Конец сказки - Рудазов Александр - Страница 22

– Все-все, Вань, довольно с тебя, будет, – легла на плечо отеческая рука Муромца. – Эй, Ване больше не наливать!.. Ты присядь лучше, передохни, водицы вот ключевой испей, грибком заешь соленым. А быль складную нам другой кто поведает. Вот ты, Василий свет Буслаич – не угодно ль?..

– Не, я сегодня врать не буду, – рыгнул во всю глотку Буслаев.

– А что так? – пробасил воевода Самсон.

– Да нецего уже, – с сожалением ответил новгородец. – По третьему кругу уже все сказы пересказал. Пусть сегодня уж кто другой. Вон хоть Бова. Эй, королевиц, поведай нам цего, цто ли!.. Как там у вас поживают, в заморских королевствах? Как у вас там брюкву сеют, как бабы ходят… расскажи, цто ли!..

– Я не есть королевич, я… – начал было Бова, но Буслаев его перебил:

– Да подожди ты, дай сказать! Вот, знацит, славный витязь Бова, сын доброго короля Гвидона и злой королевы… эм… Милитрисы Кирбитьевны!..

– Ты это сам только что выдумал, – насмешливо хмыкнул Яромир. – Этаких имен и не бывает.

– Иди ты в хлев, Яромирка, – отмахнулся Буслаев. – Дай досказать. Помер, знацит, добрый король Гвидон, а матушка Бовы повторно замуж вышла. За злого короля… Додона. И они как уж стали его вдвоем мучить-обижать, как уж принялись сживать-то со свету!.. Всяким куском хлеба попрекали!

– Моих родителей не так звали… – попытался снова вставить Бова, но Буслаев недовольно сказал:

– Да подожди ты, не перебивай! Цто ты невежа какой?! Вот, знацит, сбежал славный витязь Бова из дому, от мамки с отцимом, да и попал к другому королю, Зензивию Андроновицю, да и влюбился в доцуру его, прекрасную королевну Дружевну. Да так влюбился, цто победил в ее цесть аж двух королей, цто тоже ее замуж взять хотели – Маркобруна и… гм… Лукопера Салтановиця! Вот!

– Вась, ты же обещал, что врать сегодня не будешь, – напомнил Яромир.

– А кто врет?! – возмутился Буслаев. – Кто врет-то, ты мне скажи?! Васька Буслаев отродясь не врал! Я тебе всю правду про Бову-королевиця говорю, я с ним бухал! Храбрый витязь – поцти как я! И конь у него богатырский! И мец-кладенец, волшебный!

– Не есть у меня волшебного меча, – встрял сам Бова. – Мой славный Аскалон есть добрый меч с долгой историей, но он не чарами обладает, но только стален и остр.

– Да ты вообще заткнись, – поморщился Буслаев. – Дай дорассказать. Славный витязь Бова – целовек воцерковленный, православный…

– Я есть католик…

– Заткнись! Даже когда смерть ему угрожала, от веры своей он не отказался, в латинскую веру и бога Ахмета не уверовал! Да еще и освободил королевну Дружевну, победил злые рати короля Маркобруна и побратался с богатырем Полканом, которого послали его убить!

– Я не так рассказывал тебе эту историю, – нахмурился Бова.

– Это ты цо, сказать хоцешь, цто я вру?! – взъерепенился Буслаев. – Да я в жизни ни словецка ни соврал! Узнал, знацит, славный витязь Бова, цто убил его тятьку не кто-нибудь, а отцим его новый, злой король Додон. И поехал ему мстить лютой местию. А королевна Дружевна на это время скрылась под видом цернавки доцуры короля Салтана, сестры жениха ее бывшего, Лукопера. Звали ее… гм… Милитриса.

– Милитриса была уже, – напомнил Яромир. – Так его мать зовут.

– Да?.. Ладно, тогда Минцитриса. Потеряв Дружевну, славный витязь Бова хотел жениться на ней, но тут Дружевна внезапно оказалась жива! Бова вернулся к ней, а на Минцитрисе женился сын его рынделя, Лицарды.

– Имя моего кутильера, сиречь оруженосца – Ричард! – возвысил голос Бова. – Он, как и я, был есть родом из Антона, города в графстве Хэмпшир! А вам, месьё Бэзил, не следует говорить пустозвонства! Слушает меня, я есть рассказать свой подлинный историй, мою куртуазную лэ!

Бова поднял ковш с цветным вином, отставил в сторону палец и завел длинную и не очень складную кощуну в стихах. Говорил он на англо-нормандском языке, коий здесь понимали человека полтора. Одним из них был спутник Бовы, псоглавец Полкан, но тот, в свою очередь, не знал русского, да и вообще почти не говорил на людских языках.

Вторым же был Финист Волхович, немало лет проведший в землях немцев и латинян. Долетал он и до Оловянных островов, что омываются Закатным океаном.

Так что Финист и переводил сказ о Бове для остальных. Не в стихах уже, правда.

Рыцарь Бэв вовсе не был королевичем. Почтенный его родитель, граф Ги, правил всего-навсего городком Антон. Считай, мелким княжеством. А вот матушка Мелиса действительно уродилась королевной, приходясь дочерью Давыду Александровичу, доброму королю шотландскому.

Однако оказалось, что переврал жизнеописание Бэва д’Антона Буслаев не так уж и сильно. Его отец действительно был убит по просьбе его матери, ее бывшим женихом, графом Девонским. А десятилетнего сына, боясь его мести, она вероломно продала сарацинским купцам. Те увезли мальчишку аж в египетскую землю, где перепродали королю Саладину.

После этого Бэв проскочил пять лет и сразу перешел к тому, как стал рыцарем и сразился с королем Брадемундом. Какой страны он был король и откуда вообще появился в истории – Бэв опустил. Мол, сразился с королем, а еще в него влюбилась принцесса. Какая принцесса? Азийя, дочь Саладина. Однако гордый рыцарь не ответил ей взаимностью, да тут его еще и оклеветали, и король Брадемунд бросил его в темницу, где Бова провел семь лет.

За это время Азийю выдали за переметнувшегося к сарацинам знатного крестоносца, сьера Ивори де Монбрана. Однако у нее был чудесный пояс и она, по-прежнему влюбленная в своего Бэва, все замужество сохраняла девственность.

Яромир в этом месте рассказа хрюкнул в рукав, а Буслаев аж заржал на всю залу.

Бэв взглянул на них оскорбленно и поведал, что все это чистая правда. Освободившись из плена, он убил коварного Брадемунда и злого великана Эскопарта, добыл удивительный меч Аскалон, похитил свою возлюбленную Азийю, принявшую крестильное имя Жозиана, а между делом еще и победил псоглавца Полкана, которого действительно послали за его головой.

Уже втроем они вернулись во франкские земли, в город Кёльн, где Азийю-Жозиану похитил и взял замуж местный граф, но та прирезала его во время брачной ночи, а Бэв спас ее от графской кустодии. Собрав по дороге войско и задружившись с братством меченосцев, он вернулся на Оловянные острова и победил вероломного графа Девонского. Матушка же его бросилась с колокольни, не выдержав позора.

Ну а после этого началась уже нынешняя Бэва история. В течение еще семи лет он оставался в родном Антоне, жил спокойно с женой и малыми детьми. А потом снова отправился в странствия – на восход, в Ливонию. Там они с Полканом повстречались с добрым аббатом Теодорихом, узнали от него о тучах, что сгущаются над землями русов, и решили не остаться в стороне.

Последнюю часть сказания Бэв д’Антон говорил уже прозой. Видно, не успел еще переложить на стихи.

Возможно, в своей собственной версии он тоже приврал. Как без этого? Все привирают. Но тем не менее, псоглавец Полкан – вот он, рядом сидит, мозговую кость грызет. Уж насчет него Бова точно сказал правду, хотя бы в главном.

– Ладно, послушали мы тебя, королевиц, и будет! – гаркнул Буслаев. – Цей теперь церед былину говорить?!

– А я и скажу! – запрыгнул на стол молодой гридень. – Вот я, собой хорош, ликом пригож, Сорокой прозываюсь! Коли воля общества будет – расскажу, как я о прошлом годе в лесу заблукал, да с лешим в прятки играл!

Шумели на богатырском пиру знатно, яро. Сидевший поверхом выше князь Глеб слышал рев дюжин глоток, как если б те были прямо тут. Даже пол иногда вздрагивал.

Глеб недовольно морщился. Он бы и сам охотно спустился, послушал воинские бухтины и опорожнил ковш-другой хмельного меду, но был занят неотложным делом. Этот пир – он в каком-то смысле прощальный. Завтра на рассвете знатные гости и лучшие хоробры Тиборска поскачут в другие княжества, разъедутся по всем концам Руси необъятной.

Помощи просить будут. Подмоги и заступы. Весна уже наступает, а лето придет – и Кащей придет. Явится со своей несметной силой, кою одному только Тиборску одолеть безнадежно.