Убегающий след сопряженных миров. Ландора (СИ) - Тишина Ольга - Страница 16

В ангар вошли еще три человека. По их деловому тону и уверенным движениям я поняла, что это местные работники. Не стесняясь никого из нас, двое крепких парней и хрупкая девушка разделись до плавок, затем вынули из стенного шкафа гидрокостюмы и облачились в них. Мне стало любопытно, и я потащила Ратмира в их сторону, знакомиться. Мы узнали, что это студенты, местные практиканты. Сегодня, как они нам сообщили, был «день пересадки». Некоторых рыб и животных отправляли в дикую природу. Накануне они расставили специальные ловушки и сейчас собирались их проверить. Как оказалось, свободу получат несколько морских ежей, три десятка актиний, столько же губок, и еще много других не менее удивительных обитателей этого мини рифа, в том числе и кораллы. Как нам объяснили, все они, отправятся спецрейсом к берегам средиземного моря.

Успели мы побывать еще в одном ангаре, бассейн которого занимали удивительные, невиданные существа. Местный смотритель, лысоватый мужичок небольшого роста, рассказал, что здесь содержатся аномалокарисы, древние существа, жившие в кембрийский период и похожие на креветок, но превышающие их в размерах. Некоторые достигали пятидесяти и более сантиметров. Существо, действительно имело сходство с креветкой, но имело и несколько отличий. Это длинные, гибкие боковые лопасти, похожие на лепестки цветка, уменьшающиеся к голове и хвосту, и два шипастых, загнутых к низу рога на голове.

— Их разводят недавно, исключительно для мяса, — пояснил смотритель. — В дикую природу отпускать пока не планируют. Могу одного вам поймать, для пробы. Вы же с «Макара», я так понял? — мы дружно кивнули. — Ну вот, я думаю, ребята завсегда нам помогают, почему не угостить.

О какой помощи со стороны моряков шла речь, оставалось, конечно, лишь догадываться, но вот от аномалакариса мы не отказались. И не пожалели. Капитан лично приготовил его для нас. Я пробовала креветок и мне они казались очень вкусными, но мясо этого существа, не шло, ни в какое сравнение. Нежное и сочное, оно просто таяло во рту. К такому шикарному угощенью, кэп приволок из своих закромов упаковку светлого, крепкого пива. Кажется, теперь я догадалась, о каких это таких услугах говорил смотритель, учитывая, что употребление алкоголя на станции было под строжайшим контролем.

глава 5

Туристический поезд Бухарест-Копенгаген, на который у нас уже были припасены билеты (спасибо все тому же Бахману), плелся как черепаха, кланяясь каждому столбу. Но, в отличие от моего спутника, пытавшего скрыть свое нетерпение и беспокойство, я, эгоистка, наслаждалась путешествием.

Меня поражали старинные города, мимо которых неторопливо, с каким-то особым достоинством, проплывал наш поезд, давая рассмотреть все в мельчайших подробностях. Поезд часто задерживался на несколько часов на станциях, в больших и малых городах, и даже в деревнях, и я удивлялась, как здесь сумели сохранить архитектуру прошлых столетий. Старинные здания, соборы, капеллы, дворцы и замки, восхищали меня своей красотой, и я задумалась, как вышло, что в жизни меня не интересовало ничего кроме машин и гонок. Мир оказался огромным, красивым и не всегда похожим на тот, в котором я выросла. Я привыкла к бегу, к стуку сердца, к высоким скоростям, высотным домам из пластика и бетона. Здесь же, все дышало спокойствием, деловым и размеренным ритмом, старыми традициями сохранившимися несмотря ни на что.

Копенгаген встретил нас проливным дождем, так что пока мы ехали в такси, город я так толком и не рассмотрела. Хозяин маленькой гостиницы, которую нам посоветовал водитель, низенький и кругленький, с добродушным лицом и лысиной на макушке человечек, любезно предоставил уютный двухместный люкс и как бонус, самолично, приволок в номер поднос с обедом для нас. Не знаю, чем мы ему понравились, может у них так принято. Ратмир решил воспользоваться таким радушным приемом и попросил выход в сеть. Хозяин, гер Серенсен, как он представился, объяснил, что каждый его номер оборудован компьютером и показал где, как, и что находится.

— Послушайте, гер Серенсен, — полюбопытствовал Ратмир, — а вы случайно не знаете, где мы можем найти профессора Тью Браге?

— Да все там же, — неожиданно для меня ответил Серенсен, — в Университете, где ему еще быть.

— Жив значит профессор, — в голосе моего друга зазвучали нотки радости.

— Жив, — подтвердил хозяин гостиницы и добавил:

— Еще и нас всех переживет!

Мы все посмеялись, после чего Серенсен удалился, оставив нас с Ратмиром вдвоем, который тут же заказал приватный звонок профессору. Буквально через пару минут нас соединили. Я маячила за спиной мужчины, понимая, что возможно мешаю ему, но он не отгонял, а мое любопытство пересилило все правила вежливости и поведения.

Тью Браге для своих лет выглядел очень молодо. Ратмир упоминал, что профессору сейчас должно быть около девяноста лет, но человек, что с любопытством рассматривал нас с той стороны экрана, по моим понятиям хоть и был в возрасте, но на девять десятков не тянул.

— Здравствуйте, профессор, — поздоровался Ратмир, — я понимаю, что вы удивлены моему звонку, но обстоятельства вынуждают вас побеспокоить и обратиться к вам за помощью.

— Молодые люди, — профессор чуть наклонил голову, словно глядя на нас поверх очков, которых, кстати, на нем не было, — я в таком возрасте, что меня уже вряд ли чем удивишь. Это, во-первых. А во-вторых, раз вы ко мне обратились, значит вам действительно это нужно. Я слушаю вас.

— Гер Браге, — продолжил Ратмир, — это дело сугубо конфиденциальное. Я скажу только одно, чтобы у вас не возникло больше сомнений и вопросов. Один мой хороший друг, если бы знал, что я попаду в Копенгаген, передал бы вам самый пламенный привет. Его зовут Тью Браге младший.

Брови профессора взлетели. Но надо отдать ему должное, остальные мышцы лица его даже не дрогнули.

— Хорошо, — произнес он чуть надтреснутым голосом, — я жду вас немедленно, у себя. Он продиктовал адрес.

Через час мы уже въезжали в ворота Копенгагенского Университета.

Профессор Тью Браге, знаменитый ученый-физик, теоретик и практик, жил прямо при Университете. Это было его личное желание, удовлетворенное местными властями, поскольку профессор еще практиковал, а добираться ежедневно в университет из пригорода он не хотел. Дорога, по его мнению, занимала слишком много драгоценного времени, которого ему осталось не так и много.

Он принял нас в комнате, заваленной какими-то приборами, инструментами, странными и непонятными конструкциями и конечно множеством книг, выложенных довольно аккуратными рядами на старинных, деревянных полках в высоких шкафах. Шкафы были настолько высокими, что для снятия книг с самой верхней полки приходилось использовать лестницу-стремянку, стоящую тут же в комнате. Все здесь дышало стариной, прошлыми веками и я думаю, что если бы, каким-то чудом, мы оказались в этом месте сто лет назад, то все было бы точно так, как и сегодня. За исключением, возможно, очень похожего на мой, декстопа, по монитору которого, сейчас, порхали пестрые бабочки, нарушая то самое, удивительное ощущение присутствия себя в другой эпохе.

Профессор гостеприимно усадил нас в глубокие, видавшие виды кресла и с любопытным ожиданием уставился на Ратмира.

— Ну, молодой человек, — начал он, — извольте объясниться, откуда вам известно имя моего внука?

— Я не буду ходить вокруг да около профессор. Меня зовут Ратмир Мороз и я действительно хорошо знаю вашего внука. Мы вместе учились, а сейчас вместе работаем над одной важной… х-м-м, — он замялся, — над одной проблемой.

— Так это значит, что вы…. - профессор дал собеседнику самому закончить фразу:

— Да, я из России.

Профессор подался вперед:

— Неужели это правда. Но как?

— К сожалению, профессор, это долгая история.

— Я вас внимательно слушаю.

Оказалось, что пятьдесят лет назад, Тью Браге участвовал в разработке Пространственно-временного Генератора и здесь, в Университете, должна была сохраниться его экспериментальная, действующая модель. Как я поняла, сам Генератор был не единым, монолитным механизмом, а механизмом, состоящим из множества частей, каждая из которых несла свою собственную функцию. Позже, Ратмир объяснил мне это на примере новогодней гирлянды, лампочки которой горят независимо друг от друга. И если перегорает одна, то остальные не перестают радовать глаз своим разноцветным миганием. Вот так и с Генератором. Каждый его сегмент был отдельной частью целого. Но если такой сегмент ломался, машина продолжала работать. Эта поломка, конечно, отражалась на ее работе, но очень узким радиусом.