известным Полисуну правилам. Диски двигались как-то странно, но счет пока вроде был ничейный. Кащей вошел в Тиборское княжество и надвигался на Владимиро-Суздальское.

Три его диска смотрели прямо на Тиборск. Подперши огромную, похожую на котел башку, Вий прогудел:

– Думай как следует, сын мой… Не спеши… Поспешишь – людей насмешишь…

– Тиборск хорошо укреплен, – ответил размеренно Кащей. – Форпост Руси на закате ее и на полуночи. Тяжело будет его взять обычными способами.