Пророк (СИ) - Останин Виталий Сергеевич - Страница 27

– И насколько сильно? – понятливо подхватил Невельской.

– Процентов на пятнадцать, не меньше.

– Да и с цветной – беда! – включился и Хабаров.

– Неужто опять цены придётся повышать?

– Да и сроки поставок к чертям полетят!

– Без выражений, Борис Ерофеевич.

– Прости, Николай Олегович. Я просто представил удар по рынку ценных бумаг…

– Это да! – посмаковал Поярков размеры потерянной прибыли держателей этих самых акций в Киото. Даже лицо нихонского тэнно вообразил на краткий миг, оскалённое и гневное. В груди сразу потеплело. – Но не рублем единым, как говорится, жив человек.

– Финансовый удар нихонцы выдержат без труда, – прикрыв глаза сообщил Хабаров, явно прокручивая в уме сводки и котировки.

– Ну, если он будет один, то да. У тебя, Алексей, старший, кажется, в силу входит?

Долго знающие друг друга мужчины с полуслова понимали невысказанное.

– Беда просто с контролем! – Невельской очень натурально изобразил скорбь от того, что никак не может научить сына удерживать родовую силу без последствий для окружающих стран.

– Как бы до Сахалина волна не дошла.

– Как раз собирался его на море взять.

– Там, конечно, на том Сахалине, деревеньки одни…

– Весь ущерб возместим.

– Да и о поездке в газеты бы дал заметку. Может, всё-таки, сделают выводы заранее.

Из всех аспектов царского дара, Хляби считался самым экологически безопасным, правда и самым ограниченным в области применения. Для того, чтобы морская волна поднялась и ударила по берегу, требовалось, что очевидно, море. Зато земля, вычищенная от людей и их построек тысячами тонн ревущей воды, не страдала. Дождись когда высохнет и заселяйся – никаких последствий, если сравнивать с той же Шестой казнью.

Нихонский Сахалин, конечно, заселять никто не собирался. Да и кто бы вкладывал деньги в буферную зону с русскими землями? Оно и хорошо, вряд ли больше пары сотен человек пострадает. А может и вовсе дойдёт до тэнно послание? Тогда и умирать никому не придется. Разве что парочке бестолковых аналитиков, которые неверно оценили порог терпимости дальневосточных князей.

– Ну раз с этим решили… – Поярков поднялся, чувствуя, что от долгого сидения затекла поясница. Всё же не мальчик уже. Прошёл от кресла к окну, с неудовольствием отмечая едва слышно похрустывающие суставы. – Давайте положение с ханством Маньчжурским обсудим. Проведённые моим племянником переговоры с новым императором Мин, тогда ещё наместником провинции Гуандун, и достигнутые договорённости оказались в распоряжении Золотого дворца.

– А не стоило маньчжуров в делегацию включать… – буркнул Хабаров. – Устроили дружбу народов…

– Может и не стоило, – кивнул имеющий свою точку зрения на сей счёт благовещенский князь. – Вопрос уже не в этом. Золотой дворец сделал собственные выводы из поездки Антошина и его отношений с Чжу Юанем. Маньчжуры всегда остро реагирую на изменение температуры нашего общения с минцами.

– Их можно понять, – Невельской уже стоял у окна.

– Алексей, давай ты перестанешь в моего референта играть? – ещё раз продемонстрировал раздражение Поярков. – Подобные замечания для стряпчего простительны, но не для владетеля.

Поморец ничуть не смутился отповеди, лишь кивнул и вернулся к нарезанию кругов.

– Мы все знаем, что понять маньчжуров можно. Правящая фракция выступает за дистанцирование отношений с Мин, однако оппозиция, а её вес подрос за последний год, напирает на усиление связей с бывшей метрополией. Озвученные реформы минского императора тоже играют ей на руку. Но я о другом. В ханстве обсуждают, и вполне серьезно, повышение таможенных пошлин на товары из русских княжеств. Формально под таковыми понимаются сибирские земли, с которыми у маньчжуров никак не складывается подружиться. Фактически, ударит это, в первую очередь, по нам.

– Ох-хо! – выдохнул Хабаров, у которого доходы от торговли с ханством составляли больше третьей части бюджета княжества. – Есть варианты придушить законопроект?

– Есть, иначе я бы и не поднимал этот вопрос. Но это потребует серьёзных расходов на подкуп депутатов. Фракция “Голос Тэнгри” уже озвучила цену. Мои аналитики считают, что их влияния будет достаточно, чтобы на год отодвинуть обсуждение вопроса. А там, глядишь, и ситуация изменится.

– Благослови Господи продажность азиатов! – воспрял духом Борис Ерофеевич и со всей серьёзностью перекрестился. – По сколько сбрасываемся?

– Пропорционально доле торговли. Ты не против, Алексей Иванович?

– Если пропорционально, то нет.

– Бюджет у референта. Посмотрите после собрания. Я туда просил ещё на сибиряков нагрузку распределить, но это вопрос будущих переговоров.

Князья покивали, принимая информацию к сведению. Поярков меж тем продолжил.

– Что у нас ещё сегодня?

– Тойоны с вирой за пограничный конфликт, – слово вновь взял Хабаров. – Но там рабочий вопрос, можно и дистанционно. Решение требуется до конца недели.

– Детали прояснили?

– Да, вполне. Просто одарённая молодежь резвилась, никакой провокацией там и не пахнет. От отцов они уже получила наущение, те даже видео процесса приложили. Моё мнение – накалять не стоит. Принимаем виру и извинения. У нас же никто не погиб.

– А мог бы, если бы пограничная стража без модумного оружия была! – ввернул Невельской, в прошлом году продавивший перевооружение пограничников и страшно сейчас этим гордившийся.

– Тогда и не будем время тратить. Твоя граница, ты и принимай извинения.

Хабаров сделал отметку в блокноте. После чего неожиданно для собеседников произнес:

– А вот убийство Гурского я бы обсудил.

Поярков не сразу сообразил о чём говорит хабаровский князь. А когда сложил оно с другим, немало удивился. Убийство ученого обсуждать на собрании Триумвирата? Не слишком ли? Особенно после того, как за скобками осталось нападение юной поросли якутских тойонов на пограничный пост Триумвирата. Судя по тому, как замер на несколько секунд Невельской, тот тоже был изумлён.

– А что там? – спустя секунду возобновив движение, спросил он.

Каждый из князей держал в голове огромные массивы информации. Но не каждым из вопросов они владели досконально. Вот и о смерти физика они знали лишь то, что убийство странное, и занимаются им лучшие люди. В надлежащий срок они сумеют всё выяснить и, соответственно, доложат о результатах. Сейчас-то зачем этим голову забивать?

– Странное оно, – Борис Ерофеевич склонил голову на бок и поскрёб подбородок. – Тот человек, которого ты, Николай Олегович, прислал, Самойлов, интересные картины мне тут рисует…

– Давай уж не томи! Что ты как девка про шубу!

– Давайте я всё же с начала начну, ладно? А то сразу понять не получится. Я над докладом ОБР минут пятнадцать просидел, прежде чем понял, что он там излагает.

Для человека, который каждый день переваривает гигабайты информации, то есть умеет отделять важное от прочего и выделять с беглого взгляда самую суть, пятнадцать минут – это очень долго. Потому князья тут же заинтересованно замолчали.

– На первый взгляд, картина простая – убит учёный. Версии не рассматриваем, поскольку отвлечёт от сути. Сам факт – ведущий ученый за несколько дней до проведения очень важного эксперимента, по его же заверениям, способным кардинально изменить мировой рынок энергоснабжения, задушен. Орудие убийства – красный шнур. Следствие в тупике с первого дня, улик нет, отрабатываются версии саботажа, иностранных разведок, зависти подчиненных, брошенных любовниц, но всё впустую. Затем приезжает твой, Николай Олегович, Самойлов и на гора выдает ещё тридцать два подобных убийства, совершённых по всему миру за последние десять лет. Таким же красным шнуром. И жертвы – один к одному! Учёные, ведущие журналисты, звёзды кино, политики. Есть одарённые, но они систему не делают. Однако же люди все публичные, в своих кругах влиятельные. Смерть каждого из них породила определённые круги на воде – это цитата из доклада Самойлова, кстати. В том смысле, что каждая смерть потянула за собой последствия. Иногда крупные, вроде отставки правительства, большей частью малозначительные.